«Жанаозен не похож на нефтяной город»

Новый Узень (ныне Жанаозен) появился как поселок, после того, как было открыто месторождение Узень в Мангышлакской области (ныне Мангистауская) в 1960-х годах. В поселке размещались рабочие и их семьи. Добыча нефти на месторождении началась в 1965 году и к 1968 году достигла 5,5 млн. тонн ежегодно, сделав весомый вклад в нефтяную промышленность республики. Со временем поселок приобрел статус города, а численность в городской агломерации составила, по официальным данным, 156 тыс. человек к 2021 году, в самом же городе проживает 81 тыс. человек.

Первое, с чем придется столкнуться людям, незнакомым с нефтяным моногородом - это пыль и ветра, которые оставляют свои следы на окнах, подоконниках, тротуарах и одежде. А затем - с полупустым городом, чья архитектура отчетливо формируется вокруг добычи нефти. Логотипы компаний, связанных с добычей нефти, красуются на курсирующих автобусах. А люди носят во время повседневных прогулок спецодежду с такими же наклейками. На изредка встречающихся билбордах и баннерах висят портреты известных нефтяников.

Тем не менее самих нефтяников в городе меньшинство. Они работают в штате, либо оказывают услуги градообразующей нефтяной компании «Озенмунайгаз», подчиненной нацкомпании «КазМунайГаз». Большинство местных жителей живут надеждой получить рабочее место в компании, ведь лишь оно может гарантировать стабильность.

Жители озабочены судьбой города, в котором добыча нефти стагнирует, оставаясь на уровне 5,3 - 5,5 млн. тонн ежегодно. А также тем, что за все годы независимого Казахстана ресурсы, добытые здесь, не дали весомого толчка развитию города, чей бюджет остается скромным: его расходы на 2022 год составили 11,2 млрд, а доходы 12 млрд.

Без работы в нефтяном моногороде

С утра возле акимата Жанаозена заметно усиление полиции. Несколько полицейских патрулируют округу. После обеда, несмотря на пыльный и холодный ветер, здесь появляется группа людей, которая встаёт на ступеньках акимата и записывает видеообращение:

«Сегодня 4 марта 2022 года, мы безработные Жанаозена, уже 34 дня находимся на мирном митинге перед акиматом. К сожалению, наши проблемы не решаются. Мы требуем от Касым-Жомарт Кемелевича [Токаева] создать государственную комиссию, приехать к нам в город и решить нашу проблему!», - зачитал мужчина с бумагами на фоне около сотни человек. В руках у них плакат «Уничтожить безработицу».

«Требуем! Требуем!», - поддержали его. После этого собравшиеся записали еще одно видеообращение, где уточнили свое требование - «Стабильной работы на предприятиях, подчиненных Озенмунайгазу».

По словам людей, они мирно собираются тут ежедневно и стоят с утра до вечера, а затем прибираются за собой. Среди них есть как молодые, так и взрослые люди, даже пожилые женщины, пришедшие поддержать своих безработных детей. Протестующие требуют немедленного трудоустройства в градообразующей нефтяной компании «Озенмунайгаз», где у них будет стабильная работа с хорошим заработком.

«Мы не просим того, чего нет, просим то, что имеется. Знаете, тут в Жанаозене, если повышаются зарплаты (после забастовок нефтяников - В) то растут и цены на рынке. Если вы получаете 100 тысяч, то этого ни на что не хватит. А на тебе еще семья, за учебу детей платить. Чтобы тут жить, нужно минимум 500 тысяч тенге», - говорит Асылхан, один из безработных.

В 2019 году, после серий таких же протестов безработных в Жанаозене, местные власти совместно с нацкомпанией организовали список для трудоустройства в «Озенмунайгаз» и компании, связанные с ним. По словам заместителя акима Жанаозена Жанабая Аймаганбетова, с начала работы над этим списком, уже свыше 1,5 тыс. людей были направлены на работы.

Но протестующие не верят в справедливость этого отбора. «Если вы взглянете на документы, то вы поймете, что среди претендентов на работу есть дети полицейских, прокуроров и т.д. Есть люди, которые заходят вне списка. А простой народ скитается на улице», - сказал один из протестующих Темирлан. Другой молодой парень также добавил, что люди, которые стоят за ним в очереди получили работу, а он - нет.

«Тут такое дело, нам говорят - чего мы тут все еще стоим? Но мы требуем одного - работы на предприятиях, подчиненных «Озенмунайгазу». Потому что мы этого заслуживаем. Мы жители Жанаозена, мы тут выросли. А они нам предлагают частные предприятия на полгода-год. Они обманом хотят заставить нас разойтись. Мы не машину, не дом, не денег просим. Дайте нам просто лопату в руки и работу», - сказал Арлан.

Полиция уже приходила к ним и сообщила, что они находятся на несанкционированном митинге, а с утра, по словам безработных, пыталась разогнать десяток парней, которые собирались у акимата. Безработные считают, что имеют право находиться тут, потому как они протестуют мирно. Они чувствуют себя одинокими в своём протесте, рассказывая о том, что сами по себе в своей борьбе, а также о том, что не желают политизации протеста.

«На наши зарплаты тут трудно прожить. Вот если где-нибудь на юге, так там можно хоть что-то выращивать. А тут ни травинки не растёт. Экология ужасная. Люди думают, что Жанаозен - город нефтяников, но тут их всего 10 тысяч от 160 тысяч населения. Наши карманы не поднимают местные цены. У многих кредиты, люди выживают. Тут можно еще столько месторождений разрабатывать. Но они нас в частные предприятия посылают. Почему всё разрабатывается частными товариществами? Почему не в подчинении «Озенмунайгаза?», - задается вопросами Арлан.

Город-мятежник

Жанаозен несколько десятилетий остается центром больших социальных потрясений и неугасающих протестов. Их причиной во многом является ощущение у местных жителей, что им не достается ничего из тех благ, что приносит разработка нефтяных месторождений.

С момента запуска и вплоть до конца 1980-х годов в нефтедобывающих предприятиях региона в основном работали вахтовики с Кавказа, а местное население было занято в сельскохозяйственном секторе. Они не могли получить работу в городах из-за строгих правил внутренней миграции. Также несмотря на добычу нефти и газа, основным источником отопления для местного населения оставались уголь и дрова.

«В 1989 году жизнь в Жанаозене была очень тяжелая. Во всех торговых точках, нефтяных и транспортных предприятиях сидели выходцы с Кавказа. Местное население туда не пускали. Всё потому, что там была тотальная коррупция. Взяточничество. Это еще когда дефицит был и выдавали талоны. Народ очень злой был», - рассказывает уроженец Жанаозена Кожаберген, чей отец был одним из первооткрывателей нефти здесь.

16 июня 1989 года в Жанаозене произошел межнациональный конфликт, который перерос в массовые беспорядки во всем регионе. В них участвовало до 30 тыс. человек. «Я был со своими друзьями. Мы были в Кызылсай в 18 км от Озена. После того, как мы услышали о восстании, поехали туда. Народу была куча. Люди нападали на выходцев с Кавказа, ловили их на улицах. Потом из России приехали «красные береты», спецназ. Они их в газоперерабатывающий завод всех отвели и там охраняли. В течение одного дня их отвезли в аэропорт и отправили к себе домой», - добавил Кожаберген.

По официальным данным, за время беспорядков было убито 5 человек, а более 100 получили различного рода увечья. Через несколько дней после этих событий Геннадий Колбин был снят с поста первого секретаря Компартии Казахской ССР и главой Казахстана стал Нурсултан Назарбаев.

«Я также был во время выступлений студентов и молодых рабочих в Алматы в 1986 году. В 1989 мы еще не получили независимости. Здесь я вижу сходство между этим восстанием и событиями в 1986 году. После этих событий казахи начали работать во всех местах. В начале 1990-х было хорошо. Мы ощущали свободу, начали предпринимательством заниматься. Конечно, были свои трудности, зарплату не платили и связи рвались во всем Советском Союзе. Но после как-то устаканилось всё. А вот спустя 10 лет всё стало тяжелее», - говорит Кожаберген.

Уже в 2000-е, несмотря на рост промышленного производства, в городе стали все чаще происходить трудовые конфликты, связанные с условиями труда, уровнем зарплат и недовольством приватизацией структурных подразделений «КазМунайГаза».

В 2011 году одна серия забастовок стала самой масштабной и продолжительной в новейшей истории Казахстана: она продлилась 7 месяцев и сопровождалась массовыми увольнениями, нападениями и даже убийствами рабочих активистов. Рабочие разных предприятий, связанных с «Озенмунайгаз», протестовали на площади независимости в Жанаозене.

16 декабря 2011 года местные власти планировали отпраздновать 20-летие независимости Казахстана на центральной площади Жанаозена. Однако вскоре после начала празднования на площади начались беспорядки. О том, что их спровоцировало, до сих пор есть много споров. Была сожжена городская администрация, здание «Озенмунайгаз» и гостиница в центре города. По протестующим открыли огонь боевыми патронами, а в город ввели военных и спецназ.

«Я сам был тогда на площади. Шла полиция и стреляла. Ну, мы думали резиновые пули и стояли. А потом началась пальба из боевых. Люди начинали падать. Мы испугались, но даже тогда люди не стали поголовно бежать. Там просто 7 месяцев парни стояли - у них уже крыша начала ехать», - говорит местный активист Габиден Дауылбайулы.

Большинство жителей убеждены в том, что в тот день была совершена провокация людьми извне. «Я была вместе с людьми на площади в 2011 году. Тогда кучу молодых людей, сирот, у которых на руках был керосин отправили на площадь. Я тогда у них спросила: кто вас отправил? Они ответили: нас подготавливали в подвалах, дали приказ сжигать», - рассказывает местная жительница Гульжазира.

По официальным данным, в тот день погибло 16 человек, а сотни получили ранения. Местные жители уверены, что реальные цифры значительно выше.

В ноябре 2011 года, в разгар протестов рабочих правительством был принят комплексный план социально-экономического развития Жанаозена на 2012-2020 годы на 46 млрд. тенге. «Положили асфальт, город какое-то социальное развитие получил. Но почему это сделали только после того, как столько крови пролилось? А после все опять вернулось в старую колею. Снова нет развития, никакой инфраструктуры», - говорит Дауылбайулы.

По праздникам площадь в центре Жанаозена патрулирует полиция, в городе остро ощущается напряжение. «В одно время, в 2012-2013 годах Жанаозен вообще хотели переименовать Бекет-ата. Это наше священное место. Старик (имеет в виду бывшего президента Нурсултана Назарбаева - В.) хотел забыть, закрыть этот город. Уничтожить название», - рассказывает Зауреш.

2 января 2022 года в Жанаозене снова начались протесты, они были связаны с повышением цен на сжиженный газ - основное топливо для автомобилей в регионе. Вскоре протесты распространились на многие регионы Казахстана и все дни в Жанаозене (митинги здесь продлились до 8 января) они были мирными.

«Цена ежемесячно увеличивалась, в итоге пробив 120 тенге. За 30 лет ничего не было сделано, было больше закрыто фабрик, чем построено. Тысячи безработных. Всё очковтирательство и воровство. В январе мы не выдержали. Вышли на улицы», - рассказывает один из участников январских протестов Жоламан Сейлов.

Дауылбайулы говорит, что с протестующими встречались аким области Нурлан Ногаев и директор ГПЗ (его позднее арестовали - В.), пытаясь убедить людей в том, что они не могут повлиять на ценообразование газа. После отказа расходиться, они предложили снизить цену до 85 тенге. «Народ стоял на своём, снижении до 50 тенге. Потому что среди местных был слух, что большую роль в ценообразовании играли посредники. Сейчас их убрали. В итоге цена снизилась до 38-40 тенге», - объясняет он.

Несмотря на то, что цены на газ были снижены еще 4 января, протесты продлились до 8 января. «Как газ снизили, люди оставались, потому что не хотели видеть Назарбаевскую систему. Кричали «Шал, кет!». Разошлись после того, как весь Казахстан стал расходиться», - говорит Дауылбайулы. Он отмечает, что в городе наблюдалось не много сотрудников полиции, а военных и вовсе не было. Протестующие самостоятельно следили за порядком.

«Митингующие запретили магазинам рядом продавать водку. Чтобы контроль был. 60 человек поделили всех ребят по районам, чтобы они контролировали. Я говорила с продавцами, им из акимата сказали, чтобы даже в туалет к ним не заходили протестующие. Но не все подчинились, некоторые магазины поддержали народ и разрешали заходить», - рассказывает Зауреш.

Жоламан отмечает, что разница между протестами 2011 и 2022 годов как между «небом и землёй». Жанаозенцы почувствовали ту поддержку, которой им не хватало в 2011 году и именно ею он объясняет свою победу.

«В 2011 году Казахстан никак не смог помочь Жанаозену, потому многие города себя чувствовали виноватыми. А теперь, в январе, все регионы поддержали. Если бы народ в Алматы не вышел, к примеру, Жанаозен бы снова закрыли военными. Начались бы гонения», - считает Дауылбайулы.

Жизнь посреди нефти

С утра половина горожан в городе - рабочие коммунальных предприятий в красно-оранжевой форме. Они собирают мусор и убирают улицы. Но город словно невозможно сделать чистым - из-за разбитых тротуаров и постоянно поднимающейся пыли.

Со временем улицы наполняются людьми в самой разной форменной одежде, похожей на спецовку нефтяников. Некоторые из них ждут на остановках свои маршруты. Одна группа людей предлагает поговорить с работниками коммунального предприятия «Тазалык-С»: «Мы уже достаточно много рассказываем о себе. Поговорите с женщинами из «Тазалык-С». Спросите об их тяжелой жизни».

Одна из них встречается на центральной площади, где собирает мусор в пакеты из мусорных баков. Айман переехала в Жанаозен в начале 2000-х из Узбекистана.

«С тех пор как переехала, до сих пор живу в аренде, нету дома своего у меня. Работаю сейчас в «Тазалык-С», я благодарна что меня туда взяли. Поддерживают еще в мечети, куда я записалась. Каждую неделю еду мне приносят. Зарабатываю 84 тыс., спасибо хоть этому. Но у меня денег не хватает. За аренду плачу 50 тыс. На 20 тыс. я покупаю лекарства, без них не могу. Я могу вот так упасть на земле. Было такое, что некоторые, мои же жанаозенцы, переступают через меня - говорят - эта алкоголичка опять напилась», - говорит она дрожащим голосом.

Айман говорит, что особенно сожалеет, что не смогла дать образование своему сыну. Теперь он работает на «шабашке», перебиваясь временными заработками. Парень также записался в очередники в нефтяную отрасль и протестует вместе с другими безработными.

«Я больна, но могу работать, мусор собирать могу. Работаю, что поделать, у меня ни мужа, ни дома. Праздничные мне не оплачивают, например, за 8 марта не будет выплат, но пусть так, главное хоть работа бы была, я за это благодарна. В год один раз 50 тыс. государство нам платит поддержку и всё. Жить тяжело сейчас, у нас в Озене всё дорожает, даже хлеб. Я еду себе даже купить нормально не могу. Всё что мы просим - работу для сына и дом. Мы из-за этого сильно ругаемся с сыном. Он приходит ко мне и говорит: Мама, сколько уже лет как ни дома, ни работы, ничего у нас нет! Дали бы мне дом. В очереди стою, но не могу получить», - говорит женщина.

Но, оглядываясь на серо-желтые, небольшие здания Жанаозена, она вдруг добавляет, что любит свой город. «Народ спокойный. Было конечно разное, когда столько крови тут проливалось. Я не хочу, чтобы молодежь умирала. Хочу тишины у себя в Озене, да и во всём мире. Сейчас же воюют Украина с Россией, я и им спокойствия желаю».

Для передвижения в городе работает приложение Indriver, таксисты собираются перед местным торгово-развлекательным комплексом. Либо остаётся голосовать на улицах. Один из таксистов Жолбарыс, рассказывает о том, что в 1990-х сюда переселилось очень много людей и здесь они завели семьи. Теперь их дети сталкиваются с безработицей. Однако он считает требование протестующих о немедленном трудоустройстве в нефтяной отрасли чрезмерным.

«Я таксую, себе на жизнь хватает, где-то около 150 тыс. зарабатываю. Если стараться, себя вытащишь. Не понимаю тех ребят, которые у акимата протестуют. Я например, в очереди стою и уже скоро моя подойдёт. А был я когда-то 700-м в очереди, а они сейчас захотели зайти туда вне очереди. Это же конфликты для города и его жителей. Зачем? Не знаю. Все должно быть в рамках правил и закона», - говорит он.

Молодёжь на улице днём встречается редко - в Жанаозене почти нет мест для развлечений, только местный фастфуд.

«Мне 17 лет, учусь на сварщика в колледже. Так у нас город не развитый, для молодых тут ничего нет. Если хотим отдохнуть, ездим в Актау. Конечно, в нефтянку все хотят. Не знаю, если честно, что будет дальше. Хочется вообще уехать. В Алматы, например», - рассказывает в одном из фастфудов жанаозенец Акарыс.

Под вечер город становится более приятным, когда сумерки стирают пыльную желтизну со старых домов. Людей на улицах становится еще меньше, горожане движутся из центра на окраины, в микрорайоны с одноэтажными частными дома, где есть только покосившиеся заборы и песчаные дороги.

«В Жанаозене вообще условий никаких нету, хоть мы и нефтяной город. Летом ужасная жара. Все из-за нефтяных испарений. Ночами страшные ветра и пыль. Ничего не меняется. Как тут выживать-то? Дома тут не строятся для людей. Для тех, кто в органах работают микрорайоны построили и всё. Так мы всё сами строим. Вот тут домам по 40 лет, просто их покрасили снаружи и всё», - говорит местная жительница Айгуль, указывая на фиолетово-розовые жилые дома. Позже она добавляет, что и её сын протестует вместе с другими безработными.

Женщина рядом с ней также говорит: «Люди из других городов думают что мы тут миллионами получаем. А много ли таких? Даже тех, кто 400-500 тыс. получают? Сами нефтяники работают в таких ужасных условиях. Техника старая, машины старые. Потому они и бастуют. А это всё потому что многие в частных предприятиях работают».

«У нас нефтяной город, Украина 10 декабря, как в Арабских Эмиратах, сделала дотации от нефти (речь идет о заявлении Украины о намерении выплачивать детям “дивиденды от нефти” - В.). Потому что месторождения - божий подарок. От этого каждому гражданину даются дивиденды. Почему бы у нас в Казахстане не сделать? Этот вопрос уже несколько десятилетий остается», - рассуждает Зауреш.

Во время газовых протестов она была на площади и приносила чай протестующим.

«Потому что это отважные ребята, они хотели свободы. Я боялась, что случится, как в 2011 году. В 2014-2015 я была в Усть-Каменогорске и тогда шахтеры стоя меня приняли: Вы из Жанаозена, мы знаем про вас. Единственные Жанаозен и «Эмбамунайгаз» остались в руках государства. Вы своё сдержали, благодаря вам Эмба [месторождение в Атырауской области, которым владеет государство - В.] осталась. Вы бы тоже остались нищими, как мы», - делится Зауреш.

Рядом с ней сидит Жанар Усербаева. Она приехала из Туркменистана в 2011 году и работала учителем казахской литературы в местной школе, а теперь занимается предпринимательством. «Мангистауская область хорошо сохранила казахские традиции. Настоящая казахскость родилась здесь», - отмечает она.

Усербаева объясняет, что в городе есть масса проблем. Несмотря на строительство школ, наблюдается нехватка учителей, в основном русского языка и математики. К тому же в городе устарели дома. «У людей много требований. Например, группа активистов составила список из требований: подготовить бизнес-план для города совместно с активистами; построить нефтеперерабатывающий завод и теплицы; рассмотреть бюджет для развития города; каждый год, хотя-бы 2-3 дома облицовывать кирпичом и сделать современными в микрорайоне «Оркен». У нас город совсем не развитый, неприглядный, хотя у нас нефть добывается. Можем быть как в Дубаи».

«В городе надо музей сделать, чтобы историю знали. Кто первооткрыватель, откуда нефть появилась. Детям некуда ходить тут. Они собирались строить курортный городок Кендерли? Где? Не сделали. Если завтра нефти не будет, на что будут люди жить? В Туркменистане в свое время был город Красноводск [ныне Туркменбаши - В.] - какой был город в свое время. Там сейчас нищенствуют, как после бомбежки, там никого нет. Тоже был нефтяным городом. Мы воду с Волги, из России берём. Если нам перекроют ее в результате войны, мы тут будем без воды. Почему здесь колодец не вырыть? Хотя-бы для полива цветов. У нас воду бочками таскают на 4-5 этажи летом, люди купаться не могут. Горячей воды не бывает в городе. Город нефтяников. Позор», - эмоционально говорит Зауреш.

Быть нефтяниками вне «Озенмунайгаза»

«У нас на охранном посту нет никаких условий. Если идет дождь, он проходит сквозь крышу. Еду мы приносим сами. Маршрут, который нас отвозит, то ездит, то не ездит. Я, к примеру, вот стою на охране, кто-нибудь посторонний заедет или ты уснёшь на посту, у тебя за это в течении 6 месяцев будут удерживать 25% зарплаты. Это же незаконно! Профсоюз за этим не следит. Нам не делают выплаты за вредность, хотя мы ходим возле нефти. Нам должны давать воду и молоко. Люди, которые приносят еду нефтяникам, должны и нам приносить её. Вообще, в Жанаозене же добывается нефть, да? Но тут зарплаты низкие. Жанаозен не похож на нефтяной город. Жизнь у народа тут трудная», - рассказывает Ардак, работающий в частной охранной компании KMG - Security. Они работают по графику 2 дня работы, 2 дня отдыха. В первую смену работают 10 часов, и в ночную смену 14 часов на следующий день.

После январских событий сотрудники KMG-Security остановили работы, потребовав повышения зарплаты до 200 тыс. тенге, а также передачи компании в прямое подчинение «Озенмунайгаза». «KMG означает КазМунайГаз. Так как тут не создаются необходимые условия труда, мы потребовали перейти в ведение «Озенмунайгаза». Вообще, после 2011 года все стало частным. Это почему делается? После того, как рабочих выводят в частные предприятия, у них не хватает сил, чтобы что-то требовать. А если бы мы были все вместе в национальной компании, мы были бы едиными и сильными», - объясняет Ардак.

Рабочие многих предприятий, помимо улучшения условий труда и повышения зарплат, также требовали присоединения их к «Озенмунайгаз».

«Недавно бастовали швеи из «Жанарыс», они шьют спецовку для нефтяников, потому хотят также пойти под крыло «Озенмунайгаза». У нас то же самое. Почему? Технику и вещи нефтяником охраняем мы, потому хотим в штат «Озенмунайгаза».Также и с «Бургылау», «КЕЗБИ» и с другими частными предприятиями», - добавляет Ардак.

Зачастую инициаторами забастовок в Жанаозене являются сотрудники частных нефтесервисных компаний, оказывающие услуги «Озенмунайгазу». Так, в прошлом году в городе прошла серия стачек, большинство которых составляли рабочие подрядных и аутсорсинговых компаний. Тогда, они требовали равенства внутри фирм и с другими нефтяными компаниями в области социальной защиты и заработных плат.

Однако при этом серии забастовок не координируются кем-либо, а происходят стихийно. «Мы в KMG-S ставим требования между собой и не советуемся с другими предприятиями. Поднимаем шумиху и другие рабочие протягивают нам руку: в жаркие дни приносят воды, помогают деньгами. Мы если стоим, то стоим 24 часа, день и ночь. Вообще мы друг друга в городе поддерживаем. А после январских событий, когда Жанаозен поддержали во всех регионах, нам это дало особенное чувство солидарности и силы».

Несмотря на то, что в Жанаозене национализацию компаний требовали еще в 2009 году, ситуация не меняется. Частично удовлетворяются лишь требования по заработным платам и условиям труда, но их национализация не рассматривается.

«Если сейчас не произойдет изменений, завтра город погибнет»

«Мы, не выдержав беспредела Назарбаевской диктатуры, с 2019 года пришли в активизм и боремся за народ. В 2019 году, когда прошла новость о строительстве китайских заводов, мы вышли на протест. Там познакомился с активистами, мы сгруппировались и дальше стали общаться. Где-то человек 40-50. Так, мы конечно неформальная организация патриотов. У нас было много сложностей и побед, хоть и у активистов нет стабильной работы, поддержки. Но мы - патриоты, любим свою страну, потому боремся», - рассказывает местный активист Жоламан Сейлов.

Он родился в Туркменистане и переехал в Жанаозен в 2010 году. Работал в строительной отрасли, был участником событий 2011 года, также выходил на январские протесты. Возле него его товарищ Габиден Дауылбайулы. А на стене вывешен постер El bilsin, медиа-канала, освещающего протесты в Жанаозене и Мангистау.

«У нас очень много дискриминации. Вот ты нефтяник - у тебя все хорошо. А если нет, то у тебя никаких условий нету. Вообще в Жанаозене жизнь тяжелая, условий нету, это тупиковый город. Продукты завозят извне, прибыли от нефти город не получает для социального развития. Вот эти проблемы. Я вообще сам монтажник-строитель. Работал в нефтесервисе. У нас местные власти плохо работают. Почему? Потому что они ничего не решают. Им всё спускают из столицы. А они просто охраняют их интересы. Если бы нам выделяли денег, город бы развивался», - объясняет Дауылбайулы.

Он рассказывает, что Жанаозен - гигантское месторождение и если взглянуть сверху, то размер города намного меньше, чем масштаб месторождения. К тому же, он считает, что Жанаозен - самый продемократический город Казахстана. «Люди тут не боятся говорить прямо и открыто, даже если их потом будут преследовать. Потому я верю, что в Озене будут изменения. Мы тоже не будем молчать и будем бороться за это».

«Сейчас вообще люди во власти говорят людям не идти за активистами, они приведут вас в политику, а потом вас закроют. У нас есть такие, кто вместе с полицией работают. Вообще, мы хотим вернуть Конституцию 1993 года, снизить срок президентства до 4 лет. Все еще не наказаны люди, которые отдали приказ стрелять в 2011. Калмуханбет Касымов в 2011 (бывший тогда министром внутренних дел - В.), экс-министр внутренних дел Ерлан Тургумбаев в 2022 году. (...) А мы просто хотим, чтобы наш Мангистау процветал. Если так посмотреть, от нас государству нет вреда», - поясняет Сейлов .

Дауылбайулы добавляет, что сейчас в их группе порядка 20-30 активистов разных взглядов и профессий. Кто-то поддерживает оппозиционных лидеров, вроде Жанболата Мамая или Мухтара Аблязова, а кто-то, как Сейлов, сам по себе. «Мы вообще конечно хотели сделать крупное объединение, но в Казахстане нам не дадут дороги. Потому мы сейчас просто вместе с народом. Да и не хотим мы быть впереди них, если честно. Было много предложений: создайте партию Жанаозена, почему вы не идете в парламент? Но у нас нету для этого юристов и экономистов. Мы просто местные патриоты».

Он добавляет, что сейчас в Жанаозене добывают 5,5 млн, тонн нефти. Небольшой процент от получаемых от нефти денег, по его мнению, можно было бы пустить на развитие сельского хозяйства, рыбной ловли, туризма и спорта:

«Жанаозен родился от нефти, он от нефти и умрёт - да, есть такие разговоры. Если сейчас не произойдет изменений, завтра город погибнет. У нас животноводство не развито, трава не растёт, судостроительство, машиностроение - ничего нет. Только нефть. Нефтяники получают свою зарплату, идут на базар, мы торгуем - так и живём. Хотя у Жанаозена все еще есть шанс».