Казахстан — средняя держава?

Новым трендом для Казахстана стало подчеркивать свою значимость в международных отношениях, называя себя «средней державой». Страна делает это через деятельность своих зарубежных посольств или дружественные правительству СМИ, в которых тиражируются такого рода мнения.

Во время визита в Казахстан 1 августа специальный представитель Европейской комиссии Жозеп Боррель повторил рефрен «средней державы» и, как сообщается, сказал: «Раньше считалось, что Казахстан [находится] в центре периферии. Теперь он находится в центре всего».

Предстоящая конференция на ежегодном Международном форуме в Астане называется «Средние державы в меняющемся глобальном порядке».

Когда 23 января Немецкий институт международных отношений и безопасности (SWP) опубликовал доклад о «средних державах», правительственное издание The Astana Times подхватило эту тему, написав праздничную статью, в которой объявило, что «Казахстан впервые занял место среди средних мировых держав».

В статье, опубликованной (очевидно, без редактирования) в конце мая на Euronews, президент Казахстана Касым-Жомарт Токаев утверждает, что «средние державы способны спасти мультилатерализм».

В своей статье Токаев отметил, что нынешние глобальные кризисы требуют «многосторонних решений», поскольку «традиционные державы все чаще не способны работать вместе».

Роль средних держав, по мнению Токаева, заключается в том, чтобы «обеспечивать большую стабильность, мир и развитие в своих регионах и за их пределами» благодаря «экономической мощи, военному потенциалу и, что, возможно, более важно, политической воле и дипломатическому чутью».

Роман Василенко, заместитель министра иностранных дел, сказал изданию Euractiv в феврале, что «нам нужен более прочный мультилатерализм, [и] эта ответственность [теперь ложится] на более широкий круг международных игроков».

В июне Мади Атамкулов, посол Казахстана в Сербии, провел в Белграде лекцию под названием «Казахстан как средняя держава». Посольство Казахстана в Канаде опубликовало в мае веб-страницу с общими статистическими показателями (площадь страны, население, ВВП и т.д.) под заголовком «Казахстан как средняя держава», используя эту категорию не к месту ради выполнения инструкций начальства.

В статье для журнала Modern Diplomacy под названием «Идентичность Казахстана как средней державы» Мирас Жиенбаев, эксперт по внешней политике аналитического центра при Университете имени Максута Нарикбаева в Астане, перечислил несколько достижений и сосредоточился исключительно на роли Токаева в создании профиля «средней державы» для Казахстана.

Примечательно, что в состав консультативного совета Modern Diplomacy входит бывший посол Казахстана в США Ержан Казыханов, заместитель главы администрации президента с января 2022 года.

Эти примеры являются частью согласованных усилий правительства по созданию нового имиджа для внешней политики Казахстана. Но это мало что меняет в стремлении страны стать заметной на мировой арене, которое началось еще при бывшем президенте Нурсултане Назарбаеве.

В интервью Власти Наргис Касенова, директор программы по Центральной Азии в Центре Дэвиса Гарвардского университета, сказала, что при Назарбаеве большую роль играло тщеславие.

«Казахстан считает себя "хорошим гражданином" в международных отношениях, ориентирующимся на сотрудничество и прогрессивную международную повестку. Во времена Назарбаева в этом определенно присутствовал элемент тщеславия, когда усилия по повышению значимости, актуальности и видимости Казахстана в мировых делах предпринимались, чтобы угодить ему», — говорит Касенова.

Это привело к чрезмерному расходованию ресурсов на производство имиджа, считает Касенова. «Ресурсов, которые могли бы быть использованы на другие общественные цели».

Маленький, но все же сдвиг

В статье, восхваляющей реформы Токаева, Януш Бугайски из Джеймстаунского фонда написал, что «Центральная Азия когда-то была на периферии западных дипломатических приоритетов». А Женевьева Доннеллон-Мэй из Asia Society написала в феврале, что после обретения независимости чуть более 30 лет назад «[Казахстан] играл скромную роль в международных отношениях».

В обеих статьях политика Токаева, изображающая Казахстан в качестве средней державы, признается успешной. Другие ученые с этим не согласны, ставя под сомнение реальную влиятельность средних держав, а также величину сдвигов во внешней политике Казахстана с момента транзита власти в 2019 году.

Филиппо Коста Буранелли, старший преподаватель кафедры международных отношений Университета Сент-Эндрюс, утверждает, что Назарбаев задал внешней политике Казахстана в высшей степени персонализированную тональность.

«Назарбаев сфокусировался на космополитизме, пытаясь добиться признания в качестве надежного игрока и легитимного члена ООН. Этот подход, сосредоточенный вокруг его фигуры, помог ему укрепить власть и внутри страны», — отметил Коста Буранелли в интервью Власти.

Лука Анчески, профессор евразийских исследований в Университете Глазго, видит во внешней политике Казахстана больше преемственности, чем перемен.

«Я не вижу существенных изменений во внешней политике Казахстана после смены власти. Внешняя политика Назарбаева стремилась усилить международную роль Казахстана, но только на словах. Токаев в то время был исполнителем курса внешней политики Назарбаева», — утверждает Анчески.

Во время трех десятилетий правления Назарбаева Токаев занимал посты премьер-министра, министра иностранных дел (дважды) и спикера Сената (дважды). Он также был заместителем генерального секретаря ООН (2011-2013).

Анастасия Решетняк, экспертка по внешней политике и безопасности астанинского аналитического центра Paperlab, говорит, что Токаев был «человеком системы» при Назарбаеве. Поэтому он влиял на внешнюю политику лишь в рамках общих установок правительства.

«В начале 2010-х годов, например, мы изучали казахстанскую дипломатию по книгам Токаева», — добавила Решетняк.

Старая-новая политика

По мнению Решетняк, наиболее ощутимых внешнеполитических успехов Казахстан добился на закате правления Назарбаева.

«Пиком имиджевых усилий Казахстана стало его непостоянное членство в Совете Безопасности ООН в 2017-2018 годах. Тогда Казахстан выдвинул инициативы по глобальному миростроительству, с помощью которых он мог бы привлечь внимание мирового сообщества к региональным проблемам Центральной Азии», — говорит Решетняк.

В 2017 году Казахстан также проводил специализированную выставку EXPO в Астане. Пользуясь тщеславием Назарбаева, в 2013 году страна также безуспешно претендовала на проведение Всемирного нефтяного конгресса в 2017 году. К разочарованию казахстанских дипломатов и энергетической элиты, конгресс был назначен в Стамбуле.

Однако неудача на нефтяном фронте меркнет по сравнению с попыткой Назарбаева в том же 2017 году закрепить свое имя в мировой политике через выдвижение на Нобелевскую премию мира. До этого подобные попытки предпринимались Ассамблеей народа Казахстана в 2006 году, двумя конгрессменами США в 2008 году и Всемирной ассамблеей тюркских народов в 2010 году.

С момента прихода к власти в 2019 году Токаев оседлал волну внешней политики прежнего режима.

«Сразу после транзита власти мы увидели неудачные попытки использовать потенциал Назарбаева, в частности его попытку выступить посредником между президентами России Владимиром Путиным и Украины Владимиром Зеленским в 2019 году. [В период правления Токаева] к таким инициативам можно отнести, например, заявление о способности Казахстана стабилизировать ситуацию в Афганистане после захвата власти талибами в 2021 году», — говорит Решетняк.

Коста Буранелли утверждает, что в новой парадигме средней державы важны не столько результаты, сколько сам процесс.

«Усилия Казахстана в основном направлены на создание площадок для диалога, а не на достижение немедленных результатов», — поясняет Коста Буранелли. «Это довольно разумный подход, поскольку он предполагает низкие риски, но потенциально высокую отдачу: фактически Казахстан не претендует на роль посредника, который разделяет ответственность за результат, и получает выгоду только в случае успеха переговоров. Если же они провалятся, то, по крайней мере, Казахстан предложил надежную платформу».

Касенова согласна: «Главное, чтобы ярлык "средней державы" не сопровождался какими-либо обязательствами».

Продолжение безответственной внешней политики, по мнению Анчески, свидетельствует о нежелании сделать решительный шаг по включению Казахстана в круг значимых международных игроков.

«Сейчас Казахстан имеет обширную дипломатическую традицию. Он также тратит серьезные деньги на подготовку дипломатических кадров и прилагает много усилий для работы с общественностью. В дипломатическом плане Казахстану пора переходить от "подросткового возраста" к взрослой жизни», — говорит Анчески.

«Несмотря на то, что Казахстан обладает самым сложным инструментарием по внешней политики в регионе, он не перешел от деклараций к действиям, от представлений к реальности», — подчеркивает Анчески.

Устаревшая концепция

В научном мире концепцию «средней державы», по всей видимости, превзошли более сложные теории. Она родилась как реакция на идею о том, что мир разделен на Крупнейшие державы и все остальные.

В результате после Второй мировой войны Австралия и Канада стали теоретически считаться «средними державами». Правительства этих двух стран эксплуатировали эту концепцию, которая отличала их от «остальных» и могла помочь «обеспечить национальные интересы их стран в новом мировом порядке».

Несмотря на отсутствие общего согласия в отношении определений как среди ученых, так и практиков, «средние державы» можно определить как страны, которые могут влиять на определенные сферы и регионы в международных делах. Или как страны, способные «вести себя» как средние державы. А также как государства, занимающие среднее положение в международной иерархии в соответствии со своими возможностями.

Последнее определение использует Оливье Арифон, французский профессор, который в июне в Алматы представил свое предварительное исследование о государственной политике Казахстана как средней державы. Он заявил: «Если вы посмотрите, где находится Казахстан в нескольких глобальных рейтингах, вы обнаружите, что он часто находится в середине!»

Такой поверхностный анализ, однако, слабо доказывает то, что концепция средней державы является чем-то большим, чем инструмент национального брендинга.

В своем научном анализе концепции средней державы, опубликованном в 2023 году в престижном журнале International Theory, Джеффри Робертсон и Эндрю Карр утверждают, что «теория средней державы больше не помогает нам различать или объяснять эти государства». Исследуя Канаду, Австралию, Южную Корею, Индонезию, Турцию и Мексику, Робертсон и Карр пришли к выводу, что концепция «утратила применимость в реальном мире».

В прошлом году ученые Стивен Наги и Джонатан Пинг написали, что «расцвет нормативной дипломатии средних держав находится на стадии искусственного поддержания жизни или даже закончился».

Ориентация на соседей

Казахстан попытался использовать новый инструментарий средней державы для повышения своего международного имиджа. И, похоже, в некоторой степени это сработало.

«Хотя в имидже "средней державы", безусловно, есть избыточные элементы, похоже, что эта стратегия саморекламы работает. Она говорит крупнейшим державам — Восточным и Западным, — что Казахстан имеет агентность в глобальных делах, а не просто служит пунктом транзита и источником ресурсов. Это определенно опровергает нарратив "Большой игры”», — говорит Коста Буранелли.

Решетняк соглашается: «Чтобы не выглядеть "пешкой" в игре великих держав, Казахстан выбрал роль относительно независимого посредника».

Подчеркивая усилия Казахстана по дистанцированию от России, Робертсон в прошлом году утверждал, что «для воздействия на крупнейшую державу среднему по силе государству не нужно переходить на другую сторону. Ему достаточно показать, что крупнейшая держава больше не пользуется его поддержкой».

Дипломатические решения правительства после полномасштабного вторжения России в Украину в феврале 2022 года создали у Робертсона впечатление, что это влияние на Россию ощущается и может поддерживаться в дальнейшем.

«Значимость Казахстана состоит не столько в том, насколько он подходит под академическую категорию [средней державы]. А сколько в том, как он выполняет эту роль на практике», — написал Робертсон в статье для австралийского аналитического центра The Lowy Institute.

В беседе с Властью Касенова сказала, что именно эту нишу может выбрать для себя Казахстан.

«У Казахстана есть ресурсы и потенциал, чтобы делать больше. И он может попытаться создать новые коалиции и партнерства. Когда наверху растут разногласия, вы можете компенсировать это созданием сетей солидарности среди средних держав», — считает Касенова.

Дипломатические упреки

Но попытки Казахстана создать себе имидж надежного дипломатического посредника постоянно ставятся под сомнение из-за отсутствия видимых результатов.

По словам Решетняк, Казахстану не хватает «готовности взять на себя ответственность», что является важнейшим аспектом для его амбиций стать средней державой.

Анчески указывает на отсутствие проактивной позиции в этой части, к которой нельзя отнести организацию Астанинских переговоров по Сирии или встречи в Алматы между представителями Армении и Азербайджана в этом году.

«Когда кто-то называет себя “средней державой”, это подразумевает активный подход. Какие конкретно из многочисленных конфликтов в мире Казахстан помог решить? Чтобы превратить страну в надежную дипломатическую платформу, одной смены риторики недостаточно», — утверждает Анчесчи.

Касенова обратила внимание на желание нынешних властей отказаться от амбиций Назарбаева быть признанным среди крупнейших держав. Для этого, к примеру, он претендовал на председательство в ОБСЕ в 2010 году. Сегодняшние же дипломатические планы не содержат обещаний в части демократического прогресса.

«Председательство в ОБСЕ — яркий пример проекта, продиктованного тщеславием, ради которого Казахстан взял на себя обязательства, а затем не выполнил их. Сейчас это менее опасно, потому что обязательств по продвижению демократии, верховенства закона и прав человека [во внешней политике Казахстана] стало меньше», — говорит Касенова.

Укрепление авторитета Казахстана как надежного торгового партнера, похоже, остается одной из главных целей руководства страны.

«Казахстану важно, чтобы его воспринимали всерьез, давая больше внимания и инвестиций», — говорит Касенова.

Амбиции Казахстана также могут помешать соблюдению неписаного правила центральноазиатской дипломатии, согласно которому ни один из соседей не играет роль главного героя, считает Коста Буранелли.

«Отношения в регионе с момента обретения независимости основывались на принципе, согласно которому ни один из соседей не должен претендовать на роль "старшего брата" по отношению к другим. Однако в последнее время в регионе появились опасения, что Казахстан пытается испортить шоу и стать главным героем», — отметил Коста Буранелли.

В то время как отношения с Узбекистаном — другой региональной державой с дипломатическими амбициями — постепенно улучшаются, Казахстан, похоже, извлек уроки из китайских дипломатических конвенций. Они касаются уважительного отношения к своим региональным партнерам, несмотря на их ограниченный опыт присутствия на международных площадках, считает Касенова.

«Китайское руководство очень эффективно помогает малым державам чувствовать себя важными игроками на мировой арене. Есть определенные аспекты дипломатической культуры, которые Казахстан перенимает из китайского [свода правил]. Это очень тонкое отличие от советского прошлого, в котором доминировала Россия, но это заметное изменение в повествовании, риторике и церемониях».

Read this article in English