Возраст: 33

Город: Астана

Образование: Евразийский Национальный университет имени Л. Н. Гумилева, Астана

Место работы: Заместитель генерального директора АО «КазМедиа Орталығы».

Хобби: Книги, спорт, кулинария.

Примечание: Имеет опыт работы в сфере аналитики и стратегического планирования, в том числе на позициях заместителя директора Департамента внутренней политики города Астаны, заместителя председателя комитета по языкам Министерства культуры и информации Республики Казахстан.

Стремительно войдя через крутящуюся стеклянную дверь, она принесла с собой яркое настроение солнечного апрельского дня. Открытый взгляд цвета темной песчаной вишни, немного ироничная улыбка, крепкое рукопожатие и несколько изящных искренних комплиментов — все это Анастасия Щегорцова.

Сразу после знакомства, почти без предисловий:

— Я удивлена приглашением участвовать в этом проекте, потому что я себя всегда видела достаточно закрытым специалистом. Сами понимаете, аналитика, стратегическое планирование — это далеко не «визитная карточка», не те люди, которых принято считать лицом компании, не люди, которые пиарятся, показывают себя.

V: Почему? Кайрат Нематович Келимбетов в свое время ведь тоже возглавлял ведомство по стратегическому планированию. И тоже был достаточно закрытым специалистом...

В ответ она лишь улыбается.

О свободах, качественном контенте и журналистике

Беседа в уютном кафе получилась неформальной и доверительной.

На вопрос о разнообразии сфер деятельности — внутренняя политика, языки, медиа — Анастасия с улыбкой заметила: сферой деятельности всегда были аналитика и стратегическое планирование. Правда, о проектах и программах, в которых она участвовала на прежних местах работы, Анастасия отозвалась кратко:

— Нам может не хватить времени, чтобы рассказать обо всех, да и каждый из них — это отдельная тема для интервью.

V: Ваша работа до недавнего времени была связана с госслужбой. Новая сфера — медиа. Можно экспресс-анализ?

— Сфера медиа для меня не совсем новая — когда я работала в департаменте анализа и стратегического планирования Министерства культуры и информации, эта сфера была мне знакома с точки зрения законодательства, я работала над поправками в закон о СМИ...

V: Тяжелая работа..

— Да, это многострадальный вопрос. И что самое интересное — в этой работе невозможно поставить точку. Потому что вызовы времени меняются, потребности сферы меняются, появляются какие-то новые вещи. Сама жизнь не стоит на месте — появляются новые условия, новые интересные ресурсы, механизмы. Это все надо регулировать. То есть если появляется новое поле, на нем должны быть установлены какие-то правила, чтобы всем было комфортно, чтобы всем было удобно, чтобы никто никого не обижал, не ущемлял...

V: Теперь у вас изменилось место работы. Повлияло ли это на вашу точку зрения?

— Когда ты работаешь в чиновничьей среде, ты на все смотришь через экран монитора. А журналистская среда — она же достаточно свободная, живая, расслабленная. И когда уже встречаешься с ними не как с оппонентами, то постепенно начинаешь видеть ситуацию их глазами. И я вижу, что те свободы, о которых постоянно говорит журналистское сообщество, они просто есть необходимая составляющая их творчества. Если этого не будет — не будет качественного продукта, не будет качественного контента, то есть всего того, за что мы боремся. И ужесточая какие-то рамки, устанавливая излишние барьеры, мы тем самым губим наше собственное информационное поле.

V: Что, в свою очередь, может привести к росту импорта...

— Естественно. Если тебе неинтересна эта книга, ты открываешь другую. Если тебе неинтересен этот канал, ты переключаешь кнопку. А тем более сейчас же возможностей миллион — ты можешь онлайн смотреть что угодно, даже то, что закрыто. Плюс еще англоязычный контент, безумно интересный. И для молодежи я вижу риск не в том, что есть какое-то русскоязычное поле. Потому что молодежь не смотрит телевизор, а даже если и смотрит, но не то, что производят здесь, к сожалению.

V: Есть ли варианты, механизмы, возможности изменить ситуацию?

— Предпринимаемые государством меры показывают, что государство осознает, понимает необходимость существования свобод, о которых мы говорили ранее. Есть Служба Центральных Коммуникаций, которая снимает необходимость гоняться за министрами по коридорам парламента. Это ведь, в конце концов, унизительно. Я сама не раз была свидетелем, когда руководители сразу после заседаний буквально обходили самой дальней стороной журналистов, чтобы не отвечать на скользкие вопросы.

V: Скользких вопросов не бывает там, где выстроен нормальный диалог, ведь так?

— Конечно. Журналисты ведь прежде всего люди, и они чувствуют это отношение. Понятно, что если сегодня человек ведет себя неадекватно, то в следующий раз это обязательно вернется — каверзным вопросом или как-то еще.

Мне кажется, что государство осознает необходимость построения этого диалога и делает определенные шаги. Взять, к примеру, все недавние брифинги министров после заседаний правительства. Вот, пожалуйста — все министры, делайте с ними что хотите.

При этом даже первичный анализ международного опыта показывает, что предела совершенствованию действительно нет. Нынешний формат дает доступ только центральным СМИ, либо тем, у кого есть собкоры в Астане. А вот в той же Латвии, например, министр после заседания отправляется в специально оборудованную студию с модератором, который собирает вопросы, приходящие от журналистов по соцсетям, на почту, по телефону из самых дальних окраин. То есть любой журналист, скажем, «Звезды Прииртышья» может скинуть свой вопрос, и он будет обязательно озвучен, спикеру будет предложено на него ответить фактически в режиме онлайн.

V: Будет ли это у нас?

— Мы движемся по этому пути. Правда, «КазМедиа Центр» больше занимается вопросами обеспечения деятельности СМИ.

V: У вас часто проходят какие-то семинары, обучение. Ведь уровень журналистики у нас...

— Достаточно хромающий. У нас есть медиашкола, которая включает несколько направлений — это и творческая составляющая, и техническая составляющая, и медиаменеджмент, что тоже немаловажно. Да, в стране, наверное, найдутся 10-15 человек, которые закончили медиаменеджмент где-нибудь во Флориде или в Чикаго. Остальные же учились на уровне собственных проб и ошибок.

V: Народные университеты...

— Именно. А мы знаем, что самое лучшее обучение — это когда жизнь припрет, до семи лет и на тренингах. Поэтому мы выбрали третий вариант. Организация тренингов — это очень удобно, потому что там комфортные условия, интересные тренеры и программы.

О будущем детей и патриотизме

Открытость, с которой Анастасия отвечала на вопросы о нынешней работе — как своеобразное свидетельство внутренней гармонии, отражение цельной личности, которая формируется и развивается не только в общественной, но и в семейной жизни. Об этой части своей биографии Анастасия сказала:

— Один из моих руководителей говорил: «Анастасия жұмыс арасында (между делом — V) детей рожает». У меня двое сыновей. Я десять лет проработала на госслужбе, и могу сказать, что рожать детей на госслужбе крайне нелегко, и я всегда с пониманием отношусь к коллегам, которые решаются на такой шаг.

Для женщины это тем более тяжело, потому что ты на какое-то время выпадаешь из жизни, и потом не факт, что ты сможешь вернуться, возникает ощущение собственной беспомощности... А ведь работа аналитика требует постоянной работы над собой. Ты должен постоянно быть в теме, должен много читать, должен слушать выступления, должен видеть результаты коллег, всем этим интересоваться — быть в тренде, так сказать, в профессиональном «тонусе». А когда ты становишься мамой, у тебя интересы немножко смещаются.

V: Быть в тренде — это вообще актуально для всех профессий... Без этого невозможно оставаться востребованным специалистом...

— Безусловно. И у меня были, конечно, опасения, когда я родила второго ребенка, но, как выяснилось, они были напрасными. Уже через три месяца вышла на работу. Нелегко, конечно, но все это можно совмещать. Если ты востребован, если ты любишь свою работу, если тебе действительно нравится то, чем ты занимаешься, ты вкладываешь душу и в работу, и в воспитание ребенка.

Огромную помощь здесь оказывают родители, без них никуда. Если бы не роль моей мамы, то все было бы гораздо труднее.

V: А чем увлекаются ваши дети?

— Они мальчики, на них нагрузка больше, им завтра стать опорой, фундаментом семьи, скреплять все это... от них будут ждать больших свершений. Мне кажется, что с девочками немножко проще — в какой-то момент они могут спрятаться за спину мужа, а мальчик — к нему всегда прикованы взгляды.

Я пытаюсь растить их самостоятельными, пытаюсь вырабатывать хараткер, чтобы они чувствовали ответственность за свои поступки. И здесь без дисциплины никак. Безусловно, большое внимание уделяем спорту. Сейчас школьная программа достаточно жесткая, поэтому очень много приходится дополнительно заниматься, постоянно держать руку на пульсе их успехов, где-то что-то корректировать.

V: Удается что-то делать вместе — книжки, фильмы, отдых?

— Да, как все родители, мы с мужем посещаем все детские премьеры — это важно для родителей. Конечно, не всегда это интересно лично тебе, но ты должен быть со своими детьми...

V: В советское время родителям приходилось несколько лет подряд смотреть только «Каникулы в Простоквашино»...

— Ну да, по сравнению с нашими родителями, у которых, в общем-то и выбора особого не было, нам намного легче — тут в сезон несколько мировых премьер...

Если говорить об отдыхе, то плотный рабочий график, конечно, не всегда дает возможность отдыхать столько, сколько хочется, но раз в год мы стараемся куда-нибудь поехать.

V: Будущее своих детей вы видите здесь, в Казахстане?

— Безусловно, только здесь. И я не совсем понимаю тех, кто настраивает детей иначе. Кстати, в последние годы, когда детишки заваливают экзамены, родители напрягаются и отправляют детей учиться в Малайзию, в Китай — и тем самым дискредитируют миф о том, что зарубежное образование — это круто. Я уверена, что это далеко не самоцель, и своих детей я настраиваю на то, что по меньшей мере бакалавриат они будут получать именно здесь.

Поэтому, разумеется, имеет большое значение и казахский язык. Мне самой в свое время было трудно, потому что в экибастузской школе, которую я заканчивала, в аттестате указывалось: казахский язык «не изучался». И уже после школы пришлось учить его самостоятельно. И особенно сложно было в начале работы на госслужбе, потому что бәрі қазақша — құжаттар, хаттар, жиналыстар — бәрі қазақша (Все на казахском — документы, письма, собрания, все- V) И понимаешь ты или не понимаешь — это вообще вопрос уже третий. Ты должен работать.

И я считаю, что язык лучше изучать в детстве, и родители, которые уделяют этому внимание именно на детских порах, они существенно облегчают жизнь детям в будущем.

Классно, когда все это происходит органично — в семье, в школе, в садике. Это и воспитание, когда есть бабушки и дедушки, которые могут вести с ними беседы на казахском, и дети все органично впитывают без зубрежки.

Один мой товарищ, асфальтный казах, который вырос в русскоязычной среде, и не знает языка — так сложилось. Видимо, дома не говорили по-казахски, в школе он недостаточно учил, у него хороший английский, но казахского он не знает. Но прошло время, у него появились детки, и надо видеть, как он со своими маленькими детьми на этом своем ломаном казахском пытается разговаривать. Как он, понимая, что сам им дать этого не может, создает им среду — отдал их в казахский садик, разговаривает, несмотря на акцент. Я вижу, что ему это тяжело — он уже не успевает за развитием их казахского, и как он старается, с ними говорит — во в этом, мне кажется, патриотизм.

Но радикальные национал-патриоты никогда же не оценят его усилия, и он всегда для них будет человеком третьего сорта, нағыз қазақ емес, у которого стыда нет, потому что он не знает свой родной язык.

А ведь так сложилось, что есть несколько поколений, которые не говорят на казахском языке, и это не их вина. Другое дело, что они пытаются, создают условия для будущих поколений, сами изучают — а ведь во взрослом состоянии перед тобой масса других задач, детей растить, карьеру строить, продумывать еще какие-то вещи, деньги зарабатывать...

V: С другой стороны, сейчас и сама среда уже такая — на грани, когда уже все говорят и по-русски, и по-казахски...

— И еще английский туда примешивается...

V: Это хорошо?

— Это неплохо. Посмотрите на ту же Францию — у них там французский и плюс три иностранных языка. Да вся Европа — она полиязычная, все говорят на многих языках. Это у нас в культ возводится знание казахского, русского и английского. А за границу приезжаешь, тебя спрашивают — кроме английского, на каком языке еще говорите? Русский немножко, казахский. И все? Этот вопрос подвисает, и ты понимаешь, что этого мало. Потому что люди спокойно переходят на любой из трех европейских языков, и еще в зоне их интереса — изучение китайского, у кого-то арабского, и вот это нормально.

V: То есть чтобы чувствовать себя свободно, нужно нарабатывать дополнительные языковые навыки. У нас есть для этого возможности?

— Если есть желание, то среду всегда можно найти. Для пассивно ожидающего — вот я буду часами сидеть «ВКонтакте», и вдруг я начну говорить на всех языках, ничего не изменится. Хотя даже тот же «ВКонтакте» предоставляет массу образовательных ресурсов. То есть для желающих в любом месте можно найти миллион возможностей — какие-то сообщества, подгруппы...

V: Поясните, откуда такая осведомленность...

— Я просто у сына периодически смотрю на странице, я даже зарегистрировалась, чтобы с ним подружиться, знать о его интересах (смеется).

Блиц

V: Самое большое достижение?

Для любой матери самое большое достижение — это дети.

V: Самая большая неудача?

Неудач просто нет. И оптимист — это тот, кто в каждой трудности видит возможности. Для меня это только так.

V: Что для вас успех?

Можно получать материальные дивиденды, но не быть удовлетворенным. Но когда ты получаешь удовольствие от своего труда — это для меня успех. Проект был успешным, если ты получил удовольствие, вырос профессионально, встретился с новыми людьми, то есть он измеряется в позитивных категориях — это успех.

V: К кому приходит успех?

К тем, кто старается, пытается, и не останавливается. Бывает, что люди слишком рано опускают руки, сдаются. Как правило, это мешает в реализации больших планов. Я убеждена, что колесо фортуны в какой-то момент начинает крутиться в нужную тебе сторону, и твоя задача — не опустить руки раньше времени.

V: Кем вы восхищаетесь?

Уинстоном Черчиллем. Это человек с огромным чувством юмора, который сумел сделать из своих недостатков такие достоинства, о которых знают все.

V: Любимая цитата?

«Нельзя соединить точки своей судьбы, глядя вперёд; соединить их можно только оглядываясь назад» Стив Джобс. Обращение к выпускникам Стенфордского университета

V: Жизненный принцип?

Я всегда говорю, что лучше оставаться человеком. И если встает выбор между профессионализмом и человечностью, я всегда прежде всего смотрю на человеческие качества. Потому что профессиональные — если есть потенциал, их всегда можно доработать, согласитесь, любой руководитель сможет «подрастить» сотрудников. А если хромают человеческие качества, то ты уже ничего не сделаешь.