Владислав Иноземцев – экономист, директор Центра исследований постиндустриального общества и колумнист ведущих деловых российских изданий. Автор более 300 печатных работ, опубликованных в России, Франции, Великобритании и США. Один из его трудов был написан совместно с известным американским социологом, основоположником теории постиндустриального общества Дэниелом Бэллом. Vласть поговорила с Иноземцевым о вероятности нового мирового кризиса, будущем развитии мировой экономики, тяжелых перспективах для сырьевых стран и о форме, в которой стоит проводить модернизацию Казахстана.

На фоне неспокойного электорального периода в США и Европе эксперты стали часто говорить о возможном изменении системы взаимоотношений между странами, переходе к так называемому «пост-порядку». В связи с этим они обеспокоены дальнейшим увеличением перекосов в торговых балансах и объёмах межгосударственных долгов, которые могут обернуться нестабильностью мировой экономики. Насколько, как вам кажется, верны эти опасения?

Перекосы давно существуют. Фактически весь кризис 2008 года был порождён тем, что на Западе накапливались долги. Но важно понимать, что они не берутся из ниоткуда: если одни накапливали долги, другие накапливали обязательства. Тот кризис был порождён американской и китайской политикой, потому что китайцы осознанно накапливали резервы, а это равносильно увеличению долга перед США. Нынешняя политика Трампа, по большому счёту, направлена на их исправление, а не накопление. Поэтому я думаю, что определенный протекционизм, если он будет реализован, действительно может несколько улучшить положение дел. Но также эта политика может спровоцировать очередной кризис. Но он будет связан с тем, что уменьшится экспорт Китая в Америку, что повлияет на его экономическое состояние. Это может запустить цепную реакцию: экономика Китая начнёт снижаться, соответственно уменьшится спрос Китая на европейские и американские товары, что также подтолкнёт к кризису. Но с восстановлением пропорций может закончиться и кризис. Хотя вы можете уменьшать торговые дефициты и иметь кризис. Кризис 1929-1932 годов в Америке был кризисом, когда её бюджет был в профиците. Мы сейчас можем даже не отдавать себе отчёт, что у нас профицитный бюджет и одновременно с этим – рецессия. У нас сложились какие-то странные убеждения, что кризис – это нарастание пропорций. Но он может произойти и в условиях очень пропорционального развития. Кризис может случиться при Трампе. Но, опять-таки, устройство мировой экономики сегодня достаточно сложно, и с одной стороны кризис может нанести ей ущерб, а с другой – помочь решить накопившиеся проблемы. Я абсолютно убеждён, что из той ситуации, в которой экономика находилась в 2008 году, выйти без кризиса было невозможно. Но он был не достаточно глубок, чтобы можно было сказать, что мы избавились от глобальных диспропорций. И если Трамп спровоцирует кризис, то это будет кризис, скорее, во имя оздоровления экономики, а не нарастания проблем.

А насколько вы оцениваете его вероятность?

Высоко, потому что никто пока не отменял цикличность экономики. А она проявляется в кризисе, который происходит каждые 8-11 лет. Относительно кризиса 2008 года экономисты консенсусно говорят, что мы более ли менее вышли из него в 2010 или 2011 году. Поэтому я предполагаю, что к 2020 году мы получим новый скачок вниз, совершенно циклический. Какими будут контрциклические меры, посмотрим. Но в прошлые годы в экономику было влито огромное количество денег – и Федеральной резервной системой США, и Европейским центральным банком. Я думаю, что этот объём может отсрочить кризис на несколько лет, но всё равно после 2020 года – это предельный срок, когда он может произойти.

Если вместе с этим смотреть на долгосрочные прогнозы МВФ, то стоит ждать и дальнейшего замедления развития экономики. К 2050 году на будет расти не больше чем на 3% и эта отметка, насколько я понимаю, воспринимается ими как рецессия. Может ли так слиучиться, что нынешний кризис положит начало этой тенденции?

Я не особо верю в прогнозы больше чем на 5-8 лет. Это гадание на кофейной гуще, его не стоит обсуждать. Другая сторона вопроса связана с самой категорией роста. Все теории роста и различные его показатели вроде ВВП были введены в 1940-е годы, когда экономика была индустриальной, и когда каждый новый произведённый продукт был чуть-чуть дороже предыдущего. Но начиная с 1990-х годов стали появляться сектора, в которых улучшение потребительских свойств товара стало происходить на фоне снижения его стоимости. В 1970-е годы минута телефонной связи между Лондоном и Нью-Йорком стоила от тогдашних 8 долларов и выше. Сейчас она практически бесплатна, причём появилась и возможность видеосвязи. Тоже самое с мобильными телефонами и компьютерами – их производительность и ёмкость памяти растут, а цены – падают. И поскольку такие сектора формируют уже четверть или треть мировой экономики, возникает ситуация, когда непонятно как в принципе может существовать категория роста, поскольку объём выпуска в базовых отраслях должен падать. Но мы при этом всё еще надеемся на рост. Говорить о нём, значит не жить в нашем мире. В 2050 году, я думаю, этот показатель вообще не будет никого интересовать.