Город Сарань находится в 25 км к юго-западу от Караганды. В начале 2019 года, согласно официальной статистике, здесь проживало чуть больше 43 тысяч человек. По официальным данным от коронавируса в городе умерло 7 человек, от коронавирусной пневмонии (когда вирус не подтверждается тестами, но все симптомы указывают на ковид), не умер никто. В областном управлении здравоохранения не дают сведений о том, скольким умершим был поставлен диагноз «тромбоз», а также у скольких COVID-19 был сопутствующим заболеванием. Врачи, работники морга и представители акимата тоже отказываются ответить на эти вопросы, в то время данные ритуальных служб, духовенства и сведения департамента статистики свидетельствуют о большем количестве умерших.
«С местами для мертвых было туго»
Христианское кладбище Сарани представляет собой глубокий лабиринт из плотно прилегающих друг к другу могильных оград и зарослей. Обойдя его только по периметру, можно насчитать 16 захоронений, сделанных весной и летом этого года. Еще три новых захоронения – с могильными плитами и деревянными кольями – можно увидеть, отправившись на ближайшее мусульманское кладбище по дороге к заброшенному району РТИ.
Водитель ритуальной машины, которую мы встречаем у христианского кладбища, говорит, что с начала пандемии количество заказов значительно выросло. О том, что в этом году в городе было больше похорон, рассказывает и мулла Саранской мечети Сайлаубайкажы Шамшенов.
«Мы даже в последнее время боялись. Некоторые – не знаешь, действительно чем человек болеет? Говорили, бронхит, объясняли: «такая болезнь, помогите, помогите». Помочь надо. Мы на омовение ходили, намаз читали», - говорит он, добавляя, что молитву читали «на расстоянии».
«В этом году летом больше [умерших было]. В июне месяце больше выдалось», - рассказывает Шамшенов, отмечая, что зачастую муллы не знали, от какой болезни умер человек:
Сайлаубайкажы Шамшенов
По его словам, умерших хоронили в разных местах: «Родственник скажет, там мои предки лежат – туда отвезут. В разные места. Говорят, было такое место специальное в Караганде, но у нас не было, по-моему. У нас, у казахов – где родственники, там и похоронят».
По распоряжению санврачей регионов умерших от коронавируса должны были хоронить на специальных кладбищах. Летом это распоряжение фактически выполнять перестали, потом во многих регионах - отменили.
Работница одного из ритуальных агентств города на условиях анонимности говорит, что тех, у кого был положительный тест на ковид, местные агентства не хоронили, но предприятие предоставляло место на кладбище:
– Да, хоронили здесь, привозили. Могилки у нас покупали. Но мы их не обслуживали. Самый пиковый был конец июня и июль. Все, вроде бы (сейчас – V) такого нету.
– Могу. На 50 процентов. С разницей август месяц и июль месяц – 50 процентов.
Сотрудница головного офиса той же ритуальной компании рассказала, что в агентстве не всегда знали, от чего умер тот или иной человек:
– Я вам даже не дам цифры. Кто умер, отчего он умер… Ведь бывает, и не пишут. Они же не пишут «ковид». Пишут «пневмония». А пневмония это или ковид? Выступал сам представитель акимата, он сказал, даже морг мог ошибиться в заключении о смерти, потому что ковид оседает сильно, вниз уходит на легкие. Если они поставили пневмонию, может быть, ковид был внизу.
На дальнейшие вопросы сотрудница не отвечает. По ее словам, всех умерших из Сарани отвозили в специальный морг при противотуберкулезном диспансере в Караганде, где проводилось вскрытие, а затем захоронением всех умерших от коронавируса в регионе занималось ритуальное агентство, базирующееся в Караганде.
В противотуберкулезном диспансере по телефону подтвердили, что умерших из Сарани отвозили к ним, однако, сколько человек привезли из этого города, ответить не смогли.
Vласть отправилась в морг, чтобы задать этот вопрос патологоанатому и руководству диспансера. Начальник охраны на КПП сначала сообщил, что руководство спустится, чтобы дать интервью. Спустя полчаса охранник вышел: «Начальство не хотят выходить. Карантин. – Они боятся нас заразить? – Не знаю. – Подскажите, как главного врача зовут? – Я такие сведения не даю».
Через дорогу прямо напротив ворот морга на самом краю Караганды стоит трехэтажный жилой дом. О том, как работал морг в пиковые периоды пандемии рассказывают его жители.
«Самое тяжелое было в начале лета, когда только теплее стало, и вот эти „маски-шоу“ (работники в спецкостюмах – V)... Мы когда ходили со старшей гулять, видели, когда люди ждут трупы... Какие-то баночки, пакетики, они же долго сидят, там очередь, и они кушают, пьют...», – рассказывает одна жительница.
«Приезжало, конечно, много поперва. Сейчас нет, – говорит другая жительница. – Останавливались вот здесь машины, много стояли. Было каждый день. Я живу, как раз мои окна туда. Смотрю: стоят».
Среди машин, регулярно приезжавших к моргу на окраине Караганды, были машины бригад Жаната Каппасова. Его ритуальное агентство – одно из четырех, определенных постановлением главного санврача для похорон умерших от коронавируса в Караганде и городах Карагандинской области.
«Потому что мы ездили в аулы, – продолжает он. – Сельчан много умерло. Очень много, и мы их возили за сто, за двести, за четыреста километров. Накрыло-то всех». Шесть бригад фирмы, по его словам, были постоянно заняты.
«Если следовать всем (требованиям о 14-дневном карантине бригады после похорон – V), это нереально. Где столько народу взять? Первого похоронили, я списки подал, их взяли, забрали. Потом отпустили. Потому что правила – правилами, но тогда бы вообще никто никого не похоронил. Мы начинали в 3-4 утра, в 8 вечера заканчивали. Мы и транспорт нанимали – своего не хватало», – говорит он. По его словам, на специальном полигоне в Караганде похоронили первого умершего в апреле, но этим возмутились его родственники, и тогда его перевезли на мусульманское кладбище. С тех пор всех умерших хоронили там, где пожелают родные.
Жанат Каппасов
Фирма Жаната Каппасова занималась только похоронами тех, у кого был положительный результат теста на ковид, однако, сам он считает, что умерших из-за этой болезни на самом деле было больше:
«Была справка о смерти, и дополнительно к ней шел анализ на ковид. Он шел с задержкой, потому что перегрузка была гигантская, колоссальная на лаборатории. Но анализы приходили. Плюс стоит – все, забираем. Но они все практически были с плюсом. А потом уже в конце пошло, у кого есть, у кого нет. У кого нет – того так забирают родственники. Но лично у меня все равно было понимание, что это ковид, он просто не подтвердился. Потому что если там тромбоэмболия легочной артерии, если пневмония, дыхательная недостаточность, то все понятно. Не обязательно от этого умереть, оно могло диабетическую кому спровоцировать, и умер человек. Или инсульт получить. ДВС-синдром – это такое дело, везде тромбы в мелких сосудах. Терминальная стадия. Дело пошло, когда россияне приехали и привезли правильный протокол лечения. До этого умирали все практически».
В основном, по его словам, умершие поступали из больниц.
«Это в морге с местом туго было. А живым всем нашлось место. Я не помню, чтобы были какие-то скандалы, что скорая не приехала. Это участь малых городов, где ничего не налажено», – также вспоминает Каппасов.
«Не только Сарань маленький город»
О том, хватало ли в Сарани мест для госпитализации, и в каком режиме работали врачи и скорая, мы собирались спросить врачей Центральной больницы. Сначала помочь организовать такое интервью собирался и местный акимат. Мы также собирались спросить у врачей, сколько человек умерло от пневмонии и тромбоза, и были ли летальные случаи среди самих медиков.
За несколько часов до назначенного времени интервью нас попросили обратиться в областное управление здравоохранения, чтобы согласовать этот разговор.
В пресс-службе облздрава в ответ на просьбу организовать интервью с врачами Саранской больницы поинтересовались, почему журналистов интересует только Сарань, добавили, что «не только Сарань маленький город», и диалог на этом закончился.
Данные об общей смертности в Сарани позднее Vласти все же предоставил областной департамент статистики. В мае и июле этого года смертность в городе значительно превышала средние показатели за 2018-2019 годы, в июле этого года было почти вдвое больше умерших:
Тем не менее, действительно, не только Сарань – небольшой шахтерский город в Карагандинской области. В Шахтинске, как и в Сарани, проживает несколько десятков тысяч человек, и в обоих городах большая часть населения трудится на шахтах.
«Примерно в десятых числах июля у нас в городе и в Караганде была очень яркая вспышка. Половина шахты отца уходила на больничный. Заболел и отец. После него спустя пару дней – я, мама и младший брат», – рассказал Vласти житель Шахтинска Илья Мофа.
Шахта имени Ленина, на которой трудится отец Ильи – дочерняя компания «АрселорМиттал Темиртау». На период пандемии предприятия «АрселорМиттал» не прекращали работу. В мае компания выделила средства для закупа тестов на коронавирус для своих сотрудников, однако, как сообщало «Радио Азаттык», компания так и не ответила на вопросы о количестве заразившихся, и не сообщала о летальных случаях среди сотрудников. Всего в регионе у компании «АрселорМиттал Темиртау» восемь шахт - в Караганде, Сарани, Шахтинске и Абае, а также шесть наземных предприятий.
Так, в мае этого года в регионе умерло 1595 человек (прирост в 1,3 раза по сравнению с показателями 2018-2019), в июне этого года – 1382 (прирост в 1,3 раза), в июле этого года 2482 (прирост в 2.1 раза).
При поддержке Медиасети
Поддержите журналистику, которой доверяют.
