Противоборство сторон

Прошлогодняя дискуссия о необходимости девальвации довольно серьезно поляризовала экспертное сообщество. Его часть была убеждена, что мера «тенговой гарантии» – ежемесячного расширения коридора обменного курса и планомерного ослабления тенге – будет куда более эффективной, чем одномоментная девальвация. По их словам, даже бюджет не понес бы больших издержек от её реализации. Резкая же корректировка грозила экономике стремительным увеличением инфляции, ростом цен на товары и услуги, замедлением экономического роста, а также сворачиванием инвестиционных проектов во многих отраслях.

Оппонировали этой позиции преимущественно бизнес-элиты. Одним из самых активных сторонников девальвации был председатель правления НПП «Атамекен» Аблай Мырзахметов. Он не раз подчеркивал, что это вынужденная мера, продиктованная ухудшением обстановки в мировой экономике и на сырьевых рынках. Безальтернативность этой меры он объяснял губительным ценовым диспаритетом между товарами местного и российского производства. По словам главы НПП, ослабление тенге должно было повысить конкурентоспособность казахстанского бизнеса, принести ему дополнительную выручку и сохранить рабочие места.

Другим сторонником девальвации была председатель правления Халык банка Умут Шаяхметова, которая регулярно напоминала о скором истощении золотовалютных резервов, тяжелом положении казахстанских производителей и крепких девальвационных ожиданиях, которые с каждым месяцем увеличивали и без того высокий уровень долларизации.

Еще одной стороной, выступавшей за девальвацию, были руководители Казахмыса и ENRC. Владимир Ким, акционер Казахмыса и KazMinerals, заявлял, что его компании уступали по стоимости металлоизделий перед российскими предприятиями в среднем на 15-20%. Он утверждал, что помимо снижения операционных расходов, коррекция курса помогла бы компании сохранить рабочие места и проиндексировать зарплаты. Глава ENRC Александр Машкевич, в свою очередь, указал на схожие причины, пообещал утроить покупку казахстанского содержания и построить новые производства. По его словам, всего этого можно было достичь только после ослабления национальной валюты.

Зампред фонда «Даму» Даулет Абилкаиров говорил, что девальвация никак не скажется на предпринимательском климате, а темпы господдержки малого и среднего бизнеса будут только возрастать. Президент ассоциации казахстанского автобизнеса Андрей Лаврентьев утверждал, что сектор очень ждет девальвации, поскольку она откроет перспективы расширения производства и новые инвестиционные возможности. По его словам, даже инвесторы ждали её.

Чиновники в основном не принимали какую-либо сторону, ожидая решения со стороны президента. Одним из немногих, кто поддерживал коррекцию тенге, был тогдашний министр сельского хозяйства Асылжан Мамытбеков. Он также объяснял её необходимость ценовой привлекательностью российской продукции над казахстанской. Пожалуй, единственным чиновником, который выступил против девальвации, была вице-министр финансов Лена Кармазина. Она указывала на появление серьезных проблем в параметрах республиканского бюджета, резкое увеличение внешних долгов страны, а также рост военных и медицинских расходов.

Решение о девальвации президент Нурсултан Назарбаев принял 20 августа. Её необходимость он объяснил двумя цифрами – в 2015 году страна «сожгла» на поддержание курса 10 млрд долларов, а за последние два года – 28 млрд долларов. Многие представители бизнеса, собравшись в тот же день на совещание, показанное в эфире госканалов, ликовали и выражали президенту глубокую признательность за то, что он «вдохнул в их сектора новую жизнь и спас казахстанское содержание от гибели».

Основные последствия

Одним из главных последствий девальвации, о котором говорили как её сторонники, так и противники, стала высокая инфляция. После корректировки обменного курса в августе 2015 года цены на импортные товары резко выросли и привели к повышению внутренней инфляции: она разогналась до 15,9% в годовом выражении к июню 2016. Рост цен на импортную одежду, товары длительного пользования и медикаменты стал главной причиной её повышения. По расчетам Всемирного банка, он будет продолжаться до конца года и составит 14,2%.

Увеличение инфляции ожидаемо снизило покупательскую способность и реальные доходы населения. Импорт, косвенно отражающий степень потребительской и инвестиционной активности, упал в прошлом году на 26,9% - в основном из-за снижения импорта машин и оборудования. Его объем продолжил сжиматься и в 2016 году – к концу мая он сократился на 27%.

В мае этого года средние доходы населения упали на 9,5% относительно аналогичного периода прошлого года, хотя в номинальном выражении выросли на 9,9% до 131,8 тыс. тенге. Ожидаемого роста в сельском хозяйстве, обрабатывающей промышленности и торговле не произошло: во втором квартале 2016 года доходы в них упали на 4,7%, 2,9% и 5,9%, соответственно. Сотрудники промышленных предприятий стали получать на 3,3% меньше. Зарплаты в горнодобывающем секторе также не отличились хорошей динамикой – они выросли всего на 0,5%. В то же время Всемирный банк заявлял об остановке прогресса по уменьшению уровня бедности, который с 2014 года остается в пределах 14% от всего населения страны.

Обесценение тенге, вместе с неблагоприятными условиями торговли, привели к дефициту счета текущих операций – это часть платёжного баланса, где вычисляется разница между выручкой от экспорта, расходами на импорт, доходами от инвестиций и притоком трансфертных платежей, которые страна получает по различным международным программам. К концу прошлого года он впервые с 2009 года показал отрицательное значение в 5,82 млрд долларов или 3,1% к ВВП. Хотя к середине 2016-го сократился до 2,9 млрд долларов. На протяжении этого времени он покрывался за счет государственных заимствований, иностранных инвестиций и резервных активов.

Объем иностранных инвестиций за прошлый год упал более чем в 1,5 раза до 14,83 млрд долларов, а их чистый приток снизился на 40% до 3,4 млрд долларов, что во многом связано со снижением интереса к нефтегазовой отрасли. Кроме того, в прошлом году из страны было выведено 7,09 млрд долларов инвестиций. В первом квартале этого года объем инвестиций продолжил падать, и оказался на 2,7% ниже аналогичного периода прошлого года (4,27 млрд долларов). Отток капитала за этот период составил 687,8 млн. долларов, сократившись на 1,3% относительно прошлого года, но более чем в три раза выше первого квартала 2014.

Несмотря на почти 40% рост поступлений в госбюджет, экономика Казахстана продолжает показывать признаки рецессии – по разным оценкам ВВП к середине этого года упал на 0,1-0,4%. С момента девальвации негативную динамику демонстрировали горнодобывающая промышленность, автомобильный сектор, торговля, телекоммуникационный рынок. Расти продолжали строительство, обрабатывающая промышленность и сельское хозяйство, хотя последние два сектора имеют не самый большой вклад в ВВП, но концентрируют в себе наибольшее количество трудовых ресурсов. При этом общее положение казахстанских предприятий начало показывать признаки улучшения только в первом квартале 2016 года. В 2015 году они продемонстрировали суммарный убыток до налогообложения в 1,8 трлн тенге. Их непроизводственные расходы (расходы на зарплаты, командировки, исследования, сбыт продукции и т.д.) выросли на 72,8% до 16,14 трлн тенге, а доходы сжались на 17% до 26,37 трлн тенге.

Министерство национальной экономики в ответ на запрос Vласти объяснило, что основной причиной роста расходов и их превышения над доходами стала курсовая разница и последовавшая за этим переоценка основных. Наибольшее увеличение затрат наблюдалось у НК «КазМунайГаз», компании KEGOC и НК «Казахстан Темир Жолы». Вместе с тем, в прошлом году произошло лишь 2,3% снижение внешней задолженности Казахстана до 153,45 млрд долларов, основная часть которой приходится на корпоративный сектор. Однако если переводить её в тенге, то за год она увеличилась с 28,19 трлн тенге до 52,09 трлн тенге (по среднему курсу 2014 года и по курсу на конец 2015). По итогам марта она выросла до 154 млрд долларов.

С августа прошлого года банковский сектор нарастил активы на 25,2% до 24,42 трлн тенге, а ссудный портфель на 12,4% до 15,31 трлн тенге. Темпы кредитования оставались низкими весь этот период, а прибыльность сектора, по мнению рейтингового агентства Fitch, росла благодаря корректировке валюты. По оценкам казахстанских аналитиков, в 2015-м переоценка активов принесла банкам до 40-60% доходности, тогда как комиссионные доходы не превысили 5%.

Уровень просроченной задолженности за это время вырос до 15,78% от объема банковских активов. Однако эксперты серьезно сомневаются в релевантности этой цифры, указывая на то, что плохие займы камуфлируются банками через рефинансирование и кредитные линии организациям по управлению стрессовыми активами. В Первом кредитном бюро Vласти также пояснили, что, поскольку большая часть проблемных кредитов была валютной, то после ослабления тенге объем просрочек в денежном выражении увеличился. Сейчас, по данным бюро, только порядка 70% ипотечных займов являются просроченными и это без учета списанных за баланс кредитов.

Выиграла или проиграла экономика?

«Вся экономика проиграла от девальвации. Она вызвала спад экономики на 3-4%, если судить по темпам падения потребления электроэнергии», - говорит экономист Олжас Худайбергенов, один из авторов идеи «тенговой гарантии». От ослабления курса, по его словам, выиграли лишь сырьевые компании, отдельные крупные предприятия сельхозяйственной и пищевой отраслей, а также небольшое количество компаний обрабатывающей промышленности, кто был ориентирован на экспорт. При этом те, у кого валютных обязательств перед кредиторами было больше, чем доходов, тоже проиграли.

В девальвации национальной валюты всегда есть и плюсы, и минусы, говорит Наталья Мильчакова, заместитель директора аналитического департамента компании «Альпари». Cреди плюсов она выделила рост ВВП в 2015 году на 1,2%, а среди минусов – падение промышленного производства на 1,6%. «Но можно отметить и то, что в 2014 году рост ВВП Казахстана составлял 4.3%, а в 2015 году темпы роста ВВП замедлились, так что последствием девальвации не стал бурный экономический рост. Но в штиль тяжелого кризиса и очень высокой инфляции экономика Казахстана тоже не вошла».

Айгуль Бердигулова, экономист Группы главного экономиста Евразийского банка развития отметила, что восстановление внешней конкурентоспособности казахстанских предприятий после проведенной девальвации стало проявляться с начала 2016 года и выражается в двукратном сокращении темпов падения экспорта, что отчасти нивелирует для Казахстана осложнение ситуации в мировой экономике. Заместитель начальника управления стратегического и отраслевого анализа ЕАБР Арман Ахунбаев пояснил, что девальвация улучшила положение экспортеров нефти, металлических руд, металлов и зерна.

По его словам, горнодобывающая промышленность, которая в прошлом году показала спад реального производства, существенно нарастила номинальное производство и доходы в тенге – это смягчило их финансовое положение и поддержало рентабельность бизнеса. «В металлургии наблюдается схожая ситуация. Более того эта отрасль фиксирует одновременно рост производства в реальном выражении, продолжая реализовывать крупные инвестиционные проекты», - заметил он.

Из обрабатывающих секторов девальвация принесла пользу пищевой, химической и легкой промышленности, производителям мебели и фармацевтики. По словам Ахунбаева, эти отрасли сохраняют положительные темпы роста и рентабельность этих отраслей в 2016 году стала вновь улучшаться. При этом изменение курса неблагоприятно сказалось на всех отраслях, которые зависят от резко подорожавшего импорта и внутреннего спроса. К ним относятся торговля, сфера коммуникаций, водо- и электроснабжения, транспорта и машиностроения, операций с недвижимостью.

Несмотря на достаточно серьезное ослабление тенге за прошедший год, введение плавающего курса было правильным решением, считает аналитик агентства «Финам» Богдан Зварич. Он отметил, что у этого решения было два главных положительных момента – экономия золотовалютных резервов и восстановление конкурентоспособности казахстанских предприятий. Однако сейчас курс тенге формируется рыночно, с учетом внутренних и внешних экономических факторов, что не даст экономике вернуться в прежнее состояние.

По мнению же Худайбергенова, плавающий курс сегодня существует лишь формально – Национальный банк по-прежнему имеет влияние на его формирование. «Оно могло стать даже выше за счет прямого административного влияния, которое не фиксируется на бумаге», - говорит Худайбергенов, отмечая, что если бы ослабление курса было плавным, то падения экономики можно было бы избежать.

Последствия девальвации таковы, что темпы роста экономики замедлились, и вряд ли в ближайшее время ускорятся, говорит Мильчакова. Впрочем, она указала и на то, что если бы правительство решилось поддерживать искусственно завышенный курс тенге, это могло бы привести к истощению золотовалютных резервов и еще большему обвалу национальной валюты. «Поэтому решение об «управляемой» девальвации, несмотря на все его минусы, было правильным. А для ускорения темпов роста Казахстан должен делать больший акцент на увеличение не просто нефтегазовых доходов бюджета, а на развитие собственной научной и технологической базы», - резюмировала она.