Последнюю пару месяцев я думала о том, как меняются правила игры в западной теле- и киноиндустрии после публикации о домогательствах Харви Вайнштейна. То, что люди не боятся говорить – настоящее достижение, я полностью поддерживаю людей, которые так или иначе подверглись не только унижениям, но и хоть какому-либо дискомфорту из-за их гендерной или сексуальной принадлежности, возрасту. О таком трудно говорить, и я могу только представить насколько. Обсуждая каждый новый случай домогательств, многие задались вопросом: «Чего они ждали, придя на вечеринку к какому-нибудь влиятельному человеку?». И это комментарий из разряда «сами виноваты». Я искренне завидую людям, которые наперед знают, что и чем закончится. Зная себя, я вполне могла попасть в какой-нибудь переплет, просто из наивности или незнания. Значит ли это, что я сама напросилась бы? Другой популярный вопрос к заметкам о харрасменте: «Где они были все эти годы и почему молчали?» Все это время они жили дальше и пытались справляться со своей жизнью. 10 лет назад расклад сил был явно другим. 10 лет назад эти люди были другими. Буквально два года назад я могла смолчать и примириться с тем, что сегодня вызовет во мне дикий протест. Сегодня – лучшее время для того, чтобы перестать стыдиться, бояться и молчать для всех нас, потому что интернет и социальные сети изменили нашу реальность настолько, что больше невозможно остаться изолированным и разобщенным – отныне каждый может найти сторонника и сотни тысяч постов под хэштегом #metoo тому доказательство.

Расскажу историю из своей жизни. Как-то летом, сразу после окончания школы, несколько моих одноклассников шептались у меня за спиной на дне рождении одноклассницы. Как выяснилось, причиной этому представлению стало то, что после выпускного я пошла гулять с одним одноклассником, с которым мы часто ходили домой. Дело было уже засветло, около 5 утра. Мы с ним даже не целовались, не говоря уже о каком-то петтинге (значение этого слова я узнала, наверное, на втором курсе университета). Наверное, это был обоюдный флирт. Уж не знаю, что тот парень рассказал своим друзьям, но мне было очень неприятно и очень стыдно. Тогда я сделала вид, будто бы ничего не было, я ничего не услышала и вообще, это не обо мне говорят. Сегодня я понимаю, что я не совершила ничего постыдного, понимаю, что не надо было молчать. Все 5 лет, если мне в моей памяти оживали те события, я испытывала все тот же жгучий стыд, ведь это случилось со мной, а с моими подругами такого никогда не происходило (наверное). Всякий раз  я пыталась отогнать воспоминания как можно дальше. Сегодня я пишу об этом и принимаю этот факт – было и было. Да, возможно, тот парень использовал свою трактовку утра после выпускного, но это ничего не значит для меня, начиная с этой минуты. Да, я не могу вернуться в тот день, 5 лет назад, когда на дне рождении моей одноклассницы до меня доносились эти мерзкие шушуканья, но это не значит, что сегодня я не могу испытывать гнев. Гнев, но не стыд.

Свет, пролитый на случаи домогательств и насилия в Голливуде, спустя много лет  – результат работы, проделанной людьми, борющимися с гендерной дискриминацией. Думаю, всем понятно, как работает власть и как люди ею грязно пользуются, и то, что общество стало говорить об этом – важный шаг. С другой стороны, волна, которая поднялась после дела Харви Вайнштейна, иногда пугает меня. Я убеждена, что во всех ситуациях нужно оставаться человеком, и травля – это не единственное возможное наказание. Обрушиваясь на человека, а иногда и на его семью, работу; поддерживая буллинг кого бы то ни было, мы прикрываем голосами большинства собственную жестокость и агрессию, уподобляясь в какой-то степени монстрам, которых мы стремимся изобличить. Я убеждена, что феминизму не нужны инструменты, которыми пользуются абьюзеры – запугивание, манипуляция и навязыванием своей позиции силой. Иначе мы готовим почву, чтобы повторить условный «Салемский процесс». Это будет в высшей степени иронично.

Взять, к примеру, продюсера и режиссера – Лину Данэм, которая в ноябре извинилась после публичного заявления в защиту коллеги по сериалу «Девочки» – сценариста Мюррея Миллера, которого актриса Аврора Перрино обвинила в изнасиловании в 2012 году, когда ей было 17 лет. Даннэм и Дженнифер Коннер (также работавшая над «Девочками») прокомментировали обвинение, написав, что, будучи знакомыми с Миллером много лет, уверены, что этот случай – 1 из 3% неверных обвинений, предъявляемых ежегодно. После критики в свой адрес, Лина Данэм принесла очередные извинения, признав, что сделала поспешное заявление тогда, когда следовало промолчать. Однако было поздно: ее начали обвинять в хипстерском расизме (использование сарказма или иронии, чтобы прикрыть расизм или расистское высказывание) и прочих грехах. Ей припомнили и слова о том, что женщина никогда не будет лгать об изнасиловании. Да, думаю, ей действительно следовало подождать результатов расследования и не делать поспешных выводов, чтобы не попасть под опалу и не сделать ситуацию с Перрино хуже. Но кто не ошибался? Данэм часто извиняется и иногда по делу, в Twitter даже есть аккаунт, который генерирует ее извинения по любому вопросу, но при всем этом нельзя переоценить ее вклад в распространения бодипозитива и борьбу с гендерными стереотипами. Точно также как Данэм не стоит спешить с заявлениями, следует подождать и тем, кто казнит, не разобравшись.

Эти слова – не апология в защиту Миллера, Вайнштейна, Кейси Аффлека или любого другого. Эти слова о том, что каждый отдельный случай, как и каждый отдельный человек, индивидуален – он требует разбора. Вспомните историю комика Луи Си Кея, которому его одержимость мастурбацией стоила карьеры – он не только потерял нынешние контракты: его персонажа в старых сериях «Гравити Фолз» переозвучили. Люди сожалели о нем и его карьере, но говорить вслух о его талантах стало уже как-то страшно.

Станет ли нам легче от того, что человек, потерявший все из-за своих чудовищных ошибок, покончит жизнь самоубийством? Боюсь, мы придем не к обществу, где каждый будет равен, а к обществу, где все эмоции и чувства будут строго регламентированы и подконтрольны, а люди будут бояться заговорить друг с другом. Кажется, это называется антиутопия.