Запретить помогать

«Если государство нам не помогает, то пусть хотя бы не мешает»

15 октября у журналистки Райхан Рахим сгорел дом в Косшы, который ее семья строила десять лет. Огонь начался в кочегарке и перекинулся на крышу. Сильный ветер разогнал пламя за считанные секунды.

«Мой большой, прекрасный дом, которому я посвятила последние 6 лет жизни, сама освоила отопительные системы, циркуляцию воздуха и воды, сама ремонтировала, сгорел. И теперь от него остались только стены», – написала она в соцсетях.

Разбирать завалы помогали соседи. На следующий день они опубликовали в чатах номер Райхан с призывом о помощи.

«В течение дня шли переводы, и я плакала. Это были скромные суммы, но от души, с хорошими пожеланиями», – также писала Райхан.

Сейчас ей удалось собрать 3 млн тенге, из них 900 тысяч – благодаря соцсетям. Этих денег хватило на то, чтобы восстановить крышу.

По словам Райхан, единственная помощь, на которую можно было рассчитывать от государства, – пособие в 258 тысяч тенге, которое семье так и не удалось получить.

Райхан Рахим – известный журналист, и благодаря ее репортажам многим удавалось собрать деньги на лечение. Одна из них – Анар Утарбаева, мама Еркежан, девочки с редким диагнозом «фокально-корковая дисплазия».

«В 2015 году, когда она родилась, у нее случились судороги, и нам тогда сразу сказали, что желательно побыстрее сделать операцию, – рассказывает Утарбаева. – Чем быстрее, тем больше шанс, что она будет умственно сохранна».

В Казахстане таких операций не делали.

«Мы не стали рисковать, потому что у нас первая дочь умерла от онкологии, и теперь второй ребенок заболел. Мы решили объявить сбор», – вспоминает она.

На публикации в интернете было мало откликов, а фонды и крупные организации отказывались помочь из-за ограниченного финансирования.

У некоторых фондов были договоры с клиниками только в определенных странах. Анар с мужем решили, что операцию надежнее всего будет делать в Германии, но с немецкими клиниками фонды на тот момент не сотрудничали и поэтому не могли помочь.

После материала Райхан Рахим казахстанцы собрали 50 тысяч евро на лечение для маленькой Еркежан. Семья смогла сделать операцию в Германии, потом девочка проходила там реабилитацию.

Еркежан сейчас девять лет, у нее нет приступов, но парализована левая сторона.

«Кто не знает ее диагноза, думают, что у нее ДЦП, левая рука у нее вообще не работает», – говорит Утарбаева, добавляя, что по умственному развитию дочь не отстает от сверстников и ходит в обычную школу.

«Благодаря людям мы собрали деньги, нам ни один фонд не помог, ни одна крупная организация. И если сейчас этот закон (запрет на сборы для физлиц – В.) примут, то пострадают обычные люди. У каждого должен быть шанс, у каждого должно быть право лечить своего ребенка», – считает Утарбаева.

При этом фондов, которые бы помогали пациентам выезжать на операции в другие страны, нет.

Анар Шаймергенова – одна из тех, кому удалось благодаря соцсетям найти нужную сумму, 30 млн тенге, и сделать операцию в Беларуси. Сейчас она консультирует тех, кому тоже нужна трансплантация.

«Мы все стоим в листе ожидания, и все знают, что каждый день из листа выбывает один человек по причине смерти, – говорит она. – Государство не может нам помочь, только мы сами себе помогаем и едем в другую страну, чтобы спасти свою жизнь.

Шаймергенова отмечает, что если физическим лицам запретят вести сборы, то они будут вынуждены обращаться к фондам, но здесь могут возникать проблемы с очередностью оказания помощи и прозрачностью.

«В Конституции прописано, что каждый человек имеет право на здоровье. Это (предполагаемый запрет на сборы – В.) – ущемление прав наших. Люди так настроены, что если государство нам не помогает, то тогда уже и не мешайте», – говорит она.

Борьба с терроризмом или с мошенничеством: откуда взялись поправки?

О том, что новые поправки в закон о благотворительности обсуждает рабочая группа, стало известно в октябре, когда об этом сообщила в своих соцсетях Светлана Ушакова, руководитель ОФ «Институт Национальных и Международных Инициатив Развития» (ИНМИР).

Она направила предложение присоединиться к рабочей группе, и министерство культуры ввело ее в состав.

В конце октября Ушакова опубликовала у себя в соцсетях обсуждаемые предложения.

На тот момент планировалось ввести запрет на благотворительные сборы физическим лицам на любые цели, кроме помощи животным и растениям. Кроме того, обсуждалась обязательная аккредитация для благотворительных организаций, для того чтобы они могли собирать пожертвования. Предполагалось, что даже аккредитованным государством организациям придется уведомлять о начале и завершении сбора средств.

За нарушение законодательства о благотворительности также предлагалось ввести штрафы – для физлиц и юрлиц, при этом штрафы за нецелевое использование собранных средств могли бы достигать 200 МРП. Отдельные штрафы предполагалось ввести и за превышение заявленной суммы сбора.

У общественников также вызвали недоверие предложения о том, чтобы акиматы определяли, какие организации смогут собирать помощь в случае ЧС, и введение единого оператора по сбору средств.

«Предложенные поправки грозят серьезным ослаблением благотворительности в Казахстане из-за введения дополнительных административных барьеров, уничтожая естественные формы взаимопомощи и создавая барьеры для оперативного сбора средств, – писала на своей странице в Facebook Светлана Ушакова. – Введение обязательной аккредитации, запрет на частные сборы и контроль со стороны властей, по сути, подрывают основы гражданской солидарности и угрожают финансовой устойчивости всего сектора благотворительности».

Ушакова рассказывает, что рабочая группа при министерстве работает уже несколько месяцев. Предположительно, изначально пакет поправок был инициирован агентством по финансовому мониторингу – они обсуждались на общественном совете АФМ, и это было связано с рекомендациями ФАТФ (международной организации, которая борется финансированием терроризма и отмыванием денег и распространением оружия массового уничтожения).

«Эти поправки связаны с борьбой с отмыванием денег. Часть из них была передана в министерство культуры для обсуждения с заинтересованными сторонами, так как это уполномоченный орган по благотворительности», – также говорит Ушакова.

По ее словам, у ФАТФ есть восьмая рекомендация, где говорится, что некоммерческие организации уязвимы для использования при финансировании терроризма. Под такими ФАТФ понимает в основном благотворительные и религиозные организации, так как они собирают и раздают большие объемы средств, но не ограничивается только ими.

В 2022 году Казахстан прошел оценку законодательства на соответствие рекомендациям ФАТФ, и именно там были представлены выводы о том, что благотворительная сфера в стране недостаточно регулируется. Тем не менее оценку делали специалисты из Евразийской группы по противодействию легализации преступных доходов и финансированию терроризма – в нее входит девять государств, включая Россию, Беларусь, Кыргызстан, Туркменистан, Таджикистан, Узбекистан, КНР, Индию и Казахстан.

По словам общественницы, представители НПО организовали неформальное обсуждение среди благотворительных и некоммерческих организаций, чтобы выработать общие позиции и предложения, которые затем будут представлены рабочей группе при министерстве.

«Мы хотим разработать свои предложения и комментарии, потому что среди нас есть эксперты с международным опытом, юристы, и я думаю, что это будет хороший вклад уже на рабочей группе при министерстве культуры и информации», – говорит она.

От министерства общественники сейчас тоже ждут обновленную версию поправок.

Ушакова также подчеркивает, что одна из предложенных мер – аккредитация – могла бы быть стимулирующей, но она должна быть добровольной и вводиться, когда уже есть развитый благотворительный сектор, поддерживаемый государством через комплекс льгот, включая налоговые.

«И самое главное – аккредитация не должна ограничивать деятельность других, неаккредитованных организаций», – добавляет эксперт.

Она также обращает внимание на то, что в 2015 году уже была введена база данных НПО, куда сдают отчетность все некоммерческие организации, и к ним относятся в том числе благотворительные фонды.

«Поэтому мне кажется, что аккредитация благотворительных организаций и создание реестра и отчетности – это будут дополнительные отчеты для благотворительных организаций. Давайте тогда использовать существующие ресурсы и базы данных», – говорит она, добавляя, что сама база данных НПО – не совсем эффективный метод, который часто используется больше как ограничительная мера, чем мера развития.

«Такие инициативы просто так не принимаются»

12 ноября министерство культуры и информации на запрос «Власти» ответило, что вопрос ограничения физическим и юридическим лицам осуществлять благотворительные сборы, в том числе в критических ситуациях, не рассматривается, а вопрос краудфандинговых платформ находится на стадии обсуждения.

В ведомстве не ответили на вопросы о том, как будут регулироваться донаты, которые собирают средства массовой информации, но сообщили, что «аккредитация СМИ при осуществлении благотворительных сборов е подразумевается».

На следующий день глава ведомства Аида Балаева не смогла дать журналистам однозначного ответа о том, какие механизмы контроля благотворительных сборов останутся в рассматриваемых поправках.

«Конкретных решений еще нет, поскольку мы собираем предложения, изучаем мнения экспертов, – сказала министр. – Вы должны понимать, что такие инициативы просто так не принимаются, поскольку есть и отдельные факты спекуляций, мошенничества, поэтому, конечно, в этой связи мы рассматриваем вопрос совершенствования механизма благотворительной помощи».

На вопрос о том, есть ли сейчас инициатива по запрету на сборы для физлиц, министр ответила уклончиво: «Инициатива от членов рабочей группы может быть любая. И мы обязаны ее рассматривать. Но в целом вот так вопрос открыто не стоит».

Тем не менее агентство по финансовому мониторингу, изначально инициировавшее поправки, считает, что благотворительность нуждается в регулировании из-за случаев мошенничества при сборах.

В ведомстве подтвердили, что регулирование некоммерческого краудфандинга и правонарушений при сборе средств физическими и юридическими лицами обсуждались на заседании совета по вопросам предупреждения легализации доходов, полученных преступным путем, финансирования терроризма и финансирования распространения оружия массового уничтожения.

«На данном заседании были озвучены факты подозрительных операций с признаками мошенничества и финансирования терроризма и иных преступлений», – ответили в агентстве.

В СМИ тогда сообщалось, что на заседании обсуждались публичные сборы на лечение и помощь малоимущим. По информации АФМ, сумма таких сборов составила 6 млрд, из них 2 млрд могли быть направлены мошенникам.

В ответе на запрос «Власти» агентство также привело пример, когда жительница Астаны собрала на свой карточный счет 1,7 млрд тенге на лечение сына, но при этом потратила на лечение только 6,4 млн тенге, или 3,7% от общей суммы собранных денег.

«Оставшиеся средства израсходовала на покупку люксовых вещей, салоны красоты, СПА, приобретение квартиры в элитном районе, новые автомашины класса “люкс”», – сообщили в АФМ, добавив, что из-за таких случаев нужно регулирование.

«Изложенное свидетельствует о том, что отдельные вопросы в сфере благотворительности нуждаются в совершенствовании, включая прозрачность, регулирования и ответственности за недобросовестность при сборе средств», – добавили в АФМ.

«Власть становится сильнее, но доверие общества к ней снижается»

Аида Айдаркулова, директор и соучредитель регионального аналитического центра CAPS Unlock, отмечает, что потенциальный запрет на сборы для физлиц может нарушить право собственности: «Человек или компания могут распоряжаться своим имуществом, включая деньги, по своему усмотрению. И если человек хочет направить деньги на благотворительность – будь то помощь бездомному, пожертвование в местную мечеть или церковь, приют для животных или помощь человеку, нуждающемуся в срочном лечении, – у него есть на это законное право».

По мнению эксперта, меры по борьбе с мошенничеством необходимы, но здесь нельзя выделять только одну сферу, так как незаконная деятельность может осуществляться в разных сферах. Принимать отдельные законы о мошенничестве для каждой сферы общественной жизни будет неэффективно, подчеркивает Айдаркулова.

«В стране уже есть хорошая законодательная база. Когда появляется проблема, у нас часто возникает соблазн сразу принять новое законодательство, но это не выход. Ответ кроется в более эффективном исполнении существующих законов», – уверена она.

Эксперт считает, что властям следует и не только контролировать, но и поддерживать и поощрять благотворительные организации – это поможет сформировать позитивную культуру вокруг пожертвований и у общества будет больше доверия к благотворительности.

«Когда правительство относится к благотворительности с подозрением и принимает только контролирующий подход, это подрывает дух благотворительности. Люди могут чувствовать себя обескураженными и перестать жертвовать или помогать другим, если их изначально рассматривают как потенциальных мошенников», – уверена Айдаркулова.

Только запретительные меры, по ее мнению, скажутся и на отношении общества к власти.

«Если правительство будет полагаться исключительно на жесткий контроль и ограничения, оно рискует превратиться в полицейское государство, где власть становится сильнее, но доверие общества к ней снижается», – констатирует она.

Президент фонда #НеМолчиKZ, помогающего жертвам насилия, Дина Тансари также отмечает, что предполагаемый запрет будет ограничивать конституционные права граждан: «28 статья Конституции затрагивает благотворительность, и государство, наоборот, должно быть заинтересовано в том, чтобы люди имели какое-то сочувствие, сострадание, эмпатию и оказывали взаимопомощь».

Кроме того, поправки, в случае их принятия,будут идти в разрез с другими уже действующими законами.

По ее словам, фонд готовит протест в Конституционный суд и планирует отправить его и в международные организации для привлечения широкого внимания к обсуждаемым поправкам.

Тансари также отмечает, что регулирование благотворительности теоретически может использоваться для контроля над организациями, и ее фонд уже ранее сталкивался с давлением со стороны правоохранительных органов.

«В этом году у нас практически вдвое сократилась поддержка, но мы продолжаем работать. Мы на себе лично испытали этот репрессивный механизм властей. По моему преследованию это видно. Точно также будет работать этот закон и для других правозащитников и журналистов, которые неугодны властям», – опасается она.

Фонд Тансари привлекает внимание к случаям насилия, которые неправильно расследовала полиция, и в своих публикациях часто критикует министерство внутренних дел. В прошлом году организация столкнулась с давлением, когда против Тансари выдвинули шесть уголовных обвинений из-за якобы мошенничества и растраты денег, которые пожертвовали фонду казахстанцы. Счета Тансари были заморожены и она была объявлена в местный и международный розыск.

Министр культуры Аида Балаева в кулуарах мажилиса 13 ноября не смогла ответить журналистам, когда предлагаемые поправки будут доступны на открытых НПА, но призвала всех заинтересованных вносить свои предложения и активно участвовать в обсуждении.