Без права на убежище

«Либо шариат, либо смерть»

Самира (имя изменено по просьбе героини – В.) родилась в узбекской семье в Афганистане. Ее родственники занимались политикой и наукой: брат работал в парламенте до прихода талибов к власти, а сестра служила в военно-воздушных силах США. Провинция Фарьяб, где жила девушка, имела стратегическое значение для «Талибана».

Учась в школе, Самира работала с иностранными НПО, защищающими права женщин. Еще до возвращения «Талибана» к власти в стране, ее семье стали поступать угрозы и письма, в которых требовали выйти на связь с Исламским Эмиратом.

Несмотря на военные действия, девушка окончила школу и поступила в университет Кабула с наивысшими баллами, но не смогла окончить обучение из-за финансовых трудностей.

Самира продолжала работать с правозащитными организациями. В феврале 2021 года, незадолго до захвата власти талибами, ее семья снова получила письмо с угрозами, и отец обратился с заявлением в полицию о том, что их жизнь в опасности. Летом того же года «Талибан» взял под контроль Фарьяб. Семья Самиры уехала в другой город, но не смогла там остаться и вернулась обратно.

В августе 2021 года талибы установили власть по всему Афганистану. Несмотря на риски, девушка стала работать учительницей совместно с Детским фондом ООН (UNICEF) и преподавала детям в отдаленных районах, где нет школ. Она также давала анонимные интервью независимым СМИ, рассказывая о положении женщин в Афганистане.

Вскоре на имя Самиры пришло письмо о том, что все образованные женщины должны выйти замуж за талибов, а затем к ней домой отправили людей с этим требованием, которые говорили, что она должна выйти замуж.

31 июля 2023 года через мечеть ее родным передали другое письмо. В нем говорилось, что, согласно разведывательным отчетам, поступившим в Военный совет провинции, Самира работает в иностранной организации и западных медиа, «продвигая кефирскую культуру и клевеща на Исламский Эмират». Несмотря на предупреждения и молитвы, она «не покаялась и продолжила заниматься неисламской деятельностью».

«Поэтому Военный совет Исламского Эмирата Афганистан принимает решение о применении к ней самых строгих наказаний. Либо шариат, либо смерть», – указано в письме.

В декабре 2023 года Самире удалось через Иран выехать в Казахстан на учебу – она смогла получить грант в КазНУ имени аль-Фараби в Алматы. Обучение при этом началось за пару месяцев до этого - 15 октября, но девушка получила приглашение только в конце ноября. Когда она прилетела, в вузе уже шли экзамены, она не смогла сдать их без подготовки, и ее грант был отозван. Продолжать обучение на платной основе она не могла.

Девушка обратилась за статусом беженца в управление занятости и социальных программ, но получила отказ. В суде ей не удалось оспорить его, апелляционная инстанция также отклонила ее жалобу. Теперь Самира подала жалобу в Верховный суд.

По словам Гульмиры Куатбековой, юристки Казахстанского международного бюро по правам человека (КМБПЧ), представляющей интересы Самиры, причиной отказа стало то, что девушка не подала вместе с документами оригинал письма с угрозами от «Талибана» и заявления, которые ее родные подавали в правоохранительные органы, опасаясь за свою жизнь.

«Почему она их не сдала? Потому что при получении ходатайства там сказали: если вы сдаете вот это заявление и данное письмо, мы будем направлять для проверки подлинности эти документы в консульство Афганистана, – рассказывает Куатбекова. – Естественно, она испугалась этого. Очень тяжело доказать, что это на самом деле было так, но стажер, которая работала у нас, была свидетелем».

Куатбекова поясняет, что в правилах регистрации ходатайства действительно есть пункт о подтверждении опасений преследования в стране происхождения – это могут быть документы из правоохранительных органов, суда или прокуратуры.

«Но это подзаконный акт, он по иерархии не стоит выше [закона и международной конвенции], и они не могут апеллировать к нему. Хорошо если [подтверждающие документы] есть, но если их нет, они должны принять ее ходатайство, детально изучить, сопоставить с информацией о стране происхождения – это является ключевым», – говорит юрист.

Куатбекова отмечает, что в случае Самиры должны были учитываться заключения международных организаций и рекомендации структур ООН о нарушениях прав человека в Афганистане, в особенности – прав женщин.

«Выступала против исламских и национальных ценностей»

Зейнаб (имя изменено по просьбе героини – В.) родилась в афганском городе Мазари-Шариф и окончила правовой факультет в Кабуле. До прихода талибов девушка уже работала стажером и помогала адвокату в защите прав девушек и женщин, в также сотрудничала с GIZ – Немецким обществом по международному сотрудничеству.

Издание Lighthouse Reports в своем расследовании рассказывало, что около 20 бывших сотрудников GIZ сообщали об угрозах, пытках и физическом вреде, причиненном им талибами после прихода к власти. В расследовании упоминаются два случая убийств бывших сотрудников GIZ за год до падения Кабула – их родные уверены, что они были убиты «Талибаном» из-за своей работы.

В январе 2023 года пришел ордер на арест Зейнаб. Девушку обвинили в сотрудничестве с оккупационными силами и «поддержке инфиделов» (не придерживающихся определенной религии, в данном случае – Ислама – В.) в Афганистане, а также в том, что работая в офисе международной организации, она «активно участвовала в женском общественном движении Афганистана».

«Она действовала в интересах оккупационных сил, выступая против исламских и национальных ценностей страны. Моджахеды и органы безопасности обязаны незамедлительно принять меры по ее задержанию, отправить ее в органы правосудия в соответствии с законами исламского эмирата Афганистан», – указано в переводе письма.

В марте 2023 года, через полтора месяца после получения этого письма, ей удалось уехать в Казахстан – здесь уже несколько лет живет ее брат. Он и оформил для нее приглашение.

Зейнаб приложила ордер на арест вместе с другими документами при подаче заявления о получении статуса беженца в Казахстане. Тем не менее управление занятости и социальных программ Алматы отказало ей. Девушка обратилась в суд, но там тоже получила отказ. «Они меня выслушали, но ничего не сделали», – описывает Зейнаб судебное заседание.

«(...) истец не занимался политической деятельностью, не состоял в каких-либо партиях, организациях и группировках, так же не подвергался [преследованию] по национальному признаку, каких-либо мотивированных и обоснованных доказательств опасения преследования по всем признакам, указанным «в критериях», определяющих понятие беженец, не предоставил», – указано в решении суда.

При этом по делу Зейнаб в суде было представлено заключение министерства иностранных дел, также говорит Куатбекова. Там было указано, что в марте 2023 года верховный лидер Афганистана вынес решение о всеобщей амнистии, но при этом общая обстановка в Афганистане остается сложной, и отдельно следует выделить проблемы гендерного характера.

Юристка подчеркивает, что несмотря на объявление амнистии, международные организации фиксировали случаи внесудебных казней в Афганистане, а для женщин все еще действует широкий спектр запретов, что в конечном итоге ведет к росту женской смертности.

13 мая этого года в США прекратили действие программы временной защиты беженцев из Афганистана, введенной после захвата власти «Талибаном», из-за того, что ситуация с безопасностью «улучшилась».

Правозащитники из различных организаций подчеркивают, что женщины, в особенности занимавшиеся активизмом, рискуют столкнуться с сексуализированным насилием или быть убитыми в случае депортации обратно на родину.

В ООН в мае этого года также заявили, что в Афганистан вернулись или были депортированы три миллиона граждан с сентября 2023 года, но страна «совершенно не готова принять их».

Куатбекова считает, что по делу Зейнаб суд в Алматы не привел никаких аргументов для отказа, а решение было вынесено в шаблонном виде. Она также вспоминает дела других активистов, предоставивших доказательства преследования, но не получивших статус беженца в Казахстане.

«В этом случае нужно вспомнить каракалпакских активистов, которым было отказано, российских активистов, выступавших против военных действий – они же предоставили доказательства, в отношении них имеется международный розыск. Почему они тогда не получили статус? Где золотая середина, по которой вы даете статус беженца?», – говорит Куатбекова.

«Дали выехать в безопасную страну»

20-летний суданец Амир Эльтаиб приехал в Казахстан на учебу около двух лет назад. Вскоре после этого в его стране началось противостояние между правительственной армией, подчиненной военной хунте, и вооруженным формированием «Силы быстрой поддержки».

«Силы быстрой поддержки» захватили столицу Судана – город Хартум, и стали насильно мобилизовывать молодежь в свои ряды. Родители Амира были вынуждены бежать, их дом в Хартуме был разрушен. Оплачивать обучение Амира в Казахстане они уже не могли.

Амир попытался получить статус беженца в Казахстане, но получил отказ, хотя Управление Верховного Комиссара ООН по делам беженцев было готово оплачивать ему учебу, если бы он смог получить этот статус. Суд обязал Амира покинуть страну, деньги на билет ему собрали при помощи краудфандинга. Он вылетел в Руанду – одну из немногих стран, куда ему не нужна была виза, но там его не приняли, несмотря на вмешательство местной правозащитной организации.

Амир вернулся в Алматы, где его ждала депортация в Судан. Если бы его выслали на родину в этот день, он мог погибнуть, так как аэропорт Порт Судан подвергся атаке дронов, после которой вспыхнул сильный пожар.

В итоге Амиру все же удалось вылететь в другую безопасную страну. Но Казахстанское международное бюро по правам человека сообщало, что он сможет находиться там недолго, и не имеет права на работу. После окончания легального срока пребывания в этой стране Амира могут задержать или депортировать. Сейчас волонтеры срочно ищут спонсоров, которые могли бы помочь Амиру получить гуманитарную визу в Канаде.

Юлия Плотнерчук, юристка Казахстанского Международного бюро по правам человека, сопровождавшая Амира в судах, говорит, что его случай подпадает под критерии статуса беженца согласно Конвенции, которую ратифицировал Казахстан, но государственные органы и судебная система посчитали иначе.

«Результат отрицательный, но государство дало ему возможность выехать в другую более безопасную страну», – отмечает Плотнерчук, добавляя, что после выезда Амира из Казахстана полномочия КМБПЧ в решении его ситуации заканчиваются.

Куатбекова отмечает, что выехать из Казахстана в безопасную страну после отказа в статусе беженца также удавалось некоторым каракалпакским и российским активистам, получившим гуманитарную визу. Но такая возможность есть не у всех.

«В части тех лиц, которые сегодня обращаются за статусом беженца – те же афганцы, те же лица из КНР – им должна быть гарантирована защита со стороны государства», – говорит она.

«Пока не отменен этот пункт, статус беженца никому не дадут»

С конца прошлого года за статус беженца в Казахстане борются четверо граждан Украины – три женщины и один молодой человек в Туркестанской области. Одной из официальных причин отказа в их случае стало то, что они прибыли в Казахстан «с территории безопасной третьей страны», которой в управлении координации занятости и социальных программ назвали Россию.

После начавшихся в Украине военных действий женщины выехали в Россию к родственнице, а через месяц оттуда уехали в Казахстан.

КМБПЧ сообщало, что молодого человека удалось доставить в Казахстан только при содействии посольства Казахстана в Украине после обращения его матери – гражданки Казахстана.

Николай Тарара, юрист КМБПЧ, представляющий интересы всех четверых беженцев, говорит, что суд вынес решение не в их пользу.

В суде юрист цитировал доклад Совета по правам человека ООН, где перечислены военные преступления России на территории Украины. Он также обращал внимание на то, что УВКБ ООН призывает государства приостановить принудительное возвращение граждан Украины на родину, даже если их ходатайства о предоставлении убежища были отклонены, так как ситуация в стране нестабильна.

Но, по словам юриста, суд отказал им по той же причине, что и многим: они не предоставили документы, подтверждающие опасения преследования на родине.

«[Этот отказ] абсолютно незаконен с точки зрения международного права, потому что беженцы вообще могут не иметь никаких документов о преследовании в стране происхождения», – говорит Николай Тарара.

Юрист отмечает, что в Туркестанской области статус беженца был присвоен лишь одной гражданке Украины два года назад, но кроме этого случая за последние годы больше никто в регионе его не получал.

Юристка Юлия Плотнерчук также говорит, что в ее практике был только один случай, когда вынесли положительное решение по выдаче статуса беженца.

«Мы взяли на себя такую ответственность, что мы принимаем беженцев, у нас есть определенная процедура, которая установлена законом, и соответствует всем международным процедурам. Но, к сожалению, положительных решений у нас не так много, и это, наверное, не совсем правильно», – говорит Плотнерчук.

Она добавляет, что в последние годы статус беженцев стали прекращать даже тем, кто его давно получил и ежегодно продлевал.

С 2009 года юристка Гульмира Куатбекова оказывает правовую помощь беженцам и лицам, ищущим убежище. По ее словам, с тех пор в судах не было практически ни одного решения в пользу беженцев, оспаривающих отказ или прекращение действия их статуса.

Один из редких случаев, когда суд встал на сторону беженцев и вынес решение о пересмотре, произошел со студентами из Афганистана в Караганде.

В 2021 году предоставление статуса беженца передали из ведения министерства внутренних дел министерству труда и соцзащиты.

«Когда заявители обращаются и видят людей в погонах, естественно, у них определенный стресс. Мы всегда думали, что лучше, если это будет гражданское ведомство, которое будет проявлять к этим лицам более человеческое отношение, – говорит Куатбекова. – Потому что присвоение статуса беженца не носит политический характер, это – акт гуманизма».

Тем не менее на практике во многих случаях приходится сталкиваться с некомпетентностью сотрудников управлений координации занятости.

«С кем бы я ни говорила, многие из них не знают закон, не знают как поступить, не могут ответить на вопрос. Либо они оглядываются на то, как решит руководитель организации. Руководитель смотрит, как решит министерство. Когда мы обращаемся по каким-то нарушения прав в Минтруда, они говорят: мы не можем указывать управлениям занятости на местах, потому что они нам не подчиняются, они подчиняются акиму», – поясняет Куатбекова.

Николай Тарара также отмечает, что требование предоставлять документы, подтверждающие преследование, появилось в правилах уже после передачи процедуры предоставления статуса беженца министерству труда и соцзащиты населения.

«Этого положения при МВД не было, – говорит он. – Пока не отменен этот пункт, статус беженца никому не дадут».

По данным министерства труда и соцзащиты, на 1 апреля 2025 года в Казахстане проживает 301 беженец и 265 лиц, ищущих убежище.

«Также 96 лицам, ищущим убежище, было отказано в предоставлении статуса беженца», – сообщили «Власти» в ведомстве, однако не уточнили, за какой период было выдано столько отказов.

Агентство ООН по делам беженцев сообщало, что на 1 января 2025 года в Казахстане проживало 646 беженцев и лиц ищущих убежище, при этом большая часть из них – 320 человек – из Афганистана, 244 – из Украины, а остальные – из других стран.

При этом на основе открытых источников агентство подсчитывает, что до 65 511 человек в Казахстане может находиться в ситуации, схожей с положением беженцев за пределами своей страны и с теми же рисками.