«При честном раскладе второй тур неизбежен»

Тамара Вааль: Мне сказали, что ваш предвыборный штаб в магазине «Альбиони». Почему такое место? У вас здесь свое помещение или вы арендуете?

Амиржан Косанов: Арендуем. Меня выдвинуло движение «Улт Тагдыры», я не являюсь членом этого движения, сейчас все штабы основаны на базе этой организации. Поэтому это выбор моих коллег. Я мог бы сидеть и в другом месте. Я плохо знаю Астану, но они выбрали это место, оно достаточно проходимое. Мне, как алматинцу, который не знает Астану, нравится, что люди быстро находят место и приходят сюда.

Данияр Молдабеков: Занимательно, что вы продолжаете называть столицу Астаной. Если вы не против, я задам вопрос по программе. В ней есть немало занимательных моментов, но по некоторым, как нам показалось, не хватает конкретики, и мы бы хотели бы, чтобы вы кое-что пояснили. Например, вы призываете пересмотреть в пользу интересов Казахстана все международные договоры с транснациональными компаниями по использованию недр земли. Что имеется ввиду? Это национализация по примеру Венесуэлы при Чавесе? Или просто наиболее выгодные для нас договоры? У вас упомянут курс на Евросоюз, не могли бы вы также уточнить, имеется в виду в целом демократизация страны? Либо, если вы станете президентом, вы будете делать конкретные шаги по вступлению Казахстана в Евросоюз? Не могли бы вы уточнить эти два момента по программе?

Амиржан Косанов: Это всего лишь выжимка из программы, потому что таковы законы жанра — мы не можем делать большой талмуд с разъяснениями. Я достаточно последователен и принципиален в своих программах и установках, моя программа зиждется не только на тех основных программах, платформах, которые были в казахстанской оппозиции за последние 22 года. Я участвовал в разработке и принятии многих из них, я хочу эту преемственность казахстанских демократических сил сохранить, как господин Токаев хочет сохранить преемственность «Нурлы Жол», хотя я и не являюсь единым кандидатом от оппозиции в силу известных вам причин.

Что касается международных договоров: было время, особенно в середине 90-х, когда для того, чтобы привлечь иностранные инвестиции в обескровленную казахстанскую экономику, были подписаны многие договора и соглашения, возможно, тогда они были нужны стране, возможно, какой-то результат был, но они были во многом закрыты для общества, и не ратифицировались через парламент. Сейчас настало новое экономическое время, когда не нарушая международных обязательств, не нарушая международное законодательство, не нарушая права инвесторов, нужно начать работу над тем, чтобы все эти договора были не только пересмотрены в пользу Республики Казахстан, но и учитывали бы реалии сегодняшнего времени. Утрирую для простоты: если раньше можно было за копейки купить те или иные базовые предприятия сырьевого сектора, то сейчас их цена другая. И понятно, что сейчас соглашения должны быть более открытые. И еще раз: они должны быть ратифицированы в парламенте. Никакой национализацией, о которой говорят некоторые мои критики, в таком угрожающем виде, — экспроприации, и так далее, здесь не пахнет.

Что касается европейского вектора, то об этом казахстанская оппозиция говорит по-моему, с 2005 года. Когда создавали движение «За справедливый Казахстан», я был одним из разработчиков программы, и там этот тезис был. Мы даже поддержали документ, подписанный Назарбаевым, который назывался «Путь в Европу». Когда мы говорим про путь в Европу, мы имеем в виду в первую очередь европейские, западные, цивилизованные стандарты в экономике, в социальной сфере, в правосудии и в политической сфере. Я считаю, что Казахстан должен идти в эту сторону, и эти стандарты, если они будут у нас установлены, приведут к европейским стандартам улучшения жизни и простых казахстанцев. Я вижу в этом большую взаимосвязь. К сожалению, у нас сейчас вектор такой: мы все больше уходим в лоно Евразийского союза, и все больше зависим в своих экономических и даже в политических решениях от Кремля. Я выступаю за дружбу, добрососедство, равноправное сотрудничество с Россией, со всеми соседями, но мы не должны быть в одном союзе и не должны зависеть от Кремля. Например, в договоре между Казахстаном и Россией черным по белому написано, что Казахстан и Россия ведут согласованную международную внешнюю политику. Я считаю, что это нонсенс, потому что, возможно, появятся некоторые шаги, события, которые будут требовать от нас отдельной от Кремля оценки или позиции. Поэтому я веду именно в этом русле разговор, и не правы те, кто заявленный мною европейский курс хотят представить как противопоставление или уход от традиционных связей с той же Россией или постсоветским пространством. Там у нас особые связи, перспективы и приоритеты.

Светлана Ромашкина: Почему вы начали свои предвыборные поездки с Северо-Казахстанской области, причем с поселков, а не с больших городов, и не с юга и запада, где традиционно больше поддерживают оппозицию, где голосуют активнее. Почему вы не встречались с большим количеством людей, не было так называемых ралли?

Амиржан Косанов: Во-первых, спасибо за то, что вы признаете тот факт, что в тех регионах нас больше поддерживают, это хорошо. Я не могу раскрывать всю нашу тактику. Но если поедешь в крупные города, пишут с аулов: «Почему вы не едете в аулы?», когда едешь в аулы, то спрашивают, почему мы не проводим встречи в больших городах. Встречи – это лишь часть программы. У меня есть много доверенных лиц, они каждый день встречаются в регионах, каждый день общаются с людьми, раздают агитационные материалы. Второе – северный Казахстан, или тот же Костанай, в котором я только что был два дня, это те регионы, куда традиционно оппозиция редко ходила, мы всегда ограничивались другими регионами: западным, восточным, Семипалатинском, Шымкентом, Кызылордой, Атырау, Актау, — там работают наши доверенные лица. Мы планируем такие поездки, они будут, и поэтому никакого перекоса нет. Я могу поехать и в любой другой регион, но есть два момента, первый – финансовый. К сожалению, несмотря на то, что мы говорим, что уходит страх перед репрессиями, перед властью из-за того, что ты поддерживаешь оппозицию, все-таки пока национальная буржуазия не так щедра в отношении меня, и нет баснословных поступлений, которые помогли бы организовать мощные, демонстрационные мероприятия. Вторая причина в том, что сейчас я достаточно реалистичен и оттого, что я поеду в какой-нибудь крупный город, и в помещении встречусь с 200-300 людьми, этот город не поменяет своего отношения ко мне. Я не дойду до каждого избирателя, поэтому сейчас мы делаем упор на возможности интернета, на социальные сети. В этом смысле у нас большие достижения, но я не буду хвалиться своими цифрами и показателями. Мы хотим усилить свою работу через социальные сети и мессенджеры и так дойти до своего избирателя. Мы достаточно современно подходим к агитационной работе. Я не думаю, что выжимка из программы, которую вы читали, где многое нужно разъяснять, что она скажем так – читабельна. YouTube, Facebook, Instagram, мессенджеры – вот на что мы делаем ставку, и поверьте мне, это дает очень большие результаты. Я два дня ехал в поезде из Костаная, ко мне люди, проводники, простые железнодорожники, подходили на перронах. Я спрашивал: «Откуда вы узнали?», «YouTube», по мессенджеру. В Казахстане 17 регионов, 175 районов, 7 тысяч населенных пунктов, я и мои доверенные лица просто физически их не могут охватить. А что касается таких хайповых мероприятий, знаете, это не мой стиль, автопробеги, флешмобы исходят от самих избирателей, я не могу им запретить, единственное, о чем я их прошу — чтобы не был нарушен правопорядок, чтобы была обеспечена безопасность, чтобы там не звучали какие-то антиконституционные вещи, чтобы потом не вменили мне. Я запретить народное творчество не могу, но я хочу сказать большое спасибо авторам этих роликов, потому что один из таких роликов из кинофильма «Приключения Шурика», где упоминают мою фамилию, в тысячу раз эффективнее, чем разъяснение мною официальной предвыборной программы.

Данияр Молдабеков: По поводу соцсетей вы сейчас верно подметили, что там и сторонники ваши, и поддержка вас видна, но в тоже время в социальных сетях есть и критика. Сейчас активно ходят ссылки с цитатами членов вашего штаба, с явно провластными высказываниями о действующих властях. Кроме того, утверждается, что вам помогали представители «Нур Отана» и «Жас Отана» собирать 130 тысяч подписей, и что в вашем штабе есть представители этой партии, что в вашем штабе есть люди, которые были активными сторонниками действующей власти. Ничего незаконного в этом нет, но у людей есть вопросы в этом направлении. Есть у вас коллаборация с властью? Я не утверждаю этого, но…

Амиржан Косанов: Кое-кто это утверждает, поэтому надо отвечать. Во-первых, мне кажется, что к такой волне о том, что я проект власти, подвигла моя регистрация. Я сам, честно говоря, не ожидал регистрации. Когда меня выдвинуло движение «Улт тагдыры», я достаточно скептически к этому отнесся. Если вы помните, тогда ОСДП намеревалась выдвинуть своего кандидата, и тогда я в Facebook написал, что поддерживаю Ермурата Бапи. Когда движение «Улт тагдыры» поддержало меня, у меня особой эйфории не было. И даже больше скажу — когда уже шел разговор о регистрации, буквально накануне мне позвонили из налогового комитета и сказали, что есть претензия, я тогда супруге сказал: все, скоро у меня день рождения, билет не отменяем, уедем к дочке в Будапешт, она у меня там учится. Поэтому для меня это тоже была новость. Претензия налогового комитета заключалась в том, что я не указал, что являюсь учредителем движения «За справедливый Казахстан», оказывается, это тоже нужно было писать. Так вот, эта регистрация подвигла ко всяким слухам и инсинуациям.

Еще раз: я никаких переговоров не вел, я не ожидал (что допустят к выборам — прим. V), но если мне дали такую возможность, почему бы мне её не реализовать? Тем более что в Казахстане оппозиция участвовала в президентских выборах в 2005 году, с тех прошло 14 лет, выросло целое поколение, которое не видело нас на президентских выборах. Политическая задача — дать обществу знать, что мы есть, что мы настолько амбициозны, что можем участвовать в президентских выборах. И второе: тот же Даурен Бабамуратов, руководитель моего штаба, цитаты которого приводят некоторые его и мои недоброжелатели, представляет не оппозицию в таком классическом понимании этого слова, коим я являюсь, он представляет гражданское общество. Он имеет мощные связи в регионах. Я хочу, чтобы было вовлечено больше сторонников нашей программы, которые были бы не просто классическими оппозиционерами, членами бывшего «Азата», «Ак жола», ОСДП и так далее, мне хочется, чтобы это была более широкая палитра тех, кто ратует за перемены. Разговаривая с людьми, ведя прямые эфиры, контактируя, я вижу лицо новой оппозиции. Это не те люди, которые выступали с супер радикальными идеями в отношении Назарбаева или Токаева, которые требуют кардинальных, суперполитических реформ, это люди, которые хотят перемен. У них есть разные видения, кто-то хочет перемен в политической, экономической, социальной и духовной сферах. Это такая палитра, которая классической оппозицией еще не освоена, мы туда еще не доходили, и там, честно говоря, нас не считают своими. И мы их не считаем своими, поэтому электоральная кампания позволила мне работать с этими людьми. А с другой стороны, что мне было делать? Давайте я открыто скажу: традиционная оппозиция меня игнорировала. Почему их нет у меня в штабе? Почему они не среди моих доверенных лиц? Почему они бросили меня одного в поле? Я тоже могу такие вопросы задать. Поэтому я благодарен этим молодым людям, особенно в регионах… Да, может быть, он когда-то работал во внутренней политике, я сам был заместителем министра или пресс-секретарем премьер-министра (в 1994 году Косанов был заместителем министра по делам молодёжи, туризма и спорта, с 1994 по 1997 год – пресс-секретарь тогдашнего премьера Акежана Кажегельдина, руководитель пресс-службы правительства – V), но я же тоже в свое время принял решение, ушел в оппозицию. Может быть, им близки не только мои радикальные политические установки, но и общее видение необходимости перемен. Поэтому я благодарен им, — что палитра людей, которые участвуют в этом процессе, расширяется. Это, знаете, новое веяние, которым я очень дорожу и хочу завтра, не скрывая от вас, иметь очень хорошие результаты. А то, что они когда-то говорили… Ну, и в оппозиции люди были… Я тоже в свое время поддержал программу «Рухани жангыру», хотя и мог не поддержать. Я за то, чтобы история «Алаш Орды» была раскрыта, я за то, чтобы духовные ценности были значимы, я за то, чтобы духовная сфера не была сателлитом экономической сферы. Я поддержал «Рухани жангыру». Получается, что я не оппозиционер? Поэтому, если эти молодые люди где-то что-то сказали, поддержали, они же не совершили преступления, они не предавали оппозицию или не охаивали кого-то… Поэтому я думаю, что эта волна продолжения антикосановской дискредитации или антикосановской кампании. Сначала наехали на меня, а потом решили наехать на руководителя моего штаба и на тех, кто работает у нас в регионах. И последнее, что касается штабов. Еще раз. Эти штабы созданы на базе «Улт Тагдыры». Там нет ОСДП (Общенациональная социал-демократическая партия – V), там нет ЗСК (движение «За справедливый Казахстан» – V), там нет бывшей партии «Алга» или «Азат». Там есть «Улт тагдыры». Я человек, которого выдвинула эта организация. Я несу часть своей ответственности за этих людей, которые, в отличие от ОСДП, меня поддержали. Поэтому я не могу их ни в чем обвинять. Может быть, это люди, которые имеют свои особые суждения, но они мне помогают. Они работают в штабах, несмотря на нехватку финансовых средств и так далее.

Тамара Вааль: Вы сами сказали, что у вас были сомнения в том, что ЦИК вас зарегистрирует, идти или не идти на выборы. В какой момент вы приняли решение, что вы все-таки будете участвовать?

Амиржан Косанов: Когда были объявлены выборы, я по YouTube и Facebook обратился ко всем демократическим силам и сказал: давайте соберемся все в одном зале и ответим на два вопроса: участвовать в выборах или не. Если участвовать, то кого будем поддерживать? Выступил Куаншалин, выдвинул себя, Касен Кожахмет выдвинул себя. Политсовет ОСДП выдвинул Ермурата Бапи. Получилось, что у нас единогласного решения не было. И самое страшное, что люди, которые выдвинули себя, потом критикуют меня, который выдвинул себя! Нонсенс. Тогда им не надо было выдвигать себя, им надо было изначально придерживаться политики бойкота! Это какой-то нонсенс: люди сначала хотят участвовать, а потом бойкотируют и критикуют того, кто [тоже] хочет участвовать. Поэтому моя совесть перед демократической оппозицией чиста. Второй вопрос, кого будем выдвигать? Тоже единого решения не было. Но, извините, я 22 года нахожусь в активной политической деятельности, я стоял у истоков создания ряда оппозиционных партий, я имею достаточный опыт руководства выборными кампаниями. Если организация республиканского значения «Улт тагдыры» дала мне добро, почему мне это не использовать? Я достаточно серьезный человек, я с бухты-барахты ничего не решаю. Я разговариваю со своими партнерами, потенциальными сторонниками, в том числе, бизнесменами, которые мне на данный момент худо-бедно помогают. У меня нет больших олигархов за спиной, но у меня есть возможность содержать маленький штаб, здесь пять-шесть человек работает, в центральном штабе. Я изначально был к этому внутренне, морально и психологически готов. Вот я и принял такое решение. Я об этом никак не жалею, хотя, если была бы поддержка со стороны других демократических сил, если бы они включились в борьбу, мне было бы намного легче, но я работаю с тем, что есть.

Светлана Ромашкина: ОСДП и многие другие организации призывают сейчас бойкотировать выборы, потому что, по их мнению, на выборах нет кандидата от оппозиции. Кроме того, они призывают портить бюллетени и тем самым выражать отношение к выборам. Что вы можете им ответить на это?

Амиржан Косанов: Во-первых, каждый гражданин имеет право на бойкот. Но каждая политическая организация – это не гражданин. Это организация со своим грузом ответственности, [которая] должна семь раз отмерить, один раз отрезать, прежде чем делать бойкот. Я бы понимал, если бы это был коллективный, солидарный, организованный, мощный бойкот. Возможно, я бы тогда присоединился как один из участников демократического процесса. Этого я не вижу. Больше я вижу желание уйти от рутинной агитационной работы, отсутствие финансов и соответствующих ресурсов, чтобы участвовать в этом. Больше я вижу что-то личностное в отношении меня. Сейчас меня охаивают и костерят бывшие мои соратники, с которыми я шел на митинги. Мне лично это непонятно. Возможно, я могу допустить, что есть некая зависть и ревность, потому что хотят они или нет, эта кампания позволяет мне консолидировать протестный электорат. Ко мне обращаются люди – от суперрадикалов до центристов, от ястребов от оппозиции до голубей от оппозиции. Я получаю удовлетворение, удовольствие от этой работы, потому что давно так целенаправленно не работал с электоратом.

Что можно им сказать? Ребята, давайте до 9 июня забудем свою неприязнь к Косанову как к гражданину или носителю фамилии. Давайте поймем, что этот ваш разрозненный бойкот, который ничего не даст, кроме того, что придет меньше людей на избирательные участки. Тем самым, ребята, вы забираете мои голоса, потенциальных моих сторонников! Потому что не придут не те, кто под «Нур Отаном», не придут те, кто составляют протестный электорат. Они поверят вам, вашей лжи о моей инициативе, дескать, я провластный, вы просто забираете мои голоса. И завтра власть тоже скажет: господин Косанов, вы взяли меньше голосов, потому что ваши же соратники вас не поддержали. Не оставляйте меня одного на поле, приходите ко мне, приходите в штабы! Пусть ваши организации, если они есть в регионах, помогают нашим волонтерам. Пусть участвуют в агитации. Почему? Потому что моя программа – это плоть от плоти наших общих программ! Вы понимаете? Если они не любят Косанова, пусть поддержат программу.

Я, честно говоря, логики в этом бойкоте не вижу. И поэтому призываю всех, кто сейчас над этим раздумывает, приходить на избирательные участки.

Любая политическая партия, которая не использует электоральный период, не агитирует за себя, за свою организацию, за ее программные установки, обречена на политическую смерть. Вот интересно, многие из них говорят так: мы не участвуем в этих президентских выборах, потому что они априори будут нечестными, но будем участвовать в парламентских выборах. Где логика?! Кто для них поменяет ЦИК? Кто для них поменяет выборное законодательство? Кто им поменяет условия борьбы?

Я считаю, что любая политическая организация должна использовать любую возможность политической работы как плацдарм, как наращивание мускулов для возобновления отношений с обществом. Еще раз повторяю: нас, оппозиции, давно не было в поле, с 2005 года. Ну, в 2011-м участвовали в парламентских выборах, но тогда это было ОСДП/Азат, там не было единой оппозиции. И последнее… Знаете, я Vласть сильно уважаю, хочу немного пооткровеничать, чтобы у вас был эксклюзив. Знаете, этот период, последние три месяца, дают полное право говорить, что я не являюсь единым кандидатом от оппозиции. Я – независимый оппозиционный кандидат. У меня нет груза ответственности перед моими бывшими соратниками, которые меня "кинули". Я буду продвигать свою линию, свое участие в электоральных кампаниях. Да, нужно выборное законодательство менять, да, условия неравные. Да, много-много причин… Но есть же поговорка: кто не хочет работать – ищет причину, кто хочет работать – ищет средство. Средство – это транзитный период. Средство – это несомненный протестный электорат, который хочет проявить себя. И я, как кандидат в президенты, буду канализировать этот протестный настрой более системно, нежели те политические партии, которые отказываются от активной, реальной политической борьбы. А может быть, они не участвуют, потому что их нет? Может быть! Если они есть, почему они об этом не говорят? Почему бойкот не такой целенаправленный, не такой мощный? Очень много вопросов.

Тамара Вааль: Вы сказали, что последний раз оппозиция в 2005 году участвовала в президентских выборах. Но сейчас довольно часто звучит мнение, что именно ваше участие — легитимизация выборов. Что вы можете ответить на это?

Амиржан Косанов: Ну, во-первых, давайте [разберемся], что такое легитимизация? Косанов - не единственный оппозиционер в Казахстане. Я не Иисус Христос в этом демократическом движении, есть и другие. Если бы Косанов не участвовал, я не думаю, что власти было бы от этого плохо. Они бы легитимизаторами этих выборов назвали других кандидатов. Несмотря на мое критическое отношение к ним как к псевдодемократическому фону, это тоже граждане этой страны, и каждый из них имеет какие-то отличные от моих демократические посылы. Я не думаю, что причиной моей регистрации (в качестве кандидата в президенты – V) было желание власти легитимизировать эти выборы. Я не абсолют в демократическом движении. Возможно, это касается новых каких-то подходов, я не знаю, я не разговаривал с этими господами-идеологами. Возможно, есть какие-то новые подходы. Возможно, они понимают, что нельзя старыми методами, старыми марионеточными персонажами, которые просто отдают свои голоса действующему президенту, невозможно… Это уже гротеск! Это то, что уже вообще не воспринимается. Мне так хочется на это надеяться. Так что по вопросу легитимизации выборов я не думаю, что мое участие или неучастие будет определяющим. Вопрос легитимизации выборов будет состоять в том, как будут подведены итоги. Мы сейчас совместно с другими организациями создаем сеть независимых наблюдателей. Сейчас есть большие технологические возможности контроля за подсчетом голосов, за оформлением протоколов. Вот там будет вопрос легитимизации. Насколько честно подойдут к подсчету голосов избиратели. Я думаю, что большой разговор о легитимности выборов еще впереди.

Тамара Вааль: Какими будут ваши политические планы после выборов? Что вы собираетесь делать?

Амиржан Косанов: Я думаю, что при нынешнем раскладе, несмотря на то, что у нас ограничены финансы, организационные возможности, у той организации «Улт Тагдыры», которая занимается штабами в регионах, может быть, разные уровни квалификации, компетентности, организаторских способностей… Несмотря на этот комплекс проблем, я думаю, что при честном раскладе второй тур неизбежен. И от этого буду зависеть все мои планы.

Тамара Вааль: Кроме этого, есть ли другие планы по усилению позиций? Через год еще парламентские выборы…

Амиржан Косанов: Я вижу не только контуры новой оппозиции, но и не исключаю возможности её участия в будущей политической жизни, потому что, как бы не относились ко мне мои критики и недоброжелатели, все-таки произойдет какая-то легитимизация казахстанских демократических сил. Я более склонен так это называть, потому что демократические силы – это более широкая палитра. Время покажет, насколько нам удастся собрать воедино эти силы как институт, как структуру. Сразу же скажу: я надеюсь быть в активной политике и впредь. Благодаря этой электоральной кампании чувствую реальную поддержку. Даже в этот офис, вы видите, что люди приходят и уходят… А это Астана! Это достаточно чиновничий город. Я не ожидал здесь такой большой политической активности. Я вижу это в регионах, я вижу это во время прямых эфиров. Поэтому я думаю, что политическая жизнь не будет на этом останавливаться.

Если будет обновление президентской структуры – пришел новый президент, – но не будет обновления в парламенте, это будет тоже нонсенс. Общество требует и парламент должен быть адекватным состоянию общества. Партии, которые сидят там (в парламенте – V), они уже давно не являются столь актуальными. Партийное поле было создано в середине 90-х, оно до сих пор осталось таким. Общество уже продвинулось вперед – иные ценности, иные идеалы, иные принципы, которые должны быть отражены в парламенте. Если Бог даст мне здоровья и сил, я намерен в этом участвовать. Еще раз: электоральная кампания придает мне сил для этого.

Светлана Ромашкина: Представим, что вы победили. Первые три вещи, которые вы сделаете как президент?

Амиржан Косанов: Я буду последователен. Повторю то, что я говорил 20 лет назад. Это конституционная реформа, создание конституционного совещания с участием государственных органов, юристов, специалистов и представителей политических партий и гражданского общества. Они должны сесть и разработать новую Конституцию Республики Казахстан. Потому что Конституция 1995 года устарела, она является самым настоящим тормозом для демократического развития Казахстана. Второе – это изменение всех законов, которые регулируют выборы. Это законы о политических партиях, о выборах, о СМИ, о профсоюзах, об общественных объединениях, о митингах и шествиях. И проведение парламентских выборов через год, скажем, примерно. В них должны участвовать новые партии, реальные партии. Не созданные сверху, а именно те, которые зиждутся на программных установках той или иной части общества. Должны быть и правые, и центристы, и левые, они должны состязаться. Та партия, которая победит, должна формировать правительство. Третье: человеческий, гуманный акт, который я хочу осуществить – это освобождение всех политических заключенных, потому что они признаны международным сообществом. В Казахстане не должны сажать на 15 суток за баннер с цитатой слов президента. Освобождение политических заключенных для меня это, возможно, самый морально ответственный [шаг], потому что когда тот же Макс Бокаев сидит в тюрьме, а мы на свободе, мы не должны радоваться этой жизни, не должны довольствоваться чем-то, потому что он сидит из-за нас на несвободе. Я думаю, что это тот моральный фактор, который отличает меня, в том числе, и от остальных кандидатов. Я могу об этом смело заявлять, некоторые этого делать не могут.

Данияр Молдабеков: Вы упомянули Макса Бокаева. Кто еще политзаключенный? Кого вы еще освободите, выиграв выборы?

Амиржан Косанов: Сейчас в Казахстане в общественном восприятии три фамилии, которые стоят особняком – это Арон Атабек, Макс Бокаев и Мухтар Джакишев.

Светлана Ромашкина: Хочу уточнить по поводу штаба наблюдателей. Насколько большим он будет, сколько у вас примерно будет наблюдателей, в каких регионах будет больше всего?

Амиржан Косанов: Я вам все секреты не могу открыть. Мы, конечно, своими силами 10 тысяч участковых избирательных комиссий не закроем, поэтому мы сейчас работаем с другими независимыми наблюдателями – это «Аманат», одним из руководителей которого является Дос Кошим, мой коллега по форуму «Жана Казахстан». Это проект Next с участием Зауреш Батталовой, тоже уважаемым авторитетным деятелем, и наши люди. Еще раз, в силу разных объективных причин, может быть, нас не так уж и много будет, но я, чем ближе выборы, тем больше вижу активности. Сейчас приехал из Костаная, зашел в офис, уже с десяток людей записываются в наблюдатели. Поэтому цифры я вам сейчас не скажу, они меняются. А я скажу так: в разных регионах по-разному. Где протестный настрой больше, там больше наблюдателей, где меньше – там меньше. Но мы над этим работаем, я не оглашаю цифры не потому, что я не хочу, а я знаю, что их будет больше к концу выборной кампании.

Данияр Молдабеков: Вы говорили о протестных настроениях и о молодежи. Скажите, как вы относитесь к акциям молодых активистов в Алматы, Астане - "От правды не убежишь", пустой баннер и так далее?

Амиражан Косанов: Когда за баннер посадили на 15 суток, я сделал заявление, я считаю, что это абсолютно неправильно. Властям, наоборот, нужно поощрять общественную активность молодежи. Только активная молодежь может быть активной в бизнесе, экономике, науке, творчестве и так далее. И когда за невинный баннер сажают на 15 суток – это не только страх власти перед возможными общественными событиями, это просто позор. Потому что уверенная в своей правоте власть так не поступает, уверенная власть ведет себя по-другому. И очень важно, что сейчас расширяется палитра протестного электората. Это не только обделенная молодежь из аулов, которая социально не защищена, у которых нет социальных перспектив и так далее. А это достаточно благополучная городская молодежь, она не бедствует, но в то же время показывает свое недовольство. Это очень сильный сигнал для власти и для оппозиции. Я всегда их поддерживал и буду поддерживать.

Данияр Молдабеков: Вы сейчас заметили, что городская молодежь тоже подключилась к политическим вопросам. Мы в свою очередь заметили, что сейчас с этой городской молодежью нашли новый метод борьбы – забирать в армию. И можно было бы подумать, что случай с Бейбарысом индивидуальный. Но потом то же самое произошло в других регионах. Если вы выиграете выборы, вы станете Верховным главнокомандующим. Насколько красиво такими методами бороться с новыми активистами? Проведете ли вы реформу армии, воинской службы?

Амиржан Косанов: Я всегда выступал за контрактную армию, потому что в современных реалиях и в современных формах возможности обеспечения безопасности контрактная армия была бы компактная, была бы наиболее пригодна для Казахстана. Что касается призыва на службу таких молодых ребят, проявивших себя таким демократическим способом – это тоже сигнал. И конечно, я сам служил два года в армии, и тогда это считалось конституционным долгом и обязанностью. Но когда именно такой конституционный долг и обязанность сопровождаются таким фоном информационным, когда намеренно демонстративно их отправляют в армию, я думаю, это абсолютно неправильно. Наверно, это даже дискредитация самой идеи служения народу, службы в армии. Иногда я не понимаю исполнителей или инициаторов такого рода решений, они тоже должны понимать, что есть общество, что такими шагами они вызывают еще большее недовольство, еще большую неприязнь со стороны рядовых граждан.

Тамара Вааль: Наказание.

Амиржан Косанов: Да, наказание. Поэтому у меня просто нет слов. Я не знаю, как это оценивать, потому что не вижу никакой логики, никакой связи в действиях инициаторов такого рода наказания. Я против, чтобы такой долг как служба в армии, защита обороны и так далее, сопровождался такими негативными моментами. Это, видимо, там у них фантазия закончилась или что-то другое. И это такой диагноз, потому что понятно, что это вызывает обратное чувство у большинства молодежи Казахстана.

Светлана Ромашкина: Вы говорили, что именно городская молодежь стала интересоваться политикой, больше протестных настроений появилось. Как вы думаете, с чем это связано? Почему этого не было раньше?

Амиржан Косанов: Потому что понятие «свобода» — универсальное. И люди, та же городская молодежь, достаточно обеспеченная, она свободна в выборе супермаркета, куда пойти – в «Магнум» или бутик, но она хочет эту свободу развивать. Она хочет иметь свободу развешивать или не развешивать баннер, стоять с плакатом или не стоять. Мне даже кажется, что они намеренно проверяют реакцию власти. Потому что они понимают, что от этого ничего не изменится. Но все равно, я думаю, это такой большой сигнал и это может стать тенденцией.

И, возможно, власть чувствует такие опасности для себя, и так сурово с ними поступает. Поэтому свобода должна заполнять все сферы жизни у этого молодого человека. И если мы имеем свободу выбора в одной сфере, он должен иметь свободу выбора в других сферах, в том числе и кто будет президентом. Поэтому призываю городскую молодежь активно участвовать и приходить на выборы, помогать мне. Потому что, если я буду президентом, сажать за баннеры с моими цитатами никто не будет.

Тамара Вааль: ЦИК объявил, что 29 мая будут телевизионные дебаты. Я так понимаю, в них будут участвовать все кандидаты, будете ли вы говорить, что от правды не убежишь?

Амиржан Косанов: Во-первых, от правды не убежишь – это стало не только таким трендом, это вообще цивилизационный выбор. Не важно, это во время президентской кампаний или во время транзита власти. Правда она всегда существует. Сейчас мне интересна ситуация, я встречаюсь с избирателями, все время нужно говорить про программу. И честно, сам себе надоедаю, потому что говорю одно и тоже. Но у меня есть такая преамбула, я всегда говорю, что в Казахстане есть все: нефть, газ, вся таблица Менделеева, но в Казахстане нет трех вещей – это свободы, правды и справедливости. Я иду в президенты, чтобы вернуть народу эти три ценности. Поэтому правда у меня присутствует в моей программе и преамбуле. А что касается дебатов, конечно, я посмотрю на условия. Я участвовал в 2008, 2011 годах на теледебатах. И я помню, что там было ограничено время, кажется 2 или 1,5 минуты, и нужно выступать на двух языках. Я помню, что невозможно было задать вопросы тому, кому ты хочешь, а нужно по жребию. Но посмотрим. Вообще я за то, чтобы дебаты были полноценными. Если будут выборы, то народ заслужил, чтобы в течение нескольких дней каждый вечер в полном объеме слушать, что думают кандидаты об экономике, о социальной сфере, о сфере правосудия, о политической сфере, о международных отношениях – это уже пять тем для дебатов. Поэтому я думаю, что такие полноценные дебаты нужны, в первую очередь, для кандидатов. Дебаты станут интересной вехой.

Тамара Вааль: Но для таких дебатов, о которых вы сказали, нужны очередные выборы, когда кандидат может в течение года, зная, что на следующий год выборы, постепенно готовится. Сейчас же слишком сжатые сроки.

Амиржан Косанов: Кстати, один из пунктов моей программы – это раз и навсегда утвердить день выборов в президенты и парламента. И тогда вся страна, все политики, начиная от власти, заканчивая оппозицией, будут готовы к выборам. Я думаю, что пришло время раз и навсегда утвердить такую дату.

Данияр Молдабеков: В день, когда состоятся дебаты кандидатов в президенты, пройдет также саммит ЕАЭС и в нем будет участвовать Токаев. Есть риск, что он будет занят и не сможет быть на дебатах. Как вы отнесетесь к этому?

Амиржан Косанов: Негативно. Потому что каждый кандидат должен участвовать в дебатах – это законы жанра. Конечно, он может быть не обязан по протоколу, я не знаю, надо посмотреть. Но было бы лучше, если бы Касым-Жомарт Кемелевич был сам участником такого рода дебатов. Я с удовольствием с ним подискутировал был.

Данияр Молдабеков: А вы бы в первую очередь с ним хотели бы подискутировать?

Амиржан Косанов: У меня особых вопросов к другим кандидатам нет. Я выступаю, как оппозиционный политик, я не оппонент других кандидатов, хотя они заберут у меня какие-то проценты голосов (смеется). Мне было бы лучше, если бы их не было. Но они тоже имеют конституционное право выдвигаться, они зарегистрированы, я должен с уважением к ним относиться, к их роли в политической жизни. Но понятно, что у меня, как у представителя оппозиции есть вопросы исключительно к власти.

Данияр Молдабеков: У вас в программе написано про декоммунизацию. Во-первых, по поводу этого, конкретно, что имеется в виду, какие конкретные шаги? И второе – значит ли это, что вы больше на юбилеи комсомола не будете ходить?

Амиржан Косанов: Поймал (смеется). Я не открещиваюсь от своего прошлого. Я, если хотите, был секретарем комитета комсомола школы, мне было 15 лет. Я был избран из 4 кандидатур первым секретарем Медеуского райкома комсомола, я был простым журналистом и стал комсомольским лидером и так далее. Но в 90-м году при Советском Союзе, работая в комсомоле, я написал статью «Неуважение к суверенитету» и я там прошелся по тоталитаризму, по авторитаризму по полной, за что получил взыскание от комсомольского руководства. Поэтому моя совесть относительно моего комсомольского прошлого чиста. А что касается участия на собрании, да это было, я, честно говоря, особо и не хотел идти, я знал, что будет всплеск эмоций. Но приехали из Астаны мои очень близкие друзья, которые помогали мне, когда в 2003 году Рахат Алиев судил меня по уголовному делу, меня реально могли посадить в тюрьму, эти друзья помогли мне и моей семье. Я их давно не видел, они на госслужбе, я просто счел своим долгом их поприветствовать возле этого здания. Но потом, когда шел концерт, я зашел и попался на глаза. Но никакой ностальгии по тому тоталитарному прошлому нет, мы знаем все издержки, я писал об этом не раз. Просто мне не нужно было туда ходить, надо было встретиться рядом в кафе, я предлагал, но меня попросили зайти. А что касается декоммунизации, скорее всего, здесь не только можно говорить о том, чтобы раскрыть страшные трагические тайны советского прошлого. Я имею в виду Зулмат, сталинские репрессии, Желтоксан – декабрьские события. Не секрет, что и в современном Казахстане есть элементы тоталитаризма и авторитаризма. И мы говорим о том, что уходя от советского прошлого, мы должны уйти и от настоящего авторитаризма. Я в этом вижу смысл такого пункта моей программы. Потому что нужно освобождаться и, возможно, нужно делать это нам, тем, кто жил в советское время, кто был пионером, октябренком и так далее – было такое время и не надо стыдиться этого. Я по-другому скажу: и не надо замалчивать это. Это наша биография, и мы должны сделать так, чтобы все молодые люди, которые не знают об этом, знали, что это было очень неоднозначный, порой трагический период в истории Казахстана в составе Советского Cоюза. И мы должны сделать из этого выводы, и о декоммунизации должны говорить именно мы, те, кто побывал в шинели комсомола и коммунистической партии. Это было бы честнее и полезнее для подрастающего поколения.