В период двух локдаунов безработица в Казахстане достигла беспрецедентных за последние 20 лет величин. В середине августа министр труда и соцзащиты Биржан Нурымбетов заявлял, что официальное число безработных за этот промежуток увеличилось в 8 раз - примерно до 3,5 млн. человек. Хотя в момент первого жесткого карантина социальную выплату в 42500 тенге у государства запросило 4,5 млн. граждан, оставшихся без работы на тот или иной отрезок времени. К началу октября число людей «вне активной занятости» составило около 1 млн.: 454 тыс. из них были полностью безработными, а другие 526 тыс. хотели, но не имели возможности работать.

Однако эти цифры дают довольно условное представление о масштабах безработицы в стране. Исследователи труда считают оправданным добавлять к этому показателю прослойку самозанятых, чьи условия труда (особенно зарплаты) нельзя назвать достойными. К нынешнему моменту она насчитывает 1,5 млн. человек, доходы которых не превышают 80 тыс. тенге. В то же время расчеты экономиста Жаксыбека Кулекеева показывают, что только 13% из 2,2 млн. самозанятых в Казахстане производят продукцию и услуги для продажи. Все эти люди не являются безработными в прямом смысле, но их занятость вряд ли можно охарактеризовать как продуктивную.

Итого мы имеем около трети из 9,2 млн. экономически активной части граждан, чьи условия труда оставляют желать лучшего. Хотя и это не открывает нам полной картины: за пределами досягаемости официальной статистики остаются наемные работники с низкими зарплатами и сотрудники предприятий, которым были частично или полностью сокращены рабочие часы вместе с зарплатами.

Высокие показатели безработицы и некачественной занятости, тем не менее, не подталкивают государство к изменению политики в области труда. Вопреки пандемии правительство продолжает делать ставку на программу продуктивной занятости и развития предпринимательства «Еңбек», Дорожную карту занятости и ряд других проектов развития экономики (Нұрлы жол, Нұрлы жер, ГПИИР, ДКБ 2020-2025 и т. д). Суммарно они должны создать в этом году 1,22 млн. рабочих мест (379 тыс., 255 тыс., 364 тыс., соответственно).

Впрочем, условия труда, которые предлагают эти программы, едва ли можно считать приемлемыми. «Еңбек», к примеру, предлагает на руки 76 701 тенге молодым людям до 29 лет; 73 100 тенге людям без профессиональной подготовки за общественные работы; и от 50 до 370 тыс. тенге за социальные рабочие места, при том что верхний порог этой ставки получает совсем небольшая группа работников. Но даже такие рабочие места государство может не успеть создать в заявленном объеме: к началу августа было известно лишь о более 500 тыс. созданных позициях.

Решению проблемы занятости также должна помогать электронная биржа труда. С начала года количество вакансий на ней увеличилось в 8,5 раз до 176 тыс., а за семь месяцев только 142 тыс. человек нашли там постоянную работу. Но и здесь подавляющая часть заявок предлагает позиции для людей с низкой квалификацией или без нее, а их зарплатные условия колеблются в пределах 80-120 тыс. тенге.

Если очередной виток заболеваемости коронавирусом заставит ужесточить карантин, безработными, согласно расчетам Минтруда, могут стать 162 тыс. человек. Еще 2,2 млн. человек потребуется разного рода поддержка со стороны государства. С такой динамикой мы вступаем в период, когда число пребывающей рабочей силы будет создавать дополнительную нагрузку на рынок труда. К 2025 году приток молодежи на него ежегодно будет составлять порядка 256 тыс. человек. В результате группа трудоспособных граждан вырастет до 12,1 млн. человек. При этом Минтруда довольно оптимистично оценивает будущий дефицит рабочих мест: к 2025 году рынку труда будет недоставать всего 87 тыс. позиций. Но этого вряд ли удастся добиться учитывая приведенные выше данные.

Нынешние усилия государства по обеспечению занятости выглядят совсем слабыми, если посмотреть на целевые индикаторы направленных на это программ. Большая часть из них была нацелена на достижение безработицы в 4,8% к 2021 году. Хотя до пандемии данные Комитета по статистике и без того показывали близкие к этому значения. Важно подчеркнуть, что программы занятости требуют существенных расходов. Только на «Еңбек» за период 2017-2021 годов будет потрачено свыше 541 млрд тенге, а на следующий этап Дорожной карты занятости этим летом было решено выделить 1 трлн тенге.

Часть казахстанских экономистов связывает провал политики по созданию рабочих мест с высоким присутствием государства в экономике. Проблема, однако, заключается в том, что действия частного сектора не помогут решить проблему занятости. Американский экономист Павлина Чернева убедительно объясняет это в своей книге «Аргументы в пользу гарантии занятости». Коммерческий сектор, по ее словам, создает рабочие места не для того, чтобы нанимать всех желающих трудиться. На примере рынка труда США она показывает, что даже на пике роста экономики соискателей всегда оказывается больше, чем вакансий.

Во-первых, фирмы не любят нанимать безработных, особенно длительно безработных. Во-вторых, компании без большой охоты отзываются на заявки неквалифицированных работников. Обучение и образование не разрешают эту тупиковую ситуацию, хотя они могут заменить часть своих сотрудников теми, кто прежде не работал, предлагая им более низкие условия труда. В-третьих, каждый работодатель имеет предубеждения относительно соискателей, дискриминируя их по полу, национальности/расе, возрасту и различным культурным особенностям. В результате обстановка в экономике и оказывается такой парадоксальной: миллионы людей ищут работу, а фирмы испытывают нехватку людей и заворожены поиском квалифицированных рабочих. Ко всему прочему она обостряется в периоды кризисов, когда без работы оказываются десятки миллионов человек, а на восстановление прежних позиций уходит несколько лет.

В моменты кризисов, подчеркивает Чернева, государства всегда бросаются латать дыры в инфраструктуре или строить ее заново. Но такого рода тактика имела смысл в момент своего появления – после Второй мировой войны, когда множеству европейских и азиатских стран нужно было всеми силами восстанавливать себя из руин. Сейчас она не имеет смысла потому, что сложность инфраструктурных проектов возросла (особенно их строительства), в силу этого использовать неквалифицированную рабочую силу оказывается бессмысленно. Более того, за объектами подобного рода нужен постоянный и компетентный уход, который не должен ложиться на плечи обычных граждан. Но главное, объем расходов, выделяемый на такого рода стимулирующие программы занятости, оказывается непропорционален их эффекту, что мы и видим сейчас на примере казахстанских программ.

В противовес надежде на частный сектор и большой инфраструктурной стройке Чернева предлагает инструмент «гарантии занятости». Это государственная политика, которая предоставляет возможность трудоустройства любому кто ищет работу, независимо от его личных обстоятельств или состояния экономики. Она стремится к достижению 100% занятости и высоких значений минимальной оплаты труда (для США она предлагает начать со ставки в $15 в час и регулярно ее повышать), чтобы побороть все виды безработицы, проблему низких доходов и их стагнации. У программы гарантии занятости нет цели получить прибыль, а главный ее мотив – задействовать всех людей в значимой для общества работе. Этот механизм также обладает потенциалом вовлечь в экономику женщин и представителей различных меньшинств, которые долгое время исключались из рынка труда.

Политика гарантии занятости призвана организовать рабочие места с достойной оплатой труда за счет государства в широком спектре социальных проектов. Они должны касаться окружающей среды, заботы о людях (медицины, образования и т.д.), реабилитации жилого пространства и общественной инфраструктуры (садов, городских ферм, спортивных и культурных объектов, и т.д.). Гарантия занятости также признает и оплачивает то, что традиционно было неоплачиваемой работой по уходу за детьми, пожилыми родственниками или людьми с инвалидностью. Потенциальные объемы такой работы бесконечны – воспроизводство человеческой жизни всегда будет требовать определенных усилий, которые могут щедро оплачиваться государством на постоянной основе.

Один из наиболее дискуссионных моментов состоит в том, действительно ли гарантия занятости создает рабочие места, и можно ли увольнять с них людей за различные злоупотребления. «Посадка деревьев или приготовление пищи в приюте для бездомных – это, безусловно, настоящая работа, и поэтому речь не идет о том, чтобы валяться на диване и смотреть сериалы. Безответственные работники могут быть уволены с гарантированной работы, и они окажутся в программах социального обеспечения последнего шанса. (Поскольку будут существовать трудные случаи заболевания людей, такая сеть безопасности все еще необходима). Гарантия – это работа для людей, желающих работать, а не гарантия дохода», - разъясняет этот момент коллектив российских экономистов, ведущих телеграм-канал Politeconomics.

Чернева и сама признает, что на первый взгляд поддерживаемая ею политика кажется утопической. Но в отличие от идеи эффективного рынка, лишь ухудшающей положение большей части населения планеты, она является гораздо более осуществимой. Согласно расчетам экономиста, достижение полной занятости в США (при безработице в 11,6-15,4 млн. человек) с помощью ее программы ежегодно будет обходиться экономике в 1-2% ВВП ($215-430 млрд). При этом она не потребует высоких административных расходов: некоторые социальные проекты будут свернуты – этой работой займется само общество, а службы трудоустройства будут серьезно оптимизированы, поскольку определять пул задач и координировать всю работу станут местные сообщества, которые как никто другой знают о проблемах своего места проживания.

С ее финансированием не возникнет проблем потому, что США обладает суверенитетом в вопросе выпуска собственной валюты. Это позволяет стране генерировать необходимое количество денег на подобного рода инициативы без риска повышения инфляции. Инфляция не вырастет потому, что государство будет на постоянной основе «закупать» излишки рабочей силы, которая оказывается не нужной частному сектору (релевантность этой схемы была подтверждена с двукратным увеличением минимальной зарплаты в 1949 году). Как только частный сектор будет испытывать нехватку работников, он должен будет предложить более высокие условия труда, чем предлагает государство. Это позволяет решить сразу три проблемы: эксплуатации работников за счет дешевой стоимости труда, нестабильности инфляции и резких всплесков безработицы в периоды кризисов (программа будет расширяться в момент экономических потрясений и сужаться с их окончанием).

Впрочем, организовать программу гарантированной занятости способны не только преуспевающие страны. Ранее Vласть писала об опыте Аргентины, которая преодолевала с помощью нее последствия инфляционного кризиса 2001 года. Правительство тогда запустило программу Plan Jefes, трудоустроившую два миллиона малоимущих граждан (13% рабочей силы страны). Схожие инициативы, но меньшего масштаба, проводили в Брюсселе, Великобритании, Индии и ряде других стран. Предшественниками гарантии занятости Чернева считает и американскую программу «Нового курса» президента Франко Рузвельта, которая вывела страну из Великой депрессии.

Казахстану важно обращаться к новым идеям не просто потому, что прежние доказали свою дороговизну и неэффективность, а потому, что безработица слишком дорого обходится обществу. И речь здесь не тольео о деньгах. Множество исследований в области психологии, когнитивных наук и общественного здравоохранения показывают, что безработица, плохо оплачиваемая работа, нестабильная и неустойчивая занятость всегда повышают уровень самоубийств и распространения различных заболеваний, включая алкоголизм, депрессию и массу психических отклонений. Анализ метаданных по 63 странам показал, что каждое пятое самоубийство вызвано безработицей - влияние, которое в девять раз выше, чем считалось ранее. Безработица является одной из причин недоедания, задержки роста, проблем с психическим здоровьем, плохих результатов в образовании и на рынке труда, а также снижения социальной мобильности всех членов семьи.

Помимо потрясений индивидуального характера проблемы занятости имеют более широкие экономические последствия. Они увеличивают неравенство доходов в большинстве стран и усиливают социальную разобщенность, которая усугубляет межрасовые и межэтнические конфликты. Они оказывают негативное влияние на технологическое развитие, инновации и производство, а также являются фактором, способствующим финансовым кризисам и экономической нестабильности. Не говоря уже о социальной и политической нестабильности, торговле людьми, принудительном и детском труде, эксплуатации и рабстве. И этот урон можно снизить правильным выстраиванием политики полной занятости, которая возможна вопреки излюбленным разговорам экономистов о наличии «естественного и неустранимого» уровня безработицы.