Аграновский в автобиографичном учебнике «Вторая древнейшая» завещал молодым журналистам приезжать к героям репортажа с готовой концепцией будущего материала и не отказываться от нее даже после работы «в поле». А если жизнь разбивает вдребезги предположения репортера?

Этому методу — выезду на место с «мыслями в кармане» — корифея советской и российской журналистики научил его старший брат — Анатолий, написавший «Возрождение». Если кто не в курсе — эта книга была практически во всех книжных магазинах от Калининграда до Владивостока, и от порта Тикси до Кушки, но на обложке ее значился другой автор — Генеральный секретарь Центрального комитета Коммунистической партии Советского Союза «дорогой Леонид Ильич».

Ранее советам Аграновских я тоже следовал, хоть внутренне и не соглашался. В общем, в Ташкент, к узбекским клипмейкерам я ехал с концепцией. Она была проста: в узбекских клипах мне увиделось сходство со средневековой персидской миниатюрой — некая условность со своим, оригинальным очарованием. Кроме узбеков так никто не снимает. Богатая тема для искусствоведов, феномен современного видеоискусства. С этим убеждением я пошел на интервью, задавая им единственный вопрос: почему расцвела в столице соседней республике артель умельцев от клипмейкинга?

От самсы — к искусству

Йодгор Носиров в концепцию вписывался идеально — встреченный нами в Ташкенте два года назад молодой, но уже замеченный и отмеченный клипмейкер был: а) самобытен — в интервью не раз подчеркивал, что снимал вопреки советам учителей; б) дерзок — не боялся писать эксцентричные сценарии с гротескными поворотами сюжета; в) при всем этом соблюдал законы жанра — именно Йодгор просветил нас насчет того, что клип для узбекского артиста (и для казахского, кстати, тоже) — рекламный ролик, который позволяет певцу или певице успешно осваивать тучные поля той-бизнеса: «чесать» по свадьбам и юбилеям.

Народ хочет гламура и «чтоб красиво». «Их есть» у художника. Задача жанра диктует и набор художественных приемов: яркий макияж, дискотечные декорации, романтические сцены а-ля «прогулки под Луной» и так далее. Йодгор, как и все его коллеги по цеху в Ташкенте, признавал, что зритель — высший судья творчеству, но это признание не мешало снимать ему так, как он сам этого хотел.

И еще одна деталь, мимо которой не мог пройти журналист, практически голливудская драматургия: Йодгор в свое время торговал самсой, на телевидение попал случайно и понял, что не может не снимать клипы...

Неудивительно, что именно Йодгор Носиров сначала разрушил старательно выстроенную мной концепцию, а потом с блеском ее подтвердил.

— Возьмем Баходира Юлдашев, — Йодгор тянет кальян, задумчиво выпускает струю дыма, делает паузу — ... в Ташкенте он уже не снимает, получается он уже не ташкентский режиссер, он работает в Москве, в Штатах. По стилю Баходир всегда выделялся, у него есть свой подчерк. Но, если он будет снимать клип для ташкентской эстрады, то клип все равно он получится таким, узбекским.

— Получается, узбекские клипы снимаются только в Ташкенте? Если узбекский режиссер выезжает куда-то за рубеж, то он теряет почерк местной школы?

— Скажем так, Баходир здесь учился снимать, здесь творил, и эти работы понравились кому-то за рубежом. Только после этого ему дали деньги продюсеры «за бугром» и возможность снимать еще где-то. И тогда он стал снимать уже не так, как снимал здесь. Но при этом у него есть его личный почерк, не совсем похожий на почерк нашей, здешней школы. Наша школа вообще другая. Кстати, если уж говорить об узбекской школе, то, например, Тимур Бекмамбетов — это наша школа, он учился у нас в Ташкентском театральном институте. А когда снимал клипы в Казахстане, они были похожи на узбекские. Вот так, наверное — у Бекмамбетова был узбекский период и есть узбекские мотивы в его творчестве. А потом он учился в Нью-Йорке и теперь снимает, как американец. Кстати, узбекские фильмы берут на фестивали не из-за экзотики, а потому что есть школа, мастерство.

— В прошлый раз мы говорили о том, что клип — визитная карточка, реклама артиста. А что еще есть специфичного в узбекской эстраде, что передается в клипах?

— Воспитание, менталитет. Как таковых запретов нет, но есть рамки — обязательно были какие-то народные элементы. Это не значит, что все должны в тюбетейках петь, певец или певица может быть одет в костюм от итальянского дизайнера, но, скажем, носить шарф в национальном стиле, сережки, которые подходят к костюму... Что-то такое неброское, но заметное, чтобы было понятно, что мы остаемся собой. Ты меня понял.

Болливуд, Жасмин и эротика

Телефон Нозима Толипова нам в Алматы дал оператор с телевидения, отрекомендовав Нозима, как «своего парня». Нозим, действительно, оказался «своим» — как и Йодгор снимать начал, потому что понял, что «это — дело всей его жизни». Наличие школы и особо почерка у узбекских клипмейкеров он признал, не находя, правда, эту тему особо интересной. Нозиму просто нравится снимать — фильмы и клипы.

— Я вообще-то учился в театральном институте на телеоператора. А до этого фотографией занимался, с детства. Первый фотоаппарат, помню, у меня был «Смена». Потом ходил в кружок, снимал природу, пейзажи, людей. Оба деда были актерами, выдающимися, один — народным артистом республики. Понятно, что я готовился в театральный, только не на операторский, а на актерский факультет. Вообще-то по натуре я человек стеснительный, но на экзаменах я и песни пел, и плясал, и басни читал.

Нозим и, правда, выглядел человеком застенчивым. Все время беседы крутит на пальце диск. Диск этот он потом подарил нам — чтобы мы поняли, какие клипы из тех, что снял он сам, ему нравятся. Клипы действительно говорят о художнике лучше, чем он сам.

— Творческий экзамен я сдал, а дальше сдавать не стал — потому что как только после того, как отпел и отплясал перед комиссией я вышел на улицу, смотрю, сидят молодые люди, фотографии разглядывают. Это были операторы. Подошел к ним и понял, вот это моё, это то, чем я хочу заниматься! Отец хоть и ругался, но устроил меня на киностудию «Узбекфильм»... Режиссурой занялся позже, когда хотел не только снимать, а захотел показать именно свои идеи. И я до сих пор доволен и до сих пор люблю свою профессию. И если бы мне задали вопрос: «хочешь ли ты заново прожить жизнь?» я бы ответил: «нет, я бы опять стал оператором!»

— А в чем особенность клипов из Ташкента?

— Я за 10 тысяч долларов могу клип снять, и уровень будет такой же, как у российских, хотя стоят они дороже! Ну, честно. Я сам делаю все: и сценарист, и режиссер, и оператор. У нас, вообще, сейчас и клипмейкеров много и певцов, у нас всего хватает — рынок большой! (смеется) А, вообще, клипов много, но они в основном малобюджетные. Может в этом есть и моя вина, что подаю руку утопающим. Когда меня просят, что, мол, пожалуйста, Нозим-акя, ну денег мало, снимите. Я многим помог, но потом, когда раскручиваются, забывают меня. Это на их совести. Хотя бывают и те, кто приходит, говорит спасибо. Но большинство заболевает «звездной» болезнью. Но я говорю, что мне ничего не надо, главное, чтобы потом здоровья пожелали.

— А сюжеты клипов?

— Основные сюжеты естественно про любовь. Когда песню слушаешь, сразу продумываешь сюжет и понимаешь, что это было, и это снимали, и все уже было: бывшая любовь, несбывшаяся любовь, любовный треугольник — мелодрама, как во всем поп-искусстве. Элементы триллера, скажем, публика уже не примет.

— Как в Болливуде? Он для многих образец для подражания?

— Да-да-да! (смеется) С другой стороны, вот в Америке много клипов где, вообще, голимая эротика, у них там только красивые попы, шикарные женщины, тела, а как такового сюжета там нет. Просто дорогие автомобили, мотоциклы, ну и хороший постпродакшн, конечно. Я удивляюсь — почему американцы перестали сюжеты какие-то снимать? Там вообще нет какой-либо истории, чего-то одни сплошные задницы. Ну, честно. И все их копируют, и российская эстрада тоже. Вот Жасмин, наверное, единственная у кого все клипы сюжетные, Валерия еще. А остальные перестали такие клипы снимать. Это плохо. Люди ведь любят смотреть истории про людей. Наверное, поэтому и наши клипы всегда смотрят — в них есть «про жизнь».

Искусство с традициями

Ташкент, вообще, был богат для нас на совпадения — после интервью с Нозимом мы отправились на следующую встречу, на условленное место — на перекресток, где стоял большой билборд с объявление о концерте. И узбекская эстрада, и вся поп-индустрия, и клипмейкеры поет и снимает, «говорит и показывает» для себя и для своих — истории о людях, без сложных философских концепций и попыток отразить боль мира, мировую тоску и пафос чьего бы то ни было исторического предназначения. В результате получается очень народное, очень узбекское «кино»: клипы с мелодраматическими сюжетами, которые любит и смотрит народ в Казахстане, Таджикистане и даже в Афганистане.

И еще — когда клипмейкеры рассуждали об аудитории, о клипах, как о рекламных роликах певцов из той-бизнеса, они не строили презрительных гримас, не показывали тоном, что за деньги де приходится «лабать для пипла шоу». Они честно говорили о себе, как о ремесленниках. Режиссеры, встреченные нами, своего заказчика — простых городских и сельских ребят и девчат, их пожилых родителей, которым хочется «красиво» и «про любовь» —— уважают и любят. Поэтому и проступает в любом клипе сквозь любые оригинальные задумки и подражания что-то неуловимое и самобытное, навсегда установленное. Нет, это не персидская миниатюра с ее жестко зафиксированными канонами, это живое искусство с традициями.

Фото с сайтов sahro.net, www.kinopoisk.ru, niholuz.com.