Миф о малом бизнесе?

«Отечественное предпринимательство является движущей силой нового экономического курса», − говорится в государственной стратегии «Казахстан – 2050», анонсированной в 2012 году. Этот принцип в разных формулировках ложился в основу стратегических документов страны и посланий президентов с момента обретения независимости. Он повторяется и в 2014 году, в предкризисном послании Нурсултана Назарбаева «Нұрлы жол», где он ставит цель достичь 50% доли МСБ в структуре ВВП к 2050 году.

Такой взгляд на роль МСБ сформировался в мире после 1970-х годов, когда западные страны начали переориентировать свои экономики с промышленного производства на оказание услуг. Как пишет историк бизнеса Бенджамин Уотерхаус, ключевым моментом изменений стал 1978 год. Тогда экономист Массачусетского технологического института Дэвид Берч выступил с тезисом о том, что на малые фирмы приходилось 80% всех новых рабочих мест в период с 1968 по 1976 год.

Критики быстро заметили, что выводы Берча были совершенно неверными, поскольку он определял размер фирмы по количеству сотрудников в конкретном месте (например, в филиале, на фабрике или в магазине), а не по тому, сколько на фирму работают в целом. Сам Берч позже признал, что цифра в 80% некорректной, но к 1980-м годам его утверждения прочно укоренились в политической риторике. «Малые предприятия создают 8 из 10 всех новых рабочих мест», − говорил Ричард Лешер, на тот момент президент Торговой палаты США. Президент Америки Джимми Картер называл себя первым «владельцем малого бизнеса» в Белом доме со времен Гарри Трумэна. В 1970 году 8 американских университетов предлагали курсы по открытию нового бизнеса, а к 1980 году их число выросло до 137.

Стремясь усилить роль МСБ, экономист Дэвид Аудреч подчеркивал значимость предпринимательской инициативы. Он предполагал, что предпринимательская инициативность способна побороть безработицу, но лишь до «естественного уровня», который в разных странах колеблется от 2 до 5% от трудоспособного населения. Авторы считают, что государство должно лишь стимулировать малый и средний бизнес

Однако экономисты Роберт Аткинсон и Майкл Линд в своей книге «Крупные компании прекрасны: развенчание мифа о малом бизнесе» («Big Is Beautiful: Debunking the Myth of Small Business») утверждает, что МСБ не только создает рабочие места, но и уничтожает их. С 1993 по 2010 год на фирмы с численностью сотрудников от 1 до 19 человек в США приходилось 29% созданных рабочих мест, но действительно новыми из них были всего 15%. Напротив, на фирмы со штатом более 500 сотрудников приходилось только 26% созданных позиций, но при этом они дали чистый прирост рабочих мест в 38%.

В 2008–2009 годах, после мирового финансового кризиса, малые предприятия создавали почти 800 тыс. новых рабочих мест в месяц, но при этом закрывали около 971 тыс. позиций. Чистый прирост рабочих мест, таким образом, составил всего 171 тыс. Аткинсон и Линд приходят к выводу, что, хотя небольшие фирмы создают больше рабочих мест в периоды высокого уровня безработицы, в периоды полной занятости они не могут похвастаться такими результатами. В моменты кризисов работники не имеют другого выбора, кроме как откликнуться на вакансии в небольших фирмах с плохими условиями труда.

Скотт Шейн, исследователь феномена предпринимательства и автор книги «Иллюзии предпринимательства», пишет, что в докризисном 2004 году только 1% жителей США работал в фирмах младше 2 лет, тогда как 60% работали на предприятиях старше 10 лет. При этом среднее количество сотрудников новых фирм в первый год их существования составлял 3,07 человек. Но к пятому году этот показатель снижался до 1,94 человек. Экономистка Рэйчел Паркер в своем исследовании 2001 года констатирует, что очень немногие фирмы со штатом менее 20 человек вырастают до уровня средних предприятий. Как правило, это небольшое количество чрезвычайно успешных фирм, фаворитов в своих отраслях. Подавляющее же большинство малых компаний терпит крах в течение пяти лет, утверждает Уотерхаус.

Защищая свои идеи, сторонники малого бизнеса утверждают, что само существование малых предприятий делает рыночную среду более конкурентной. Однако политические элиты не разделяют таких взглядов, пишет Уотерхаус. Мюррей Вейденбаум − первый председатель Совета экономических консультантов при президенте США Рональде Рейгане − заявлял, что основной целью политиков должен быть экономический рост, а не конкуренция: «Рабочие места создают не малые предприятия, их появлению способствует рост экономики».

Аткинсон и Линд в своей книге указывают на то, что крупные компании контролируют большие доли разнообразных мировых рынков. Boeing и Airbus поставляют около 90% гражданских воздушных судов по всей планете, а две трети стеклянных бутылок во всех странах были произведены двумя фирмами: Owens-Illinois и Saint Gobin. Половину автомобилей в мире производили четыре компании: GM, Ford, Toyota-Daihatsu и DaimlerChrysler. В экономике США образовались гигантские финансовые корпорации, пятерка наиболее крупных из них контролирует половину активов глобального банковского сектора – $10 трлн. Количество поглощений крупными компаниями более мелких за последние 35 лет выросло в 20 раз по всему миру, а их суммарная стоимость относительно глобального ВВП увеличилась вдвое до 5%, говорится в материале российского экономиста Олега Комолова.

По данным американской статистики занятости и заработной платы в первом квартале 2017 года средняя недельная зарплата компаний с 5-9 сотрудниками составляла $849, в то время как работники фирм с 1000 и более сотрудников получали $1793. Исследование, проведенное в 2007 году The Urban Institute, показало, что американцы с низкими доходами чаще работают в небольших фирмах. В структуре работников малых предприятий 42% сотрудников имеют низкие зарплаты. Тогда как на фирмах со штатом более 500 человек, низкооплачиваемыми являются 28% позиций.

Согласно исследованию Азиатского банка развития 2010 года, малые индийские фирмы (в них занято от 5 до 49 человек) платили своим работникам 22% от окладов, которые выплачивают своим сотрудникам средние фирмы (200 человек). Работники малых компаний в Индонезии получали 32% заработной платы сотрудников крупных предприятий, в Филиппинах – 35%, в Южной Корее – 50%, в Китае – 60%, а в Таиланде – 72%.

В 2016 году в США медицинское страхование предлагали около 20% фирм с числом сотрудников от 0-9 человек. Для фирм с 1000 и более сотрудников этот показатель составлял 99,8%. К тому же, в отраслях, производящих товары, уровень травматизма рабочих был на 25% ниже в фирмах, насчитывающих более 1000 сотрудников, чем для фирм с 10–49 сотрудниками.

Казахстанский контекст

Хорватский экономист Милфорд Бейтман, анализируя опыт появления малого и среднего предпринимательства в посткоммунистических странах Европы, объясняет их успех коллапсом государственного сектора промышленности. Он стал причиной исчезновения большей части хорошо оплачиваемых и надежных рабочих мест. Это позволило МСБ найти сотрудников, готовых принять низкое вознаграждение, нестабильную работу вне профсоюзов и плохие условия труда.

Казахстан постулировал свою приверженность идее массового предпринимательства также по причине распада цепочек промпроизводства. В результате доля занятых в малом бизнесе с 1999 года выросла более чем в четыре раза, составив к 2019 году 1,4 млн. человек. Массовое распространение получила и самозанятость: в 1991 году самозанятыми были всего 4,2% экономически активного населения, к 2000 их число возросло до 45%, а к 2019 опустилось до 23%.

В 2020 году, по данным Бюро национальной статистики, в секторе МСБ было занято 3,3 млн. человек – около 34% экономически активного населения. А его вклад ВВП составлял 30,5%. Индивидуальными предпринимателями в прошлом году числились 1,35 млн. человек. В малом бизнесе были заняты 1,36 млн. человек; в среднем − 351 тыс. человек, а крестьянским хозяйством занимались 300 тыс.

Термин массового предпринимательства, по словам экономического обозревателя Сергея Домнина, прочно закрепился с появлением программы Енбек, начатой в 2014 году и заканчивающейся в 2021. Ее инструментарий включает обучение предпринимательским навыкам и поддержку новых фирм с помощью льготных кредитов и гарантий. «Когда мы суммируем общее количество новых предпринимателей, которые должны появиться в стране в итоге реализации программы, то получаем 165 тыс. человек за 5 лет или в среднем чуть более 30 тыс. человек в год при рабочей силе в 9,2 млн. человек и безработице в примерно 450 тыс. Для сравнения количество действующих ИП в стране после некоторого спада опять приближается к 860 тыс. Приведенные значения хорошо демонстрируют, что массовостью в масштабах казахстанской экономики эта программа не отличается», констатирует он.

Домнин также пояснил, что параллельно задачу повышения занятости решают программы поддержки промышленности (ГПИИР) и малого и среднего бизнеса (ДКБ): «Судя по тому, что с 2010 по 2020 количество занятых в экономике увеличилось на 8%, а безработных сократилось на 10%, все эти меры в совокупности были, скорее, эффективными. Другой вопрос в том, что в Казахстане остается большая группа неформально занятых. А большое количество субъектов малого бизнеса маскирует структурную безработицу». Ситуацию осложняет то, что основной ресурс для развития массового предпринимательства уже исчерпан: «Для массового перетока занятых в предпринимательский сектор необходимы специфические стрессовые условия, которые складывались в экономике в 1990-х годах. Однако тогда открывались и новые ниши – формировались целые сферы услуг. В современном Казахстане таких драйверов нет. Это значит, что предпринимательский корпус будет расти медленно».

Проблемы сектора МСБ, впрочем, не исчерпываются сдержанными результатами в вопросах занятости. Его потенциал также оказался довольно ограничен в вопросах заработных плат и трудовых прав. Согласно структуре занятости, большая часть сотрудников малых компаний занята в секторах торговли и строительства, а средних и крупных предприятий − в промышленности. При этом среднемесячная номинальная заработная плата работников малых предприятий составляла 141 тыс. тенге, у средних – 181 тыс., а у крупных – 246 тыс. тенге. Здесь важно учитывать и то, что в Казахстане нет данных о медианных и модальных зарплатах среди занятых на малых предприятиях. Однако по данным за 2019 год средняя медианная зарплата в других секторах экономики составила 112 тыс. тенге.

На вопрос Vласти о трудовых правах на малых и средних предприятиях председатель республиканского объединения профсоюзов СПК «Аманат» Андрей Пригорь ответил, что в среднем бизнесе защищены коллективными договорами только 30% сотрудников. В то время как в малом бизнесе это число очень мало, близко к нулю: «Никто там, [в малом бизнесе] не знает, что это такое и не собирается его заключать. Да там и профсоюз практически невозможно создать». То же касается и нарушения трудовых прав: «Чем меньше количество работников на одном предприятии, тем больше там нарушений. Это и массовое укрывательство несчастных случаев, и невыплаты зарплат и многое другое. Малый бизнес – это сплошные нарушения и беспредел со стороны работодателя», − констатирует Пригорь.

Как показывают многочисленные исследования, ставка на малое и среднее предпринимательство не способствует решению проблемы безработицы. Страны не в силах создать необходимое количество рабочих мест, а позиции, предлагаемые этим сектором как правило обещают плохие условия труда, низкий заработок, отсутствие социальной защиты и другие виды дискриминации. Казахстанскому государству необходимо пересмотреть свои планы на малый бизнес и перейти к структурным изменениям на рынке труда, включащие взятие на себя обязательств по трудоустройству своих граждан и освобождению идеи найма от прибыли и «предпринимательской инициативы».

Иллюстративные фото Данияра Мусирова и с сайта 24.kz