«Фиксированный курс доллара, который существовал у нас до 2015 года, к сожалению, не может быть реализован в условиях нашей экономической модели, <...> когда более 50% [всех денег в стране]— это экспортная выручка от нефти и газа. <...> В силу нашей известной зависимости от нефти и от ее колебаний накапливается дисбаланс, который потом реализуется через одномоментную скачковую административную девальвацию», — сказал Сулейменов.

Он напомнил, что такое происходило в 2014-2015 годах, когда Нацбанк потратил около $30 млрд золотовалютных резервов в попытке удержать тенге от обесценения. Но потом государство признало, что курс доллара «больше не соответствует никаким макроэкономическим и рыночным параметрам», и решило девальвировать тенге.

Кроме того, по его мнению, фиксированный курс опасен и долларизацией экономики, когда и население, и бизнес начинают держать в долларах депозиты и кредиты. Таким образом, объяснил Сулейменов, «мы впускаем чужую валюту себе в государство» и ориентируемся на нее.

«Хуже того, что люди, и даже экономические агенты — крупные корпорации, банки, финансовая отрасль — начинают ориентироваться не на решения Нацбанка или правительства, а на денежно-кредитную политику Федерального резерва США. <...>  Крайне опасно ставить в зависимость свою денежно-кредитную политику. Это неразумное решение», — заявил Сулейменов.

Он констатировал, что ослабление тенге, которое происходит в последнее время, является «автоматическим стабилизатором». На взгляд председателя Нацбанка текущий режим курсообразования отвечает общей экономической модели и регулятор продолжит придерживаться его.

«Поэтому мы не поддерживаем разговоры [о возвращении к фиксированному курсу], которые сейчас появились в экспертной среде», — подчеркнул глава Нацбанка.

С момента ноябрьского ослабления тенге на 5% эксперты вновь стали обсуждать возможность возврата к политике фиксированного или управляемо плавающего курса. В частности идею об отказе от плавающего курса озвучивал CEO и мажоритарный акционер Freedom Holding Corp. Тимур Турлов, по мнению которого эта мера вместе с одновременно введенным инфляционным таргетированием не сбавили темпы ослабления тенге и не снизили инфляцию.