Оптимизируя труд

За последнее время в Казахстане участились забастовки работников нефтяных компаний. Среди них немало работников, привлеченных аутсорсинговыми компаниями и рекрутинговыми агентствами.

В апреле этого года забастовку объявили работники рекрутингового агентства Fircroft Engineering Group, нанятые нефтесервисной компанией «Бургылау». В конце августа на забастовку также вышли работники West Oil Software − аутсорсинговой фирмы, обслуживающей «Мангистаумунайгаз» и другие крупные компании.

Общим в их требованиях было недовольство меньшими заработными платами и худшими условиями труда по сравнению со штатными сотрудниками. Это можно объяснить тем, что нефтяные компании стремятся сократить свои расходы на оплату труда и социальные гарантии для увеличения прибыли, в силу чего делегируют вопросы найма кадров посредникам.

Эта тактика не уникальна для Казахстана. Она обусловлена общими принципами политики труда, которую продвигали транснациональные компании с конца 1970-х годов. В тот период в мире начался отказ от формы трудового законодательства, предполагавшей полную занятость работника и многочасовой рабочий день в обмен на социальные гарантии − льготы, бесплатную медицину, качественное образование, отпускные и высокие пенсии. Вместо этого предприятия стали тяготеть к более гибким формам занятости.

Принципы такой политики были предопределены идеологией неолиберализма. Согласно ей, неограниченная свобода рынков и частных компаний, прежде всего в вопросах трудовых отношений, является наиболее эффективным способом распределения ресурсов в экономике. Она декларирует добровольное согласие каждой стороны с условиями двусторонней сделки, допуская, что права и степень информированности каждого участника одинаковы. Но с внедрением новых форм занятости переговорные позиции наемных работников ослабли, поскольку крупный бизнес принудил государства отказаться от защиты их интересов, угрожая прекратить инвестировать в экономику.

Чтобы сделать рабочую силу более гибкой, компании добились не только снижения социальных гарантий, но также стали использовать посредников при найме. Посредниками для них выступают рекрутинговые агентства и аутсорсинговые компании. Разница между ними состоит в том, что рекрутинговые агентства занимаются исключительно предоставлением рабочей силы, в то время как аутсорсинговые компании реализуют один-два бизнес-процесса компании. Подписав трудовой договор с рекрутинговыми и аутсорсинговыми компаниями, работники выполняют свои обязанности на территории компании-заказчика, но считаются внештатными.

Глобальное распространение

Аутсорсинг работников впервые начали осуществлять в Колумбии с 1920-х годов. Как пишет Стефано Тихерина, исследовавший деятельность Tropical Oil, канадской дочерней компании нефтяного гиганта Standard Oil, это предприятие использовало рекрутинговые агентства для найма неквалифицированных рабочих, которые освобождали Tropical Oil от любой ответственности и подотчетности перед сотрудниками.

В книге социолога Хаяне Фу приводятся данные об увеличении числа работников, нанятых рекрутинговыми агентствами: за период 1980-2000 годов в Великобритании оно возросло более чем в 5 раз до 270 тыс.; в Японии с 1999 по 2006 год оно утроилось, достигнув 3 млн.; а в США к 2005 году оно превысило 2,9 млн., хотя еще 13 лет назад едва достигало 1 млн.

Одновременно с подъемом популярности найма через рекрутинговые агентства росла и частота увольнения таких сотрудников. Например, как показывают данные Международной организации труда (МОТ), во время рецессии 2001 года в США на работников, нанятых рекрутинговыми агентствами, приходилось 26% чистой потери рабочих мест, хотя они составляли всего 2,5% от численности персонала компаний. То же самое происходило во время финансового кризиса 2008-2009 годов, когда на работников, нанятых агентствами, приходилось до 10,6% всех потерь рабочих мест.

Исследователь трудовых и промышленных отношений в Казахстане Паоло Сорбелло также пишет, что аутсорсинг рабочей силы по всему миру шел рука об руку с подавлением различных форм объединения рабочих. Компании-наниматели подрывали способность людей формулировать коллективные требования, угрожая внештатным работникам тем, что привлекшие их аутсорсинговые компании и рекрутинговые агентства оставят их без работы. Эти угрозы сочетались с регулярными нападками на профсоюзы, которые от этого только усиливались.

Повсеместное внедрение посредников при найме и ухудшение положения некогда штатных работников стали причиной регулярных забастовок. Исследователи Аса Марон и Майкл Шалев писали, что в 2011 году израильские профсоюзы, в том числе один из самых массовых – Гистадрут, объявили четырехдневную забастовку, требуя перейти к прямой занятости без посредников. По итогам забастовки профсоюзы добились уравнивания зарплат и социальных гарантий между штатными работниками и нанятыми аутсорсинговыми компаниями, а также перевода большей части работников в штаты компаний.

Забастовки против практики аутсорсинга объявлялись затем и в других частях планеты. В 2014 году на нее вышли работники Schlumberger, крупнейшей нефтесервисной компании мира, обслуживающие американскую транснациональную компанию Chevron в Индии. В 2018 году уже нигерийские работники пригрозили остановить работу нефтяной промышленности страны из-за планов компании отказаться от услуг рекрутинговых агентств, в результате чего тысячи рабочих могли остаться без работы. С июля 2021 года продолжается серия массовых забастовок в Иране, затронувшая рабочих аутсорсинговых компаний, которые обслуживают порядка 117 нефтяных заводов в стране.

Благодаря забастовкам некоторые страны наложили ограничения на деятельность аутсорсинговых и рекрутинговых компаний. К примеру, в 2016 году в Словении и Испании действовал запрет на привлечение работников, предлагаемых такими компаниями, на вредные производства. В Швеции профсоюзы получили право накладывать вето на использование труда работников аутсорсинговых и рекрутинговых компаний, а в Италии, в коллективных договорах появились регулируемые квоты для их приема.

Казахстанская нефть ищет рабочих

Новые формы занятости и договоров стали применяться в Казахстане после обретения независимости, когда на местном рынке появились транснациональные корпорации. Они принесли с собой различные практики оптимизации расходов, в том числе и найм работников с помощью аутсорсинга. «Казахстанское государство, отодвинув в сторону независимые профсоюзы и разработав благоприятное для корпораций трудовое законодательство, стало «приводным ремнем» для максимизации прибыли нефтяных компаний, от глобальных до местных», − полагает Сорбелло.

С началом приватизации в 1990-х годах нефтяные компании начали выводить сервисные подразделения на аутсорсинг, разыгрывая контракты через тендеры. Как объясняет исследователь трудовых и промышленных отношений в Казахстане Паоло Сорбелло, конкурсы в то время организовывались непрозрачным образом между элитами, близкими к руководству нефтяных компаний. Параллельно рекрутинговые агентства использовались для найма иностранных высококвалифицированных рабочих.

Тенденция изменилась к 2000-м годам, когда в Казахстане была налажена необходимая инфраструктура, и на рынок стали выходить международные рекрутеры. Сорбелло указывает на то, что с начала 2000-х годов штат рекрутинговых компаний включал от 10 до 20 тыс. человек по всей стране, и использовался тремя крупнейшими производителями нефти: «Тенгизшевройлом» (оператором месторождения Тенгиз), North Caspian Operating Company N.V. (оператором Кашагана) и Karachaganak Petroleum Operating (оператором Карачаганака).

При этом легальный статус таких работников оставался неопределенным вплоть до 2020 года, из-за чего они часто ущемлялись работодателем в части оплаты труда.

Сорбелло пишет, что в 90-х годах разница в заработных платах была одной из основных причин трудовых конфликтов. Благодаря росту цен на нефть, в начале 2000-х годов заработные платы рабочих стали увеличиваться. Однако улучшения были кратковременными, и вскоре конфликты возобновились с новой силой.

Как объясняет исследователь, новым катализатором напряжения для работников была реструктуризация нефтяных компаний с избыточным штатом. Это произошло после того, как Разведка Добыча «КазМунайГаз» стала публичной компанией, разместив акции на Казахстанской и Лондонской фондовых биржах. Решения акционеров, крупнейшим из которых оставалась Национальная компания «КазМунайГаз», привели к большим последствиям для сотрудников, в том числе к выводу существенной части работников из штата.

На этом фоне в 2009 году около 600 работников нефтесервисной компании «Бургылау» уже требовали национализировать предприятие, включив его в состав нацкомпании «КазМунайГаз».

Реструктуризация нефтяных компаний как раз и стала причиной протестов рабочих в Жанаозене 2011 года. «В 2000-х годах под предлогом оптимизации выводились структурные подразделения «Озенмунайгаза». Их работникам говорили: вы перейдете в частные компании, но работать будете у нас и уровень оплаты, соцпакет сохранится. Прошло несколько лет, и люди увидели, что после перехода [оплата труда] снижалась, началось сокращение персонала. Люди поняли, что их просто обманули. Затем начались забастовки», − говорит общественный деятель Мухтар Умбетов.

По итогам драматических событий, развернувшихся в Жанаозене, были уволены порядка 2000 работников «Каражанбасмуная» и «Озенмунайгаза». Чтобы стабилизировать ситуацию, в январе 2012 года государство наняло уволенных через две специально созданные сервисные компании. Предприятия, помимо социальной функции, были необходимы для дезорганизации бунтовавших рабочих. Они не стали предлагать работникам коллективные договора, и потому лишили их оснований для выражения коллективных интересов.

В 2014 году начались первые попытки выравнивания зарплатного неравенства между компаниями. РД «КМГ» ввела единую систему оплату труда (ЕСОТ) для всех внутренних подразделений. Тогда же прозвучали первые требования сервисных компаний РД «КМГ» по принятию их работников в штат, поскольку некоторые пункты ЕСОТ не распространялись на сервисные компании. С похожими запросами выступали и рабочие частных нефтесервисных компаний. На них не распространялся ЕСОТ, хотя они также обслуживали РД «КМГ». По итогам забастовок нацкомпания предложила им отдельную систему оплаты труда.

Кроме того, недовольство рабочих сервисных предприятий вызвали сокращения 2016 года, обусловленные более чем двукратным падением цен на нефть в 2014 году. По словам тогдашнего министра здравоохранения и социального развития Тамары Дуйсеновой, в 2016 году нефтесервисные компании сократили до 1300 человек.

Проблема также разворачивалась вокруг контрактов штатных работников, по истечению которых нефтяные компании перезаключили договора с аутсорсинговыми компаниями на более выгодных для себя условиях. Так, 335 нефтесервисных рабочих NCOC, разрабатывающего месторождения Кашаган, Кайран и Актоты, столкнулись с увольнениями, когда тендер выиграла другая компания, пообещавшая нанять лишь 282 из них и снизить их зарплаты. По словам рабочих, их перевели в эту компанию без всякого обсуждения. В итоге каждые пять лет тендер выигрывает новая компания, а рабочие просто меняют логотип на спецодежде.

В ответ на забастовки против сокращений, экс-председатель правления «КазМунайГаз» Сауат Мынбаев объявил «программу развития нефтесервисных услуг КМГ (5/50)». Она позволяла получать 50% от своей заработной платы в течение следующих пяти лет при добровольном увольнении. Руководство компании назвало этот проект «мягкой оптимизацией» в ответ на убыточность нефтесервисных компаний.

Действительно, в период послекризисных 2015-16 годов объем рынка нефтесервисных услуг в Казахстане снизился на $1,5 млрд до $6 млрд. По словам самого Мынбаева, за последние несколько лет они оказали финансовую поддержку убыточным нефтесервисным компаниям в размере 121 млрд тенге. Однако в итоге за период 2011-2019 годов объем рынка нефтесервисных услуг вырос с $1,8 до $8,9 млрд, превысив докризисные показатели.

В последующие годы, по данным неправительственной организации «Эхо», именно работники нефтесервисных компаний продолжали быть главными инициаторами забастовок. 7 из 11 компаний, чьи сотрудники объявили забастовку, были нефтесервисными.

Забастовки 2021 года

С новым кризисом нефтесервисные компании встретились в разгар пандемии. По оценке международной аудиторской фирмы Deloitte, рынок нефтесервисных услуг в Казахстане снизился на 25% в 2020 году, составив $6,7 млрд. Компании жаловались на отсутствие поддержки со стороны государства и уменьшение числа контрактов от нефтяных компаний. Тогда же экс-министр энергетики Нурлан Ногаев сообщил, что на фоне кризиса в нефтесервисных компаниях было уволено более 3500 человек.

События совпало с принятием поправок в Трудовой кодекс в декабре 2020 года, которые уравняли заработные платы штатных и внештатных работников. Помимо зарплат, это уравнивание также коснулось социальных гарантий и возможности заключать коллективные договора. Власти аргументировали необходимость этого закона тем, что отсутствие правового регулирования услуг предоставления персонала привело к грубейшим нарушениям прав работников.

Но возобновление протестов это не предотвратило. В начале 2021 года произошел очередной всплеск забастовок работников, привлекаемых рекрутинговыми и аутсорсинговыми компаниями. На забастовку вышли рабочие Fircroft Engineering Group, которые объявили о том, что у компании получается обходить закон. «На собрании в акимате гендиректор Fircroft Engineering Group Максим Губашев нам прямо сказал, что допсоглашение в трудовой договор делается, чтобы обойти поправки в Трудовой кодекс», − подчеркивал представитель рекрутингового агентства.

«Эти [поправки] сыграли несущественную роль. Никакой работодатель не собирается выполнять эти требования. Отсюда и пошли забастовки, люди требуют выполнять закон», − объясняет председатель республиканского объединения профсоюзов СПК «Аманат» Андрей Пригорь. Он считает, что виной возникающих забастовок служит бездеятельность профсоюзов: «Они должны были первыми отреагировать и поднять вопрос перед руководством о том, что есть поправки в закон. Они этого не делали. Поэтому случаются стихийные забастовки».

Позже к забастовкам присоединились работники нефтесервисных компаний, выведенные из штата с помощью аутсорсинговых кампаний. Работники West Oil Software, вышедшие на протест в августе, рассказывали о том, как в 2018 году их исключили из Transport Oil Corporation и присоединили к нынешней компании, где их зарплаты уменьшились вдвое, но объем работы остался прежним.

Общественный деятель Мухтар Умбетов отмечает, что требования касаются не только заработных плат, но и стабильности рабочих мест. Так, работники аутсорсинговой компании Industrial Service Resources, помимо требования поднять зарплаты 70 работникам, которые еще не были равны штатным, потребовали у компании «Каражанбасмунай» принять всех сотрудников к себе в штат, так как это дает большую социальную защиту.

По подсчетам Vласти, с начала 2021 года в нефтяных компаниях прошло не менее 24 забастовок. В июле протесты наблюдались одновременно на 10 предприятиях Жанаозена. В самых крупных из забастовок участвовало до 500-600 рабочих.

Несмотря на то, что большая часть протестов происходила с участием работников, привлеченных рекрутинговыми агентствами, Сорбелло подчеркивает, что их движущей силой были представители аутсорсинговых компаний: «Дело в том, что двое рабочих, привлеченные разными рекрутинговыми агентствами, могут работать на одну компанию, но не понимать, кто чей работодатель. Представители же аутсорсинговых (нефтесервисных − V) фирм трудятся совместно, в одной компании и потому способны объединяться для проведения забастовок».

Работодатели зачастую занимают авторитарную позицию в отношении протестующих. Компания Fircroft Engineering Group потребовала от Жанаозенского городского суда признать забастовку незаконной. Ранее, по жалобе руководства West Oil Software, Каракиянский районный суд принял именно такое решение, после чего работников стали привлекать к ответственности. Многие рабочие, ожидая выполнения требований, могли собираться на протяжении месяца. Работники West Oil Software, к примеру, ожидали решения 18 дней, а бастующие Techno Trading LTD провели на улице три недели.

Помимо этого, местные органы власти и руководство компаний всячески пресекали попытки самоорганизации рабочих. Протестующие возмущались тем, что деятельность их профсоюзов подавляется судом, а руководство компаний, ссылаясь на подобные случаи, не позволяют профсоюзам защищать права работников.

Некоторые компании, например, «Каражанбасмунай» пошли на уступки, заявив, что рассмотрят вопрос о принятии работников в штат, уравняв зарплаты 44 работников на месторождении. Работникам West Oil Software подняли зарплату на 36%, но не уравняли со штатными сотрудниками Transport Oil Corporation.

Но в каждом из случаев требования рабочих выполнялись частично. Рабочие были вынуждены соглашаться на них из-за давления руководства компаний, местных исполнительных органов и отсутствия возможности продолжать протесты. Однако предложение уступок не может быть признаком того, что работодатель выполняет закон, констатирует Пригорь.

В самих нефтесервисных компаниях сегодня работает около 150 тыс. человек. В то время как в нефтегазовой сфере напрямую трудоустроены только 55 тыс. человек. В сентябре также стало известно о том, что около 50 нефтесервисных компаний сократили персонал на Карачаганаке после завершения контрактов. Работу потеряли свыше 1700 человек. Еще 9 компаний планируют до конца года уволить 482 сотрудника.

Президент Касым-Жомарт Токаев на недавнем совещании в Мангистауской области сообщил, что без работы могут остаться до 1500 работников нефтесервисных компаний. Он отметил, что значительная часть трудовых споров происходит на дочерних предприятиях «КазМунайГаза» и сказал, что многие руководители частных компаний сами провоцируют работников на забастовки, не желая платить им зарплату. Для решения проблемы Токаев поручил создать «межведомственный штаб» для работы с сокращенными специалистами.

Но реагирование на последствия сокращений никак не поможет решению более фундаментальной проблемы. Бастующие работники продолжают требовать оформления прямых трудовых договоров и легализации профсоюзов, не считая адекватным даже предложение государства уравнять зарплаты со штатными работниками. Однако нежелание государства обращать внимание на структурные изъяны в формах занятости работников говорит не в пользу того, что протесты когда-нибудь закончатся.