Айгерим Мекишева, специально для Vласти

Это словосочетание, подаренное миру Сергеем Калмыковым, вполне отражает суть современного искусства. Vласть задумалась об арт-бизнесе, как условии выживания современного казахстанского искусства.

«День и ночь он писал, и все не для современников, а для будущих поколений, двадцать первый век ему был уже ни к чему, он работал для двадцать второго…». Юрий Домбровский «Факультет ненужных вещей»

На что рассчитывать казахстанским художникам?

По слухам, которые ходят среди алматинских галеристов, на Sotheby’s картина Калмыкова ушла за 200 тыс. долларов США. А он, судя по всему, и представить не мог, что картины можно продавать. Только дарил. «Мы же, скромные профессиональные гении, знаем: гений – это изорванные брюки. Это худые носки. Это изношенное пальто…» - писал он.

Для справки: Главврач психиатрической клиники, куда Сергей Иванович все же попал незадолго до ухода в вечность, всячески побуждал своего пациента к творчеству. Пациент активно творил, и, по рассказам очевидцев, восхищался представившейся ему в клинике возможностью наконец-то регулярно питаться горячим… После его смерти в возрасте 75 лет (1961 год) в клинике осталось очень много бесценных работ. Потом умер и главврач, затем картины из медучреждения исчезли. Опять же одни говорят, что «психиатрическая» коллекция перекочевала в запасники госмузея им. Кастеева, другие, что будто бы случился факт хищения. Как бы то ни было, к нашему и будущих отдаленных поколений счастью, в госмузее хранится около тысячи его произведений. Рыночная стоимость картин автора в Алматы – в среднем 10 тыс. USD.

Ну а на что рассчитывать живому современному казахстанскому художнику? По мнению галериста Марата Гельмана, произведения современного художника должны быть вписаны одновременно в контексты текущего момента и истории искусства (даровитых творцов всегда было много, а конкуренция среди них ожесточенная). Художник должен быть молод (доживет ли до того, как угадает с контекстом - неизвестно). Плюс необходимо богатое внутреннее содержание.

При этом наличие арт-рынка уже само по себе контекст, в рамках которого только и существуют современное искусство и его носители.

«Современное искусство в определенном смысле является инвестиционным инструментом. Бизнес на искусстве очень похож на операции с ценными бумагами: художник — эмитент, выставка — эмиссия, произведение искусства — пакет акций. Речь идет не о механической операции «купил-продал», это сложное инвестирование. На рынке искусства есть свои «голубые фишки» — всемирно известные художники, вкладывать деньги в которых абсолютно безопасно, есть «темные лошадки», на которых можно крупно выиграть или крупно проиграть», – пишет Гельман.

Таким образом, трагедия современного художника заключается в том, что ему приходится не только творить, но и думать, сопоставлять, анализировать, что характерно для людей с бизнес-мышлением. Впрочем, художники сами виноваты в том, что их жизнь усложнилась.

Гонка концепций

До 20-го века, в принципе, существовала всего одна концепция – древнегреческая, которая сформировала понятие красоты - что искусство должно быть именно красивым. А Малевич, Ньюмен и другие со своими квадратом и монохромом смазали карту древних греков, плеснув краску из стакана… И показав, что достаточно круты и смелы, чтобы больше не оставаться в рамках прекрасного.

Произведение Барнета Ньюмена Onement VI было продано на Sotheby’s за 43,84 млн. долларов США.

В итоге началась гонка концепций. Вернее, за концепциями и смыслами. Смысл и актуальность легко находятся в политической и социальной жизни общества. Возможно, из-за этого современные художники через одного – крайне политизированные граждане, порой радикально настроенные. Достаточно прочитать посты иных на ФБ. Но есть и не очень радикально, но со своей четкой концепцией.

Есть концепции-отрицания или концепции-преодоления. Например, «цель экспозиции - преодолеть расхожее мнение о детерминированности казахского искусства номадизмом, культурой кочевников…» (лента Казинформа о прошлогодней выставке казахстанских художников в ЦСИ «Винзавод»)

Арт-объект, показанный в России казахстанскими художниками

Культурная среда

Раз уж искусство – это рынок, то стоит сказать о внутреннем казахстанском рынке. Каковы перспективы у современных казахстанских художников, если в стране живет что-то около17 миллионов человек, при этом средний класс составляет примерно 10%, а количество людей из upper middle class – вообще неизвестно. В итоге, рынок у нас крошечный, коллекционеров - раз-два и обчелся. Меценатов тоже хрен да маленько. Галеристы дружно страдают от того, что некоторые художники считают их лишним технологическим и рыночным звеном , зазывая покупателей к себе в мастерские…

В итоге культурная среда не прирастает. В массах не воспитывается тяга ни к прекрасному, ни к концептуальному.

Рацио: За руку - в музей…

Ознакомившись с мнением Гельмана о необходимости утилизации лишних для рынка картин и проанализировав ситуацию, можно прийти к выводу, что нам помогут архивы, запасники, закрома творческих мастерских и серьезные заявления властей насчет развития туристического кластера в Казахстане.

Претенциозный проект в стиле Нью-Васюки мог бы помочь придать импульс арт-рынку. Если культурная среда недостаточно развита, средний класс борется по большей части за то, чтобы не скатиться в протосредний. Но на фоне перспектив скорого прибытия массы продвинутых туристов (как обещается) почему бы в Алматы (или в Астане) не создать огромный (беспрецедентно, с уверенной проекцией на Книгу Гиннеса) музей?

Он будет состоять из ужасающе (!) большого количества работ современных казахстанских художников. Единственное: необходимо активно позиционировать музей на мировой арене: уникальная по величине и концентрации искусства коллекция. Зайдя в него утром, вы выползете оттуда одухотворенным только к ночи… За отдельную плату – ночь в музее.

А в музее инсталяции-перфомансы, мастер-классы, электронные гиды и все арт-концепции, которые есть в Казахстане! Такой музей не противоречит антимонопольным принципам, а только интегрирует арт-бизнес, предоставляя галереям возможности выставляться рядом с другими.

Подобная мега-галерея не является очередным проектом в ряду гигантоманских. Захватывающее дух пространство суть маркетинг, так как позволит в одном месте предоставить возможность ценителям найти нужное. А главное от нас – детерминированных номадизмом граждан – никто не ожидает таких прорывов в масштабном арт-маркетинге. Мы подкорректируем размытый, малопонятный страновой образ (Борат-нефть-полигон-Арал-Медеу-Астана-Байконур) в сторону вечных ценностей.

Ну и потекут в музей туристы со всего мира и будут они ходить по залам в состоянии величайшего эстетического возбуждения, платя за билет по 50… нет по 100 долларов США… Разумеется, как и на Западе, студентам скидки, а детям бесплатно.

Самая дорогая картина по результатам закрытых продаж – «Игроки в карты» (3-я из серии) Поля Сезанна - была приобретена семьей эмира Катара за 250 млн. долларов для Национального музея.