На днях за кулисами ARTиШОКа я встретилась с режиссером Анной Зиновьевой. Это она поставила в Алматы «Корову», «Аккомпаниаторшу», «Толстую тетрадь», а теперь работает над новым спектаклем в «Ильхоме». Тарасова тогда, в феврале, пошутила, что новосибирского режиссера Зиновьеву передали из Казахстана в Узбекистан «по наследству».

Зиновьева возвращалась из Ташкента в Новосибирск и оказалась на несколько дней в Алматы проездом. В «Ильхоме» она провела около месяца и ставила «Превращение» Кафки. Ставить Кафку, говорит она, получается так, как он сам свои тексты писал – это мучит, корежит, выворачивает. К тому же начало происходить странное: в театр стали наведываться с проверками, все театральные проекты будут исследовать на предмет «опасного». А «опасным» могут признать что угодно. Артишоки после гастролей в Ташкенте в конце зимы уже говорили о тотальном запрете на творчество вне театральных стен, теперь запрет начал проникать и внутрь. На самом деле, больше удивляет, почему это случилось так поздно.

А в Казахстане начало-таки работать управление репертуарной политики при министерстве культуры и спорта. Его члены заявили, что орган создан для того, чтобы избавить театры от низкосортной драматургии. Под последней подразумевались, в частности, пьесы, написанные в регионах по заказу местных чиновниках об их же, чиновников, влиятельных родственниках. Оказывается, есть такая практика в провинциальных театрах. Или просто управлению нужен был красивый и благородный мотив.

Талгат Теменов, после скандала в казахском ТЮЗе в Алматы пересевший в кресло худрука столичного театра музкомедии, заявил, что управление не будет отказывать в постановках «по сторонним причинам». Могут ли причины быть не сторонними, он не уточнил. Но добавил, что контроль за репертуарной политикой поможет отечественным драматургам повысить уровень. С новой казахскоязычной драмой, между тем, худо-бедно в театрах соприкасаются. Русскоязычных же авторов внутри страны все еще нет, причем многие театралы уверены, что нет их и за ее пределами. Поэтому «современная» русская драматургия для русских драмтеатров в Казахстане – это Разумовская, Вампилов и Розов.

Однако в марте, например, в Алматы впервые сыграли спектакль по Ярославе Пулинович, которую ставят даже в том же Ташкенте, причем не в «Ильхоме» даже, а в государственном академическом театре. У нас «Наташина мечта» - независимый спектакль. Но отчего-то уже из первого абзаца пьесы был вымаран мат. Правда, в виде импровизации он же возник в конце, помимо авторского текста. Я сидела на «Наташиной мечте» в первом ряду. Рядом со мной дама средних лет на каждом жаргонизме нервно подергивала бровями, вздыхала и прикрывала лицо.

В рецензии на «Наташину мечту» публицист Салима Дуйсекова тоже говорила о недовольной публике. Назвав хипстерами пару нимф, упорхнувших из зала минут за двадцать до финала, она резюмировала: новому поколению неинтересно слушать о социальных проблемах с театральной сцены.

Мне же видится, что и дама в первом ряду, и эти девочки – один и тот же тип зрителя. Хипстеры тут совершенно ни при чем. Хипстеры, согласно этимологии, - это те, кто в теме. Они, которые в теме, во время премьеры спектакля по Пулинович были на другом театральном событии – «Антракте» в ARTиШОКе. Это главный независимый театр страны в честь Всемирного дня театра собрал у себя в подвальчике алматинский креативный класс и не предложил никакого спектакля: была музыка, были коктейли, была тусовка. Без грима и без колонн. Без поклонения и благоговения.

Когда в Ташкенте говорят, что театр – это храм – это значит, что в него не должно быть вмешательства государства. Когда в Алматы говорят, что театр – это храм – это значит, что в нем действуют незыблемые заповеди, а за оскорбление чувств верующих могут и наказать.

Креативный класс, хипстеры, прогрессивная молодежь – они все современному театру нужны больше, чем прихожане. Возведение театра в автономный культ, равно как объявление о необходимости тотального контроля за ним – в одинаковой степени не способствуют его развитию.

Вокруг театра пока все еще остается некий надуманный ореол элитарности. Но отчего-то получается, что все, кто почитает театр святым искусством и пренебрежительно считает алматинский театр недостойным высокого звания, сами в последний раз были в «храме» лет пятнадцать назад. На комедии. А сообщество «Театралы Алматы», которое в описании адресует себя «истинным гурманам» и насчитывает под тысячу подписчиков, рекламирует очередную привозную безвкусную антрепризу.