Ну что тут сложного, казалось бы? Трудно запомнить что ли? Нет. Все такие сосредоточенные. Такие серьезные. И все пишут. Хотя вроде взрослые такие дядьки, а все играются. В послушание.

По правде говоря, мы тоже так делали. В школе. Потом в универе. Преподаватель чего-то там бухтит, а мы играемся в морской бой. Со стороны выглядит как рвение. Важно делать умное лицо и преданно смотреть в глаза.

Вряд ли они там за Главным столом топят вражеские корабли, но то, что некоторые играют в послушание – видно. Пусть хоть и очень старательно. Я ж актеров читаю. Это всегда заметно: кто вжился в образ, а кто еще не разогрет, холодный.

Сегодня мы можем говорить о качестве власти. О природе ее мы ничего нового не скажем. Лишь повторимся.

Так вот. Если говорить о качестве, мы живем во времени, когда людей подсадили на два главных наркотика: нуротан и ислам.

Понятное дело: для кого то и повидло – варенье, кому и сухарик – баурсак. На безрыбье и рыба раком…(извините)

И вот сидим мы, значит, на этих наркотиках уже который год и вроде как действует.

Подкинули тему – кризис. Проглотили. Молчок. Он везде, этот кризис.

Закинули еще – девальвация. Проглотили. И так – три раза подряд. Тишина.

Выборы. Тоже – тема. Но опять же ничего нового. Привыкли.

И вот новая тема – земля. Прислушались, вроде как молчат. Заснули. Ан – нет. Бабахнуло. Тут или дозу не рассчитали, или врачи в диспансере медикаменты сп…ли.

Хотя ясно как божий день. Землю продавать нельзя. Насчет аренды – это те же фаберже, только в профиль. И чего тут рассуждать, рвать на груди рубашку? И откуда вообще этот разговор – о продаже? Масимов говорит, что не было такого разговора.

Но вот что я думаю.

Не из-за земли вся эта буча. Вернее, не только из-за земли. Земля – это как последний укол.

Повод. Тут – по совокупности. Первопричину нужно искать в другом. Разве до этого не было тем, из-за которых стоило задаться вопросами? Много же их накопилось. За двадцать пять-то лет. Поэтому не только из-за земли проснулись и стали кидаться подушками. Полагаю, на этот раз медбратья серьезно накосячили. А теперь уже не время разбираться и искать виноватых. Надо что-то делать.

А что делать?

Разъяснительную работу провалили. Видимо, пока записывали, что-то пропустили. Или – не так поняли. А потом – не так донесли. Учитель не то имел в виду. А теперь уже поздно. Пациенты бузят. А сейчас и того хуже – затихли. Чего-то замышляют. И уже реально тревожно становится.

И побежали в страхе царские опричники искать по палатам бузотеров. И схватили первых попавшихся и стали стричь им волосы вместе с головами. А что с них взять, с жандармов? Они грамоте не обучены. Кто нынче в милицию идет? Дяди Степы там больше не работают.

И уже под каждым кустиком по топтуну. Идешь по городу, смотришь: бог мой, ментов больше, чем людей. И разговоры по углам. И все – полушепотом. Говорят, служивых пригнали и заперли в казармах. И каждый день политруки впихивают в сырые солдатские мозги лозунги о долге перед отечеством, и о том, что враг не дремлет и он повсюду. «Вон, поглядите, что на Украине...»

А еще говорят, что из-за границы под покровом ночи вернулся на Родину гигант мысли, отец казакпайской демократии, и в режиме строжайшей секретности ездит по городам и весям, собирает за вечерним бешбармаком бывших членов городской управы и записывает их в союз меча и орала. Заодно он обсуждает с ними пути выхода из положения, просит их крепиться и соблюдать тайну вкладов. Цель – святая. Отовсюду слышны стоны, пора протянуть руку помощи и, говорят, многие уже готовы ее протянуть.

Словом, все затаились и чего-то ждут. И каждый рисует свои планы. И те, кто по-настоящему болеет, и те, кто примкнул. Как правило – примкнувших и внезапно прозревших – большинство. Они поведут колонны, а потом исчезнут. Заграбастают тех, кто доверился и пошел. Вот кого реально будет жалко.

Потом.

И так было всегда.

Помнится, незабвенный Морис Давыдович (Симашко, писатель - V), мастер сальных анекдотов, спел мне как-то куплетик:

У моей миленки в ж…е

Поломалась клизма.

Призрак бродит по Европе,

Призрак коммунизма.

Если честно, веселого мало.

Сосед, к примеру, жалеет, что сдал свой обрез. Сидит теперь и думает, как отбиваться, если вдруг нагрянут хлопцы, члены какой-нибудь тайной организации и под предлогом спасения отечества, начнут по-ленинскому завету громить первым делом буржуев. Кто там будет разбираться, что он – в прошлом нищий дирижер, а сынок учился на скрипача, а потом с голодухи бросил любимое занятие, закопал поглубже свой талант и построил свечной заводик.

Хрен вам. Мы все эти схемы давно уже раскусили. Так что гони, сволыш, монету и привет сынку.

Я не драматизирую. Всяко же может случиться. А не хотелось бы.

Понимают ли это те, что сидят за Главным столом и пишут диктанты? Понимают ли, что с каждым неверно записанным словом растет риск стрельбы по движущимся мишеням? Кровопускание – не метод.

Далеко не факт, что до этого не дойдет. Но ведь было уже. Стреляли...

Есть, конечно, и опробованные методы: похватать буйных и устроить над ними показательные суды. Но всех ведь не пересадишь…

Ну что значит – наложил? Пусть даже и мораторий?

Это значит: извините, мы поторопились, а вообще вы нас не так поняли. А этих орлов я выгоню. Вот, уже выгнал. Видите? Вон они пошли.

А вообще, мы по минному полю ходим, вот они и подорвались. Такое случается. Взрывник – профессия опасная. Понимать надо.

Да ведь не об этом речь. Я ж объясняю – по совокупности. Поднакопилось. Надо разгребать, а не закапывать. Тут полумерами не обойтись. Демонстрацией строгости – тоже.

А что делать?

Думать. Разговаривать с умными, а не с послушными. Садиться за стол и терпеливо беседовать. Принимать честные решения. Время еще есть. Вон в Атырау аким вышел. И в Семее. Не съели же.

Приятно удивил Мамытбеков. Он понимал, что всех собак повесят на него и вышел на открытую площадку. Но фейсбук – не совсем то. Здесь поширше надо бы. В телевизор что ли. Да «Хабару» уже никто не верит. Появился там – значит врет. Потом не отмоешься. Ну и куда со своей правдой? В «Казправду» что ли? Там вообще засмеют.

Но по-любому, раз заварили, придется убираться. И понятно, что со стороны никто с лопатой не придет и не поможет. Ни Тони Блэр, ни Глеб Павловский, ни кто-либо еще.

Сами.

Но заметьте: к какому выводу пришли за Главным столом?

Мы все сделали правильно, мы просто у народа забыли спросить. Вернее, мы ему вовремя не разъяснили. И вот теперь мы создаем специальное министерство – по разъяснению. Оно будет доводить и объяснять. Как будто до этого не было всех этих пропагандистских машин, которые пуляли и пуляют из всех своих орудий парадным залпом по двадцать четыре часа в сутки.

Нет, ребята, это не тот вывод, на который я рассчитывал.

Дело в том, что вы ремонтируете машину на ходу. А куда нас всех везут – мало, кто понимает.

Вот сейчас народ сдвинул брови, за Главным столом отреагировали. Взяли паузу. Кто-то обрадовался: «А-а, испугались!». Кто-то хмыкнул: «Ну и что? Не верю. Опять обманут». Третьи задумались: «А что дальше?»

Вот именно. Что с того? Можно подумать все счастливо разрешилось и теперь все остальное, – которое «по совокупности» – можно не брать в расчет.

Нет. Неправильно. Меня больше интересует именно все остальное.

А теперь немного философии.

Мне удивительно. Человек ведь не рождается злым. Человек рождается с открытым сердцем. Врожденное чувство это – любовь. Способность ненавидеть человек приобретает со временем. И степень этой ненависти зависит от того, с чем ему приходится сталкиваться по жизни и, конечно же, – в каком окружении ему приходится жить.

Страна наша напоминает мне сегодня диспансер. С докторами и пациентами, с санитарами и медсестрами, с завскладом и начальником гаража, с проверяющими из центра и главврачом. Обстановка в этом дурдоме, сами понимаете, не располагает. Тягостная, честно сказать, обстановочка. Кругом – психи. Главврача никто не слушает. Все, что плохо и хорошо лежит – своровали. Матрасы не меняют, простыни сырые. Короче – бардак. И все: и те, кто в белых халатах, и те, кто в больничных пижамах – суть тяжело больные люди. Лечить их надо. Всех поголовно. Одних от наркотической зависимости, других – от искушения производить эту дурь в непотребном количестве и распространять ее по палатам. Не хотят – насильно впихивать.

Есть известная теория, что зло банально. И зло – всегда глупость. Зло порождает среда.

Мне думается, что процент озлобленности в нашем сегодняшнем обществе давно уже перевалил все мыслимые границы. Понятно – не от хорошей жизни. Здесь и кабальные контракты с ушлыми чужеземцами, и дворцы, купленные на ворованные деньги, и чемпионство по самоубийцам, и усеновщина, и насквозь протухшая судебная система, и свадебные кортежи, едущие задом-наперед, и стрельба в Жанаозене, и нищенские зарплаты учителей с врачами, и все-все-все...

По совокупности.

Страна как гигантский актив, как бизнес-проект, изначально был рассчитан на прибыль, но – по кривым схемам.

Вот и результат. Любви не осталось. Осталась ненависть. И презрение. И злость.

И достаточно случайно оброненного неточного слова, как вся эта дремучая дикая злоба готова схватиться за вилы и «разнести всю эту халабуду вдребезги напополам».

А эти все сидят и пишут. Демонстрируют, так сказать, рвение. И Он все прекрасно это видит. И понимает: они имитируют пока Он в силе. А поскользнется, тот же первоклашка превратится в злую бабайку и сделает ататашки. Оторвет башку и выкинет в мусор и смешает там с дерьмом.

Такова природа власти. Ничего не изменилось со времен фараонов. Все тот же каннибализм. Дикость.

Впрочем…

Впрочем, в дикой природе волки не едят волков. Это только свиньи могут есть себе подобных. И люди…