Одним из главных шокирующих моментов и пусковым механизмом событий в начале что сериала, что послужившей его первоисточником «Песни льда и огня» Джорджа Мартина, стало сделанное Браном Старком открытие кровосмесительной связи королевы Серсеи Баратеон и ее брата-близнеца Джейме Ланнистера. Семь сезонов спустя зрители по-прежнему косо смотрят на инцест, и поэтому огромную часть аудитории сериала слегка передернуло, когда Джон Сноу и Дейенерис Таргариен разделили ложе. Персонажи вызывают искреннюю симпатию, и многие фанаты вплоть до шестого сезона ждали именно этого – вспышки страсти между Волком Севера и Матерью Драконов. Однако, когда официально подтвердилось, что Джон Сноу – Таргариен и сын родного брата Дени, многим стало казаться, что такой поворот сюжета невозможен.
Хотя оснований для таких подозрений не было. И даже не потому, что Джордж Мартин любит шокировать читателей и разворачивать повествование на 180 градусов, - потому, что его литературный мир подчиняется своим внутренним законам, которые почти идентичны законам древней и средневековой Европы.
Здесь мы не занимаемся апологией инцеста – то, что это недопустимо, согласны практически все. Но в истории мира было все. Сверимся.
В Древнем мире правила насчет инцеста были разные. В греческой мифологии, например, божества вступали в кровнородственные связи в самых замысловатых комбинациях. Тоже самое творилось в египетской мифологии, да и практически во всех мифологиях древности. В греко-романской культуре, впрочем, не зря родилось выражение «Что позволено Юпитеру, не позволено быку» - богам дозволялось все, что угодно, но людям не рекомендовалось имитировать олимпийцев. В частности, инцест сильно не одобрялся – трагедия про Эдипа тому яркий пример.
В Египте было иначе. Фараоны и их супруги олицетворяли богов практически в буквальном смысле. Соответственно, правители долины Нила вступали в брак с родными сестрами – как Осирис с Исидой. Есть и еще одно объяснение – одна гипотеза утверждает, что наследование власти осуществлялось от брата к сыну сестры, согласно древнему обычаю, пережитку времен матриархата. И чтобы избежать постоянного перехода короны из рода в род фараонам приходилось вступать в брак с родными сестрами (тогда племянник-наследник одновременно являлся и родным сыном). Важный момент: этот узаконенный и даже неизбежный инцест практиковался только в царском семействе и был связан с сакральным характером монархии в Египте. Для простого люда, и даже для знати кровосмешение оставалось табу.
Интересно отметить то, что когда после завоеваний Александра Македонского и распада его державы в Египте воцарилась греко-македонская династия Лагидов, уже второй царь из этой династии, Птолемей II, последовал обычаю фараонов прошлого и вступил в брак со своей родной сестрой Арсиноей. Супружеская пара, не боясь скандализировать эллинистический мир, даже приняла официальный титулы «Филадельфов» («Любящих брата/сестру»). Практически все их потомки поступали точно так же, вступая в брак с сестрами, и, за неимением доступных сестер, с племянницами. Знаменитая Клеопатра, последняя царица из рода Лагидов, вступала в официальные браки с двумя своими младшими братьями.
Птолемей II и Арсиноя (Камея Гонзага). Сардоникс. III в. до н
В Древнем Риме, поглотившем к моменту гибели Клеопатры и Грецию, и Египет, активно перенимали чужеземные обычаи, но к инцесту относились резко отрицательно. Первая императорская династия Рима, правда, славилась бесконечными союзами между двоюродными и троюродными кузенами, а также сводными братьями и сестрами, но нормой инцест так и не стал. Уж на что легендарно сумасбродным был третий император, психопат Калигула, - даже он не посмел официально жениться на своей родной сестре Друзилле, хотя бы влюблен в нее безумно и состоял с ней в сексуальной связи. После убийства Калигулы императором стал Клавдий, последней женой которого стала Агриппина Младшая, мать будущего императора Нерона. Агриппина приходилась сестрой Калигуле и Друзилле, и была дочерью родного брата Клавдия. Этот первый брак между племянницей и дядей оказался на редкость неудачным (Агриппину обвиняли в отравлении мужа и возведении на престол Нерона, который принес Риму немало горя). Больше такие эксперименты не повторялись. Даже тираничный Домициан, спавший с дочерью родного брата, на брак с ней уже не решился.
Тем более, что довольно скоро, во втором-третьем веках н. э., в империи широко распространилась новая религия, христианство, ставшее уже в IV веке официальной религией. Христианство на кровосмешение смотрело очень косо, но жесткую позицию по этому вопросу вырабатывало очень долго. Хотя когда Ираклий I, император Византии, в 7 веке женился на дочери своей сестры Мартине, это вызвало множество нареканий со стороны христианского священства.
Уже через четыреста лет ситуация изменилась радикально: власть церкви выросла неимоверно, и правила стали очень жесткими. Запрещалось вступать в браки родственникам до седьмого колена, мало того, вдовцу запрещалось жениться на родственницах покойной супруги в той же степени родства. Что привело, например, французского короля Генриха I в 1050 году к поискам невесты на самом крайнем конце христианского мира – так Анна Ярославна Киевская стала французской королевой.
Впрочем, сословные ограничения и требования политики уже к следующему столетию сузили брачное поле для высшей аристократии и монархов настолько, что церкви пришлось ослабить суровость требований. Но не в принципе, а посредством диспенсаций (разрешений), за которыми брачующимся приходилось обращаться к папе римскому всякий раз, когда возникала необходимость близкородственного брака. А возникала она постоянно: например, с 13 века по 19-й только одна французская королева не приходилась своему мужу кузиной – полячка Мария Лещинская.
Мария Лещинская, автор портрета Луис Токке
Укрупнение монархий и гибель меньших феодальных владений (король не мог брать в жены дочь простого графа и герцога), а также религиозный раскол 16 века (монархам приходилось брать в жены единоверок – а в 18 веке в Европе осталось только четыре католические королевские династии) сузило свободу матримониального маневра еще больше. Браки между двоюродными были нормой с 13 века, но еще в конце 15 столетия вынужденный союз Фердинанда II Неаполитанского с его теткой Хуаной Арагонской вызвал в Европе скандал.
А уже в 16-17 столетиях короли Испании и императоры из рода Габсбургов регулярно женились на дочерях своих сестер. Это вызвало стремительную деградацию династии и ее вымирание уже к середине 18 века. Знаменитая инфанта Маргарита, увековеченная гениальным Веласкесом на картине «Менинас», была дочерью короля Филиппа IV Испанского и его жены-племянницы Марианны, и сама вышла замуж за брата матери – одновременно двоюродного брата и родного дядю.
Еще более яркий пример: испанский король Фердинанд VII (1808-1830 гг), второй женой которого была дочь родной старшей сестры, а четвертой – дочь младшей сестры. Его братья, инфанты Карлос и Франсиско, так же женились на дочерях своих сестер. А потом все трое переженили своих детей. От этой серии кровосмесительных союзов происходит нынешний король Испании.
Так что в Европе что позднего средневековья, что позапрошлого века на связь Джона Сноу и Дейенерис никто бы косо не посмотрел.
Мало того, такой союз был бы наиболее желательным. Так, к 1760 году король Португалии Жозе I отчаялся ждать наследника мужского пола - жена родила ему четверых дочерей. Обычай не препятствовал наследованию старшей из них, но младший брат короля, Педру, имел определенные права, плюс сам король не желал, что путем брака его дочери корона перешла в иностранную династию. И недолго думая, выдал наследницу замуж за своего брата. А перед смертью успел женить старшего внука/родного племянника, на своей младшей дочери. Родной тетке и двоюродной сестре своего мужа. Такой же трюк в следующем столетии попытался повторить король Педру IV, обручив старшую дочь со своим младшим братом, но помолвка расстроилась и началась гражданская война между соперниками Марией II и Мигелем I. Так что будь Вестерос Португалией, Джона и Дени ждала бы скорая свадьба под ликование всей популяции.
Но нам, гадая о норме инцеста в Семи королевствах, не надо копаться в архивах Португалии, вообще-то. Достаточно обратиться к истории самого Вестероса.
Еще первый король из династии Таргариенов, Эйегон I Завоеватель, в полном соответствии с обычаями своей родной Валирии женился на родной сестре. Мало того, он официально имел двух жен – и обе были родными сестрами короля. Обе, Рейенис и Висенья, родили ему детей и помогали ему завоевать Семь Королевств. Все трое были всадниками драконов и по их примеру сложено пророчество «У дракона три головы». В последующем Таргариены перманентно вступали в кровосмесительные браки – собственно, отец Джона Сноу и сама Дейенерис являются детьми от союза короля Эйериса II, «Безумного короля», и его сестры-жены королевы Райеллы. Здесь очевидно, что Вестерос представляет в историческом плане уже не позднее Средневековье, а Темные века, пограничный период между Древним миром и Средними веками, когда ни одна религия не приобрела явного превосходства и царил религиозный синкретизм. Официальная религия – «Вера в Семерых» (отчасти похожая на христианство), как-то уживается с верованиями северян (язычество) и широким распространением веры в Рглора (аналог манихейства). «Вера в Семерых» резко не одобряла как инцест, так и полигамию Таргариенов, что в предыдущих веках вызывало даже вооруженные восстания. Впрочем, короли-драконы подавили сопротивление, и, пусть им пришлось практически отказаться от многоженства, обычай кровосмесительных браков, - призванных как раз-таки сохранять чистоту крови, - они отстояли. Так что с точки зрения овеянной веками традиции инцест в монаршем семействе вовсе не означает ни скандал, ни что-то противоестественное.
Но, опять же, как в Древнем Египте, - королевские обычаи не распространяются на даже высшие аристократические семейства. Именно поэтому связь Серсеи с Джейме вызывает такое неприятие что у Неда Старка, что у братьев короля Роберта. Но здесь работают еще и феодальные законы рыцарской чести: связь королевы с братом аморальна потому, что она нарушает супружескую верность, к тому же сэр Джейме состоит в Королевской гвардии и должен соблюдать целибат.
Характерно здесь и то, как Серсея, возобновляя сексуальные отношения с братом в седьмом сезоне, отказывается скрываться и даже планирует объявить официально имя отца своего еще не рожденного ребенка. Сэра Джейме это повергает в ужас, но королева абсолютна спокойна: и здесь речь идет не о безумии Серсеи и ее деспотичной натуре. Серсея Ланнистер живет в мире, где прецедент правит всем – и, будучи практически общепризнанной легитимной королевой Вестероса, она уверена, что следует королевской традиции Таргариенов и может позволить себе то, что позволяли они. В частности, выйти замуж за брата и родить от него ребенка. В этом смысле гибель Джоффри, Мирцеллы и Томмена ей даже на руку, потому что тот ребенок, которого она носит (на конец седьмого сезона) в чреве, сможет носить фамилию своего отца, а не Роберта Баратеона. Наконец, не забудем, что матерью Серсеи, Джейме и Тириона является Джоанна, урожденная Ланнистер, дочь родного дяди их отца Тайвина. Тенденция к инцесту в семье владельцев Утеса Кастерли появились не вчера.
Итак, любовный и брачный союз между Эйегоном Таргариеном (бывший Джон Сноу) и Дейенерис Бурерожденной не нарушает обычаев ни Вестероса, ни исторической Европы. Собственно, такой союз не нарушил бы и законов республики Казахстан, поскольку и у нас не запрещены браки между родными дядями/тетями и племянницами/племянниками.
Следующая тема будет посвящена тому, кто, в соответствии с обычаями средневековой Европы должен править сейчас в Винтерфелле. Претендентов пока четыре – Джон, Бран, Санса и Арья. На чьей стороне право и обычай?
«Игра престолов» глазами историка: наследование трона
«Игра престолов» глазами историка: кто должен править Винтерфеллом?