В то же самое время Россия продолжает агрессивно вести себя в Прибалтике, на Балканах, в Украине и в Сирии. На Ближнем Востоке все еще существуют несколько несостоявшихся государств, таких как Ирак, Йемен, Ливия и Ливан. А сунниты с шиитами, ведущие чужими руками войны между Саудовской Аравией и Ираном, не проявляют никаких признаков действий для прекращения этих войн.

В Азии балансирование США или Северной Кореи на грани войны может привести к военному конфликту на Корейском полуострове. Китай также вовлечен в эту ситуацию, а в некоторых случаях даже ведет к эскалации всего процесса в связи со своими территориальными спорами с соседями по региону.

Несмотря на эти геополитические риски, глобальные финансовые рынки улучшаются и достигают новых высот в своих показателях. Так что стоит задать вопрос, недооценивают ли инвесторы потенциал одного или нескольких из этих конфликтов, что может спровоцировать более серьезный кризис, и что необходимо, чтобы излечить их от излишней самонадеянности, если они подвержены ей.

Существует много объяснений, почему рынки могут продолжать игнорировать геополитические риски. Начнем с того, что даже при пылающем Ближнем Востоке не было нефтяных шоков предложения или эмбарго, и революция сланцевого газа в США увеличила поставки дешевой энергии. В ходе предыдущих ближневосточных конфликтов – таких как война Судного дня 1973 года, исламская революция в Иране в 1979 году, вторжение Ирака в Кувейт в 1990 году – были зафиксированы серьезные шоки в поставках нефти, что вызвало глобальную стагфляцию и резкие корректировки показателей фондового рынка.

Второе объяснение заключается в том, что инвесторы экстраполируют свое поведение от результатов предыдущих потрясений, таких как теракты 11 сентября 2001 года, когда политики спасли ситуацию за счет поддержки экономики и финансовых рынков сильной монетарной и фискальной политикой. Эти стратегии превратили результаты потрясения рынка в возможности совершения выгодных приобретений, потому что падение цен активов восстанавливается в течение нескольких дней или недель.

В-третьих, страны, которые на самом деле испытали шоки локализованных рыночных потрясений активов – такие как Россия и Украина после аннексии Россией Крыма и вторжения в Восточную Украину в 2014 году, – являются не слишком большими государствами, чтобы экономически повлиять на США или глобальные финансовые рынки. Аналогичным образом, даже если Великобритания проведет «жесткий Брекзит», это составит всего лишь около 2% мирового ВВП.

Четвертое объяснение состоит в том, что мир до сих пор были избавлен от побочных рисков, связанных с сегодняшними геополитическими конфликтами. До сих пор еще не было прямого военного конфликта между любыми крупными державами, и не рухнули ни ЕС, ни еврозона. В основном сдерживается более радикальная и популистская политика президента США Дональда Трампа. И экономика Китая пока еще не пострадала от резкого снижения темпов роста, что может создать социально-политическую нестабильность.

Кроме того, на рынках есть проблемы ценообразования, вызываемые непредсказуемыми событиями с разрушительными глобальными последствиями, именуемыми «Черным лебедем» ‑ крайне невероятными «неизвестными неизвестными», что маловероятно, но очень разорительно. Например, рынок не мог предсказать террористическую атаку 11 сентября в Нью-Йорке. И даже если инвесторы считают, что если и произойдет еще один крупный теракт, они не могут знать, когда это случится.

Противостояние между США и КНДР также может превратиться в событие типа «черного лебедя», но есть вероятность того, что это событие не повлияет на финансовые рынки. Одной из причин является то, что, несмотря на бахвальство Трампа, США имеют очень немного реалистичных вариантов военных действий: в случае удара США Северная Корея может использовать обычное оружие, чтобы стереть с лица земли Сеул и его пригороды, где проживает почти половина населения Южной Кореи. Инвесторы могут предположить, что даже если случится ограниченный обмен военными ударами, это не выльется в полномасштабную войну, и принятая программа действий может смягчить удар по экономике и финансовым рынкам. В этом случае, как и с террористической атакой 11 сентября, первичная коррекция рынка создаст возможность выгодных приобретений.

Но есть и другие возможные сценарии, некоторые из которых также могут оказаться «черными лебедями». Учитывая риски, связанные с прямыми военными действиями, США сейчас, как утверждается, используют кибер-оружие для ликвидации северокорейской ядерной угрозы территории США. Это может объяснить, почему так много ракетных испытаний Северной Кореи в последние месяцы потерпели неудачу. Но как будет реагировать Северная Корея на то, что она будет обезглавлена в военном отношении?

Один из ответов заключается в том, что Северная Корея может провести свою собственную кибератаку. Возможности Северной Кореи в кибероружии считаются лишь ненамного ниже, чем у России и Китая, и мир получил некоторое представление об этом в 2014 году, когда Северная Корея взломала программное обеспечение фирмы Sony Pictures. Серьезная северокорейская кибератака может отключить или разрушить часть критически важной инфраструктуры США и вызвать огромный экономический и финансовый ущерб. Это является большим риском, даже если США смогут подорвать всю промышленную систему и инфраструктуру Северной Кореи.

Или, столкнувшись с разрушением своих ракетных программ и режима, Северная Корея может использовать низкотехнологичное оружие, отправив судно с «грязной» ядерной бомбой в порты Лос-Анджелеса или Нью-Йорка. Нападение такого рода, вероятно, будет очень трудно проконтролировать или остановить.

Таким образом, в то время как инвесторы могут быть правы в снижении риска в случае обычного военного конфликта между США и Северной Кореей, они также могут недооценивать угрозу настоящего события типа «Черный лебедь» в случае разрушительных кибервойн между двумя странами или нападением с помощью «грязной» бомбы на США.

Приведет ли эскалация событий на Корейском полуострове к возможности «купить по бросовым ценам», или это ознаменует массовый обвал рынка? Общеизвестно, что рынки могут оценить риски, связанные с нормальным развитием событий. Но они имеют гораздо больше проблем, борясь с «Неопределенностью Найта»: риском того, что не может быть оценено величинами вероятности.

Project Syndicate, 2017