Айжан Беккулова – художница и руководитель Союза ремесленников Казахстана. Она рассказывает Vласти, какие усилия ей пришлось приложить, чтобы реанимировать стремительно исчезавший по всей стране вид искусства и что в итоге получилось.
От арматуростроения к искусству
Первым институтом, который закончила Айжан Беккулова, по настоянию родителей стал Нархоз. На тот момент родителям казалось, что специальность экономиста даст возможность иметь стабильную зарплату. Хотя мечтала Айжан совсем о другом: стать балериной, логопедом или журналистом. Тем не менее, теперь она не жалеет, что отучилась на экономиста: учеба давалась легко, познакомила Айжан со многими интересными людьми, дружба с которыми длилась долгие годы и, самое главное, показала, что любая специальность может быть интересной. Бухгалтерия, правда, ее так и не заинтересовала, зато пришлась по душе технология народного хозяйства.
Два года Айжан проработала в качестве младшего научного сотрудника в научно-исследовательском институте технологии арматуростроения и даже сдала кандидатский минимум, желая поступить в аспирантуру и полностью отдать себя науке. Но вовремя появилась подруга, которая сообщила, что студии «Казахфильм» срочно требуются директора хроникально-документальных фильмов. Не совсем понимая, в чем обязанности и насколько велика ответственность в этой должности, Айжан стала одним из самых молодых директоров на студии. Окунувшись в этот мир, полный движения и творчества, она освоилась и решила получить специальное образование в Институте культуры в Москве. В «Казахфильме», правда, перспективную работницу отпускать не захотели, поэтому предложили взамен шестимесячные курсы, тоже в Москве, для творческих и руководящих работников Госкино. Лекции там читали такие мэтры, как Тарковский, Соловьев, Норштейн. Общение с ними, говорит Беккулова, не могло не отразиться на внутреннем восприятии и желании глубже погрузиться в процесс. За ее плечами – фильмы «До свидания, Медео», «Сладкий сок внутри травы», «Дом под луной».
«Мне в жизни повезло. Я считаю, что я счастливый человек. Творческая работа дает ощущение свободы, возможности реализоваться. Но когда я работала над «Домом под луной», к нам на съемочную площадку приехали два мэтра – Гадильбек Шалахметов и Мухтар Ауэзов. Один из них был главредом киностудии, другой – главредом Госкино. И на какие-то мои комментарии в отношении съемочного процесса и неувязок в сценарии они мне оба глубокомысленно заявили: «Ты не суйся, ты просто директор, не стоит тебе лезть в творческий процесс». Несмотря на то, что они потом извинились, меня это задело и я поняла, что надо уходить в творчество. Тем более я всегда любила вышивать, заниматься рукоделием (хотя и не очень люблю это слово). Пытаясь научиться каким-то основам композиции, цветоведению, поступила в театрально-художественный институт. Многолетняя учеба не входила в мое расписание, особенно после рождения ребенка, которого нужно было содержать и обеспечивать, но… мне понравилось учиться. Я поняла, что то, чем я занималась, – ткачество гобеленов – это мое. Например, в живописи я не ощущаю цвет. Мне это дается сложно. А вот когда я составляю цвет нитками, вопросов у меня не возникает, я чувствую, как это будет выглядеть на гобеленах».
Потерянные ремесла
В 1995 году, когда на территории Центральной Азии появилась американская организация A2Artisans, Айжан Беккулова стала заниматься вопросами развития ремесла. Казахстан на тот момент отличался наиболее стабильной экономикой среди всех центрально-азиатских республик. Это дало толчок для сворачивания многих международных фондов, которые здесь развернулись и поддерживали культурные аспекты Казахстана. Остались в основном те, кто занимались правами человека. Многие творческие люди потеряли возможность получить помощь в развитии.
«Казахстан того периода не был готов развивать ремесло. Мы начали проводить центрально-азиатские ярмарки ремесел, первая прошла в 1995 году, и выяснилось, что Казахстан потерял на тот момент 70–80% ремесел. Наши мастера делали единичные экземпляры, буквально 2–3 работы, не было самых обыкновенных материалов. Глины – ее и до сих пор делают вручную, невозможно пойти и купить, как во многих зарубежных странах. Мурат Сарсенбаев, один из наших ведущих мастеров, за месяц мог сделать всего одно ведро. Весь процесс подготовки был ручным; то же касалось шерсти, подготовка которой занимала не меньше недели. Я ездила в аул, привозила немытую шерсть, чистила и мыла в квартире вручную, поскольку не было никаких специальных щеток. Сейчас я пользуюсь готовой шерстью – мне ее остается только покрасить. Многие мастера, которые даже умели что-то делать, считали, что вряд ли ремесло будет востребовано».
Но потребность в ремесленных изделиях была и продолжает оставаться. Проведя несколько лет подряд ярмарки, Айжан Беккулова поняла, что ситуацию с ремеслом в Казахстане надо спасать. Сначала она создала небольшую неофициальную общественную организацию «Women’s hands», пыталась обучать людей работе с дизайном, какие изделия упрощать, как выпускать более конкурентоспособную продукцию. Но одному человеку такое не под силу. Это продолжалось примерно до 2005 года, когда, стучась во все двери, ремесленники получали отказы. Но Айжан считает тот год переломным моментом, когда на них стали обращать внимание несколько организаций, включая Британский Совет, ЮНЕСКО и фонд «Евразия». И еще компания «Шеврон», которая решила провести исследование ситуации с ремеслом в Казахстане. Выяснилось, что ремесло катастрофически стареет, молодежь им не интересуется.
«Мы выяснили все проблемы: неинформированность, разобщенность мастеров, отсутствие сырья и понятия, что вообще происходит в мире, насколько востребовано ремесло. Вопросов оказалось невероятно много, и мы совместно с «Шевроном» начали проект, который был рассчитан на всю республику. Если бы не многолетняя поддержка этой компании, я не знаю, было бы у нас ремесло сейчас или нет. Вопрос стоял достаточно остро. Сейчас, говоря слово «ремесленники», у нас в головах возникает одно слово: «Шеврон», потому что в течение десяти лет они оказывали нам содействие, начиная с публикации серьезного каталога «Прикладное искусство Казахстана: вчера, сегодня, завтра» и заканчивая наградами для победителей конкурса «Шебер», которых ежегодно около 10–12 человек. В качестве награды «Шеврон» давал нам возможность возить людей за границу на крупные международные фестивали, чтобы мастера росли».
Проведение конкурса дало мощнейший стимул: во-первых, люди поверили в то, что они необходимы и их ремесло востребовано. Во-вторых, поняли, что необходимо обучать молодежь, оставлять после себя наследие. Общение с коллегами-мастерами со всего мира и понимание, насколько мы отстали, стимулировало наших мастеров продолжать развиваться. У многих есть свои мастерские, где работают не они одни, но пускают работать и обучают молодое поколение. А это поколение, более продвинутое в плане маркетинга и работы с соцсетям, пройдя обучение, уже само начало обучать.
Бесконечный поиск
«Одним из результатов этого длительного проекта стало создание Союза ремесленников Казахстана. Раньше у меня был общественный фонд «Our heritage» («Наше наследие») с той же целью, миссией и деятельностью, но выяснилось, что ремесленникам необходимо было слышать слово «Казахстан», слово «ремесло», поскольку «Our heritage» имело иностранное звучание. Так, через некоторое время было суждено создать Союз ремесленников Казахстана, наподобие всех творческих союзов, которые существуют в республике. Сейчас мне уже не нужно доказывать акимату и министерству культуры, что ремесленники есть и они сила. У нас есть представительства в восьми областях республики, и несмотря на то, что официальных членов союза – около 120 человек, мы охватываем и работаем с 600–650 человек, как не больше. Мы распространяем информацию, консультируем, обучаем безработных и преподавателей по труду, организовываем своим выставки и ездим на зарубежные, участвуем в конкурсах и так далее. Сфера деятельности у нас огромная», - рассказывает Айжан Беккулова.
Осенью прошлого года вместе с делегацией из 11 человек ремесленники ездили в Вашингтон, где провели четыре выставки в Смитсоновском музее во время фестиваля Craft2Wear. Они не были запланированы в программе посольства, но оно пошло им навстречу и сильно помогло, предоставив предвыставочный показ на территории дипломатического представительства.
Несмотря на сильную загруженность, Беккулова говорит, что, как художнице, ей необходим выплеск эмоций, мыслей и идей. Она обучает работе с войлоком, арт-маркетингу, дизайну сувенирной продукции, но и по сей день постоянно продолжает обучаться: считает, что должна быть на, как минимум, одну голову выше своих учеников.
«Не могу сказать, что у меня часто выпадает возможность творить, но, когда я прихожу домой из офиса, уставшая и озабоченная какими-то вопросами, лучшим отдыхом для меня становится работа с шерстью». Но и пожаловаться она не может, считая жизнь прекрасной: при всей занятости Айжан ежегодно организовывает фэшн-показы этнической одежды, которую делает сама. Совместно с Ауэз Сагинаевой, мастерицей из Актау, она создала коллекцию «Когда казахи были мореплавателями». Работать на два города было крайне тяжело: попадая в мастерскую ближе к 11 ночи, они трудились до 3-4 утра.
Кроме того, некоторые патриоты оскорблялись и писали Айжан гневные письма, обвиняя ее в том, что вещи не казахские, а ей стоит изучить историю: «Многие считают, что казахский орнамент делает одежду автоматически казахской. Это не всегда так. Одежда становится этнической хотя бы уже по той причине, что здесь применен войлок. Или длинные рукава, закрывающие кисть наполовину, как один из признаков традиционной одежды. Или форма покроя чапана, использование планок, бархата, изображения солярного круга на спине и перламутровых пуговиц как оберегов и защиты от дурного глаза. Одежда ведь не только украшала, но и служила оберегом. Не всегда необходим орнамент, чтобы сделать одежду национальной. Все мои изделия – для неординарных людей. Я считаю, что жизнь настолько хороша, что каждый должен уметь выделяться».
Много времени Айжан занималась изготовлением кукол-хранительниц семейного очага. Эти куклы находились практически в каждой тюркской семье, правда, не совсем в таком виде: художница добавила свою интерпретацию и авторское видение. Но, как и в одежде, она использовала символы, которые сделали изделия этническими: серебряные монеты-обереги, бисер, семафорное стекло, колокольчики, глаза от сглаза. Все символы, объясняет она, призваны оберегать дом и хозяев.
«Я пытаюсь работать в абсолютно разных техниках. Мне интересно пробовать все. Я делаю ювелирные украшения из войлока, например, разработала технику вкатывания шелка в сферу из войлока. Мы с коллегой, Болатом Атамкуловым, пытаемся сделать «космическую» серию украшений из алюминия. Есть ювелирные изделия из акрила. Сейчас шьем чапаны. В общем, все время пытаемся привнести в творчество что-то новое. Если вовремя не воплотить в жизнь идею, то перегораешь и идея исчезает. Но творчество, как мне кажется, дает стимул жизни. Если хочешь называться художником, ты должен постоянно находиться в движении. Можно быть художником и создавать совершенно нетворческие работы: либо перерисовывать чужое, либо копировать однажды найденный удачный ход. А если берешься обучать кого-то – надо понимать, что ты можешь дать человеку. Мое кредо: дорогу осилит идущий. Не может развиваться человек сидящий, ничем не интересующийся, не видящий чего-то нового. Должна быть какая-то подпитка извне. Художник должен находиться в поиске и совершать ошибки».
Поддержите журналистику, которой доверяют.
