«Нас ждет непростой период…»

- В начале марте, я уехал с вахты домой в Алматы, - рассказывает Айдар, но буквально через неделю меня попросили вернуться на позицию помощника руководителя штаба на Тенгизе. По приезду стало сразу очевидно, что нас всех ждет непростой период.

Еще в феврале задолго до появления первых заболевших в Казахстане, на Тенгизе и в Атырау были сформированы две оперативные группы по управлению аварийными и кризисными ситуациями. В городе ее возглавлял генеральный менеджер по производству, на месторождении – начальник производства ТШО. В оперативный штаб вошли специалисты разных подразделений компании - инженеры, консультанты производства, аналитики. Все понемногу начали осваивать новую для нас профессию эпидемиолога.

- Я бы хотел, чтобы все понимали, что из себя представляет производство на Тенгизском месторождении. Без этого невозможно осознать масштаб происходящего и те задачи, которые пришлось решать на тот момент, - говорит Святов. - Тенгиз, это, по сути, небольшой город с общей территорией в более чем 600 квадратных километров и населением свыше 60 тысяч человек. На месторождении располагаются 94 вахтовых поселка, где люди проживают очень компактно. Это наши бизнес-партнеры, их подрядчики, субподрядчики, субсубподрядчики – сложная, разветвленная структура.

Несмотря на то, что большинство вахтовых поселков находятся вне прямого оперативного управления компании, ТШО с первых дней взяло их под свое крыло. Мы не могли сказать: «Это не наши поселки - действуйте сами». Именно «Тенгизшевройл» совместно с акиматом области и Жылыйоского района, представителя всех госорганов сформировали совместный оперативный штаб, который взял все в свои руки, не обращая внимание на те тонкости, о которых я упоминал.

Когда в Казахстане еще не было ни одного заболевшего, мы начали проводить комплексные подготовительные мероприятия - создавать блоки изоляции для заразившихся, закупать средства защиты, тесты и т.д. Началась работа с персоналом, людям разъясняли опасность COVID, пути его передачи. Для этого мы использовали все возможные средства - видеоролики, баннеры, обсуждения на собраниях по технике безопасности. Везде были установлены дополнительные станции по обработке рук, всем выдали средства индивидуальной защиты.

Все мы изучали данные ВОЗ, распоряжения и рекомендации наших санврачей и медиков, готовились и осознавали, что коронавирус вот-вот может прийти и на Тенгиз.

- Когда на месторождении появился первый заболевший?

- В начале апреля. В стране в тот момент уже фиксировались случаи коронавируса, был введен режим ЧП и жесткий карантин. Но в самом начале люди не верили ни в вирус, ни в серьезность ситуации - приходилось снова и снова их убеждать. На первом этапе именно это было самым сложным. К сожалению, вирус не обошел нас стороной.

Первые заражения начали фиксироваться в поселках, которые принадлежат бизнес-партнерам «Тенгизшевройл». Никто не стал дожидаться, пока болезнь расползется по другим вахтовым городкам – в срочном порядке заезд и выезд с месторождения были закрыты. Чтобы минимизировать риск распространения вируса, приняли решение о временной демобилизации персонала. Об этом я еще расскажу подробно. После первого случая, заболевшие стали выявляться и в других вахтовых поселках. Конечно, готовились, планировали, но нельзя было предугадать все варианты развития ситуации. В то время не только Тенгизу, но и всему миру, пришлось учиться жить по новым правилам, ориентируясь буквально на ходу. Всякое было: к примеру, выявляют на заводе случай коронавируса. Изолируют заболевшего, всех контактных с ним, но производство останавливать нельзя - нужно срочно решать вопрос замены персонала. Определение близких контактов, изоляция и все другие аспекты выполнялись сотрудниками нашей компании.

- В один из дней нам сообщили, что коронавирус обнаружили у одного из сотрудников нашей столовой, - вспоминает собеседник. - Столовую в срочном порядке закрыли. В марте на крайний случай заказали военные пайки - вот они-то как раз и пригодились, когда мы остались без горячего питания. Жизнь тогда вообще кардинально изменилась. Раньше я ехал на вахту и знал, что вечером могу сходить в спортзал, провести время с друзьями, выйти на вечернюю прогулку. А сейчас – режим работы и жизни совсем другой, все на полной изоляции. Из комнаты, если и выходишь, то только на работу, все остальное в режиме онлайн. Мне кажется, это сильно влияло на людей. Весной еще прохладно было, а сейчас жара под пятьдесят градусов – тоже непросто. Работа была напряженная, осознание ответственности за людей такое, что отдых отходил на второй план. Задачи перед нами стояли глобальные. Но если меня спросить, жалею ли я об этом, отвечу: «Нет, это был уникальный опыт». Мне кажется, подобное бывает раз в жизни. Очень сильная команда, коллеги рядом с тобой, которые пытаются помочь компании – приятно было осознавать себя частью этого.

- Чего тогда больше всего хотели?

- Просто выйти на улицу и погулять. О близких думал. Да, трудно было: они в Алматы, а ты - здесь. Но с другой стороны: сидеть в четырех стенах и ничего не делать - многие из моих коллег, наоборот, рвались на работу.

- Когда в конце июня, после трехмесячной вахты вы вернулись домой, что сделали в первую очередь?

- Я спал. Мне неделя понадобилась, чтобы отойти немного. Но все равно оставался на связи.

- Чуть не оговорилась, хотела спросить: «Когда домой возвращаетесь?».

- Тенгиз – это и есть второй дом. Уникальное место, которое собрало большое количество талантов со всех уголков Казахстана и мира.

«Навсегда это запомню...»

Инженер-технолог Марат Мураталин сходу меня спрашивает:

- Вы, наверное, уже поняли, что большинство моих коллег, которые были частью штаба, выполняли совершенно несвойственные для себя функции?

- Поняла, - отвечаю.

- И я не стал исключением. Заехал на вахту по обычному графику в феврале. Работал на своей позиции. А в средине марта меня привлекли к работе в штабе. Пришлось остаться на продленную вахту – домой я вернулся 15 мая.

- Группа, в которой я работал, занималась изоляцией критического персонала. Это те люди, без которых производство попросту бы встало: операторы установок, пульта, сотрудники центральной заводской лаборатории, пожарно-аварийная служба, медики - более 500 человек. В какой-то момент мы поняли, что очень важно развести этих людей: работаете вы вместе, общаетесь, живет в соседних комнатах – но ни с кем больше не пересекаетесь. На нескольких наших заводах действовало определенное разделение, например, сотрудники установки секции газа никак не взаимодействуют с персоналом секции нефти. И не только на работе. Мы возили людей на разных автобусах, за каждой группой был закреплен личный водитель – даже он больше ни с кем не контактировал. И все это ново: до карантина люди были перемешаны, вместе уезжали на работу и возвращались в общежития, общались, и на работе могли контактировать. Мы быстро убедились в том, что такой подход значительно снижает риск заражения. И пошли дальше – освободили один из домов в вахтовом городке и начали туда заселять людей из каждой группы. Но предварительно тестировали их – это был принцип обратной изоляции, то есть мы отделяли от всех остальных здоровых людей и минимизировали их контакты. Этот дом мы называли чистым. Идея возникла после ряда вспышек, когда в конце апреля - начале мая мы теряли из-за болезни целые бригады работников. И она оказалась удачной, процесс стал намного более контролируемым.

- Как следили за тем, чтобы ни не нарушали правила и не ходили друг у другу в гости? Ведь людей можно понять, они и так на вахте, вдалеке от дома – хочется общения.

- Мы, конечно, старались исключить человеческий фактор, хотя никто не мог гарантировать на сто процентов, что все без исключения будут сидеть в своих комнатах. Просили руководство каждого из отделов проводить с сотрудниками разъяснительные беседы – очень важно было, чтобы люди понимали, зачем мы предпринимаем такие меры безопасности. И сами работали с людьми.

- Что было для вас самым сложным?

- Переживал, когда узнавал, что кто-то из знакомых заболел. Среди них были коллеги, с которыми не просто работаю, но и учился вместе, очень давно их знаю. Коронавирус выявили у одного из моих друзей – молодой парень, спортсмен, его увезли в Атырау – почти неделю в реанимации отлежал. Боялись, что не выкарабкается, но, к счастью, все обошлось. Вот это воспринималось тяжело, но в тоже время это служило какой-то мотивацией, наверное, что действовать, работать еще лучше.

- А у вас была тревога?

- Наверное, были моменты, когда возникали мысли про коронавирус. Не могу сказать, чтобы их не было. Но, если честно, работа поглощала – некогда было об этом думать.

- Как близкие отреагировали, когда вы им сообщили, что позже вернетесь домой?

- Жена, если честно, не обрадовалась, - смеется. - И на то были свои причины. Она надеялась, что я пораньше вернусь. Ждала, хотела сообщить мне важную новость… Она в положении, пришлось по телефону рассказать о том, что мы в третий раз будем родителями. Нашей старшей дочке семь лет, а сыну пять.

Жене, конечно, тяжело было без меня – ведь тогда даже на улицу нельзя было выходить. Балкон переоборудовали под игровую для детей. Но, если честно, меня тогда работа настолько поглотила, что ни о чем не думал, хотя переживал особо сильно – из-за семьи. Каждый день был тяжелее, чем предыдущий. Отвлекались, как могли. С коллегами устраивали челлендж: считали, кто больше отожмется от пола в течение дня, а победителю что-нибудь вкусненькое покупали. Вы знаете, у меня же и с тем, как я домой возвращался, была целая история.

- Расскажите…

- Я живу в Нур-Султане. Вахта закончилась и перед тем, как возвращаться, мы все, как и положено, сдали ПЦР-тест. У меня был отрицательный результат. Все нормально. Я на самолете вместе с коллегами лечу домой. По прилету в Нур-Султан нас сразу посадили в автобусы и на три дня поместили в изоляторный центр – там снова взяли тест. Тут-то и началось самое интересное: у меня был отрицательный тест, но я оказался близким контактным – летел в самолете недалеко от человека, у которого выявили коронавирус. Мне сказали, что можно остаться в изоляционном центре, или снять квартиру. Выбрал второй вариант - арендовал жилье в соседнем от моего доме. И вот после того, как я попал в родной город, мне пришлось еще две недели сидеть одному в ста метрах от своей семьи.

- И смотреть на родные окна.

- Так и было. Дети выходили во двор, а я за ними наблюдал – на втором этаже жил, невысоко. Очень странные ощущения. Дети не понимали, что происходит – они тоже видели меня через окно и спрашивали: «Папа, почему ты домой не идешь? Что ты там делаешь?» На 12 день изоляции меня вызвали в больницу, я опять сдал анализ – тест, слава богу, оказался отрицательным. И я, наконец, оказался дома. Как встречали? Дастархан накрыли. Дети целый альбом рисунков для меня нарисовали. Это, конечно, был, трогательный момент. Навсегда это запомню. Дома пробыл больше двух месяцев и вернулся на вахту. Занимаюсь своей обычной работой. Сейчас уже все процессы налажены, и есть фиксированные даты отъезда.

- Сейчас о чем думаете?

- Думаю, лишь бы коронавирус не коснулся моих родных. Сильно переживаю из-за того, что роддома будут на карантине, когда у жены срок подойдет. И дочку жалко: она в этом году в первый класс идет – линейки у нее не будет, и в школу, скорее всего, они не пойдут. В марте были другие мысли. И знаете, о чем еще хочу сказать: когда я вернулся на вахту, увидел, что чистых домов теперь два. Значит, все мы тогда сделали правильно, эти меры действуют. Это приятно осознавать.

… После разговора я попросила Марата выслать мне свою фотографию. Через пару часов он скинул мне несколько снимков.

- Можете добавить, что тогда у нас у всех были такие прически. Другу друга стригли под машинку – парикмахерские же были закрыты…

С фото на меня смотрел молодой мужчина с «ежиком» на голове…

Цикл материалов о людях, которые продолжают делать важную работу, несмотря на пандемию и связанные с ней ограничения Vласть выпускает при поддержке компании «Шеврон».