Дмитрий Мазоренко, Назерке Курмангазинова, Ольга Логинова, Бейімбет Молдағали, Алмас Кайсар, Виктория Натачиева, Власть
В Казахстане в воскресенье прошел референдум по строительству АЭС. Несмотря на официально высокую явку и большое число голосов в поддержку строительства, наблюдатели и общественники сомневаются в реалистичности таких итогов. Они указывают как на нарушения в процессе голосования, так и на динамику снижения электоральной активности граждан в прошлые годы.
Падению интереса к референдуму в этот раз способствовало разочарование казахстанцев в невыполненных обещаниях после Қаңды Қантар. Несмотря на заявленные президентом реформы, в стране продолжилось подавление участия граждан в политике. Прошедший референдум подтвердил эту тенденцию новыми задержаниями и уголовными делами в отношении активистов.
Несмотря на то, что власти позиционировали референдум как жест прямой демократии, они, по словам политолога Досыма Сатпаева и социолога Серика Бейсембаева, лишь закрепили заранее принятое решение. Эксперты полагают, что усиление репрессий, которое неизбежно в связи с нарастанием недовольства в обществе и скорым транзитом власти, углубит нынешнее разочарование в политических институтах страны.
Президент Касым-Жомарт Токаев анонсировал референдум по строительству АЭС в сентябре 2023 года. Следующий год правительство и региональные власти потратили на проведение общественных слушаний и экспертных обсуждений, в которых участвовали лояльные власти специалисты. К концу года Минэнерго и другие госорганы и вовсе стали заявлять, что они к слушаниям отношения не имеют, а проводят их общественники — прогосударственный Гражданский альянс Казахстана.
Каждое из этих мероприятий проводилось с предубеждением, что энергетическая безопасность страны находится под угрозой из-за увеличивающегося потребления электричества. И если не построить АЭС, продолжающийся рост населения и экономики оставят страну с большим дефицитом электроэнергии.
При этом никаких альтернативных вариантов решения энергетического кризиса власти не представляли, а предложения оппонирующих экспертов игнорировали.
За несколько дней до референдума в нескольких регионах Казахстана полиция задержала около 40 активистов, выступавших против строительства АЭС. В отношении двенадцати из них были возбуждены уголовные дела, а 1 октября пятерых арестовали на два месяца за предполагаемую «организацию массовых беспорядков».
По словам адвоката Галыма Нурпеисова, это дело засекретили, а с адвокатов потребовали подписать протокол о неразглашении материалов дела.
По итогам референдума, по официальным данным, более 5,5 млн человек (71,12%), участвовавших в голосовании, поддержали строительство АЭС. Независимые наблюдатели высказывают сомнения в реальности цифр явки (63,6% по официальным данным) и достоверности результатов.
Неправительственные организации перед референдумом столкнулись с проблемой финансирования кампаний по наблюдению за голосованием. Но их скромных ресурсов хватило, чтобы обозначить саму возможность несоответствия официальных данных реальности.
Согласно протоколам независимых наблюдателей, собранных журналистами «Власти» из открытых источников, на 31 участке в Алматы, Уральске, Астане, Павлодаре, Семее, Шымкенте и Туркестанской области более половины граждан (57%) проголосовали против строительства АЭС. В частности, в Алматы против проголосовало 55% человек. Официальный результат в Алматы ровно противоположный — около 54% высказались «за».
Тень сомнения на итоги голосования также бросают нарушения, зафиксированные наблюдателями.
К примеру, наблюдатель Берик Абенов от фонда «Ұлы Көш» в ауле Темирлан Туркестанской области заснял то, как женщина закидывает в урну стопку бюллетеней, а после убегает в сторону.
На другом участке в городе Туркестан наблюдатель от «Ұлы Көш» Курал Сейтханулы заметил, как один человек пытается вбросить 5-6 бюллетеней в урну. Он сообщил об этом председательнице комиссии, но она не отреагировала. Прокуратура тоже оставила этот случай без проверки.
Некоторых наблюдателей, в числе которых был и Сейтханулы, удаляли с участков. «Вся моя вина в том, что я, увидев нарушения, не стал молчать. Если я буду молчать, то какой же я наблюдатель?», — написал Сейтханулы на своей странице в Facebook.
При этом «Ұлы Көш» не собирается подавать иски по нарушениям на участках в суд. По словам руководительницы фонда Аклимы Пернеевой, после парламентских выборов 2023 года ее иск о нарушениях в Шымкенте не был рассмотрен. Поэтому она не видит смысла в этих действиях.
Другой случай был связан с журналистами Лукпаном Ахмедьяровым и Раулем Упоровым, которые были наблюдателями в Астане. Они были удалены на основании актов других наблюдателей, визированных печатью председателя участковой комиссии.
В фонде «Еркіндік Қанаты», с которыми сотрудничали Ахмедьяров и Упоров, не согласны с этими удалениями: «Процедура удаления четко прописана [в законе о выборах]. Оснований, по которым были удалены Лукпан и Рауль, там нет. Эти решения были приняты произвольно и незаконно. У таких актов нет юридической силы, потому что наблюдатели не имеют права даже ходатайствовать об удалении коллег».
Фонд также сообщил, что на избирательном участке в Астане двое неизвестных мужчин схватили наблюдателя и пытались силой вывести из зала. Но председатель и член участковой комиссии вступились за наблюдателя.
Лига молодых избирателей МИСК, по словам ее руководительницы Ирины Медниковой, организовала работу наблюдателей на 35 участках в 5 городах. Наибольшее покрытие они обеспечили в Алматы, где в основном голосование прошло без серьезных нарушений.
«В регионах было больше контроля, меньше возможности спорить и доказывать. Даже если наблюдатель еще не зафиксировал нарушение, на него могли давить. В одном из городов на участок к нашему наблюдателю вызвали руководство с его работы. Это было таким предупреждением, что давление, в случае чего, коснется работы», — говорит Медникова.
Слабая организация гражданского общества
Характерной чертой прошедшего референдума было слабое участие казахстанцев как в общественной дискуссии по поводу АЭС, так и в процессе голосования.
Вадим Ни, специалист по экологическому праву и один из инициаторов платформы «АЭС Керек Емес», констатировал, что несмотря на все проведенные ими дискуссии и довольно живое обсуждение темы референдума в социальных сетях, в кампанию против АЭС удалось вовлечь ограниченный круг людей.
«Даже активная алматинская среда активистов ограничилась только наблюдением за голосованием в последний день. К сожалению, не было активного участия. Активисты плохо консолидируются. Каждый что-то делает, но по одиночке. Нет каких-то крупных общественных структур», — заметил он.
С этим согласился и Роман Реймер, соучредитель фонда «Еркіндік Қанаты»: «За все время подготовки к референдуму я видел только единичные попытки регистрации организаций и создания коалиции среди выступающих против строительства АЭС».
По мнению Ни, одна из причин слабого вовлечения граждан в недостатке времени для агитации. После определения точной даты на нее был выделен месяц, которого оказалось недостаточно для подробной дискуссии на такую сложную тему.
Реймер же считает, что люди чаще всего не обладают достаточными знаниями, чтобы самостоятельно решить, насколько стране нужна АЭС. Он сомневается, что по этому вопросу вообще нужен был референдум.
Несмотря на эти проблемы и завершение самого процесса голосования, платформа «АЭС Керек Емес» намерена продолжить свою кампанию. Ее представители будут изучать детали проекта строительства: от источников и способов финансирования, до применяемых технологий.
«Тема АЭС не заканчивается с референдумом. Есть процедуры общественного участия на всех этапах [реализации проекта], главная из которых — оценка воздействия на окружающую среду. И проект может быть остановлен на каком-либо из них», — резюмировал Ни.
Потеря доверия к политической системе
В течение всего периода проведения общественных слушаний чиновники повторяли, что вынесение вопроса о строительстве АЭС на референдум — это акт прямой демократии. И Казахстан стал одной из немногих стран, способной на подобный шаг.
Политолог Досым Сатпаев убежден, что прошедший референдум не имеет ничего общего с прямой демократией. Референдум, по его словам, одна из любимых практик авторитарных режимов для создания иллюзии демократии. В Казахстане это происходило под разными лозунгами: «Слышащее государство», «Новый Казахстан».
«Этот референдум был четвертым в истории Казахстана и вторым после Қаңтара. Все они были инициированы властью, как инструмент манипуляции общественным мнением, чтобы легитимировать уже принятое решение. А сам процесс подготовки голосования велся вручную с применением жесткого контроля и прессинга по отношению как к противникам самого референдума, так и решений властей», — подчеркнул он.
Социолог Серик Бейсембаев, придерживаясь схожего взгляда, назвал явку в 63,6% нереалистичной. Предыдущие электоральные кампании, по его замечанию, показывали постоянное снижение явки. Исключением стали лишь выборы президента 2019 года, оформившие переход власти от Нурсултана Назарбаева к Токаеву, и которые мобилизовали заметную часть общества.
«На референдуме не было интриги. Представители власти на разных уровнях ретранслировали позицию президента, призывая голосовать за АЭС. Общество понимало, что руководство страны уже приняло решение. Люди говорили об этом и в социальных сетях, и в повседневной жизни. Сказалось и то, что граждан, высказывавших противоположную точку зрения, стигматизировали. Их обзывали не патриотами и “пособниками Аблязова”», — заметил социолог.
Бейсембаев объяснил низкую явку на референдум апатией и разочарованием, в которые впало общество из-за невыполненных обещаний после Қанды Қаңтар. Тогда Токаев анонсировал политические реформы, пообещав появление новых политических партий и более активное вовлечение граждан в политику. Но этого не произошло.
«То, что было при Назарбаеве, спокойно перетекло в нынешнюю реальность. Референдумы и выборы в нашей авторитарной системе остались инструментом политтехнологий, а не публичной политики. Поэтому мы видим жесткий прессинг по отношению к любым активистам, равно как и отсутствие независимых экзит-поллов», — дополнил эту мысль Сатпаев.
Бейсембаев вместе с бюро Demoscope планировали провести телефонный опрос, который мог бы показать альтернативные данные по явке и уровню поддержки строительства АЭС. Однако ЦИК отказал им в аккредитации.
«Этот отказ мы расцениваем как цензуру, как желание ограничить работу независимой исследовательской организации. Думаю, что вся система настроена на контроль медиа-пространства и подавление независимых источников информации», — полагает Бейсембаев.
Сатпаев видит причину такого поведения властей в страхе перед обществом, который остается высоким после Январских событий и нарастает в связи с приближающимся транзитом власти.
«Сейчас элиты обсуждают то, будет ли Токаев продлять срок полномочий, меняя Конституцию, или найдет преемника. Активное лобби строительства показывает, что Токаев хочет обеспечить через АЭС гарантии безопасности в будущем. Строительство займет от 5 до 10 лет и выпадет на период транзита. И те, кто будет строить, заинтересованы в стабильности режима», — объяснил он.
На фоне транзита политолог ожидает усиления репрессивной тенденции, которая проявилась в период референдума. Январские события, по словам Сатпаева, показали, как социальный конфликт может наложиться на внутриэлитный. Поэтому власти будут всеми силами бороться с выразителями недовольства в обществе, поскольку видят в них источник нестабильности.
Бейсембаев, в свою очередь, ожидает рост недоверия к институту выборов как таковому из-за продолжающейся стагнации политического поля и укрепления авторитаризма.
«Если говорить шире, то растет недоверие ко всей политической системе Казахстана. Сейчас мы вернулись к той системе, которая была при Назарбаеве. И это один из факторов будущих протестов. Потому что когда люди не доверяют политической системе, считают ее несправедливой и неэффективной, они более склонны к радикализации», — подытожил социолог.