Как вы оцениваете свою работу в качестве специального представителя ЕС в Центральной Азии и как, по вашему мнению, будут развиваться отношения между ЕС и Центральной Азией в ближайшем будущем?
Я начала работать в июле 2021 года, как раз в тот момент, когда в Афганистане произошла смена режима и к власти пришли талибы. Затем произошли Январские события 2022 года в Казахстане, а за ними последовало российское вторжение в Украину. Также были события в Каракалпакстане, Горно-Бадахшанской автономной области и продолжающиеся столкновения на кыргызско-таджикской границе. Это были очень активные три с половиной года в контексте геополитических изменений и внутренних проблем в регионе.
Но я думаю, что изменения в геополитической обстановке также позволили нам быстрее углубить и укрепить отношения между ЕС и Центральной Азией. Государства-члены ЕС активизировали свои двусторонние отношения со странами Центральной Азии, особенно с Казахстаном, ведь Казахстан — крупный торговый партнер ЕС.
Также хочу отметить, что несмотря на все эти события, центральноазиатские страны смогли укрепить сплоченность друг с другом и региональное сотрудничество. Поддержка регионального сотрудничества — основа стратегии ЕС. Важно, чтобы регион стал субъектом на глобальной арене. Центральная Азия сегодня более едина, чем это было на протяжении многих лет.
Как бы вы оценили работу, проводимую правительством Казахстана, чтобы предотвратить торговлю товарами двойного назначения? Соблюдает ли Казахстан режим санкций ЕС? На каких направлениях стоит сосредоточиться вашему преемнику?
Когда мы ввели новые пакеты санкций в отношении России, мы начали сотрудничество с третьими странами. Казахстан и соседи по Центральной Азии являются частью этого диалога. Мы никогда не требовали, чтобы Казахстан присоединился к санкциям. Мы просили и просим не [помогать] обходить введенные нами санкции, мы говорим о товарах двойного назначения, используемых на войне. У нас есть похожие списки с нашими партнерами, такими как США, Великобритания и Япония.
Мы вместе изучаем эти вопросы и определяем, что мы имеем в виду под товарами для войны. В этом плане у нас очень хорошее сотрудничество с Казахстаном. Наш посланник по санкциям Дэвид О'Салливан несколько раз посещал Казахстан.
Суть в том, что с помощью санкций мы пытаемся повлиять на способность России продолжать войну. Существует широкий спектр санкций: персональные, экономические, фискальные и санкции, касающиеся товаров двойного назначения.
Правительство Казахстана заявляло, что в ряде случаев обход санкций происходил через «компании-однодневки», которые импортировали товары, подпадающие под санкции, и экспортировали их в Россию. Сотрудничает ли ЕС с Казахстаном, чтобы избежать подобных ситуаций? Есть ли какие-либо решения для этого?
Такая ситуация характерна для различных санкционных режимов. Давайте посмотрим правде в глаза: Всегда найдутся люди, которые попытаются в полной мере использовать подобную ситуацию, потому что речь идет о больших деньгах. Они продают товары, которые пользуются большим спросом в оборонном секторе. У нас много данных, и мы видим эту тенденцию, но правительство Казахстана очень хорошо с нами сотрудничает.
Мы должны работать с обеими сторонами, и мы определенно делаем это в странах ЕС. Наши компании рискуют попасть под уголовное преследование, если они нарушают правила. Мы обнаружили несколько таких случаев, и это вылилось в несколько расследований по всему ЕС. Эти товары транспортируются по разным каналам. Это постоянный процесс, потому что те, кто намеренно пытается обойти санкции, постоянно меняют поведенческие паттерны. У них есть несколько уловок, чтобы сделать это, и именно поэтому мы должны работать очень тесно.
В июне, перед парламентскими выборами в ЕС, официальный представитель ЕС по иностранным делам и безопасности Петер Стано заявлял, что партнерство между ЕС и Центральной Азией ограничивается «желанием» стран Центральной Азии, а также принципами и ценностями ЕС. Какие ценности важны для ЕС в отношениях с Казахстаном?
В своей работе мы всегда опираемся на европейские ценности: все наши соглашения, все наши стратегии основаны на наших ценностях верховенства закона, уважения к международным договоренностям. Мы разделяем ценности Устава ООН, ценности мультилатерализма. Соглашения, которые мы заключили с Казахстаном, также включают эти ценности. Мы видим изменения в Казахстане: от политических до экономических реформ, которые сейчас проводит ваш президент.
Мы их очень поддерживаем, потому что это именно те принципы, которые мы упоминаем в наших двусторонних соглашениях. Главное — это реализация, и важно, чтобы мы работали над этим. В нынешней ситуации дела идут очень хорошо в отношениях с Казахстаном, который остается стратегическим партнером.
Есть ли различия в ценностях, которые ограничивают партнерство?
У нас есть политическое желание [сотрудничать]. Конечно, у нас есть определенные проблемы, которые мы всегда обсуждаем, но это нормально для любого партнерства. Я не вижу никаких ограничений или препятствий для ведения диалога на высоком уровне и усиления сотрудничества. Напротив, я бы сказала, что мы очень активно развиваем наше сотрудничество.
Вы встречались с Уполномоченным по правам человека в Казахстане Артуром Ластаевым в этом году, и, как сообщается, вы обсуждали новый закон о правах женщин и безопасности детей. Какие вопросы в области прав человека Казахстану все еще не удается решить?
С Ластаевым мы обсуждали права человека в рамках нашего двустороннего соглашения. Мы постоянно преодолеваем различные проблемы, потому что, на мой взгляд, ни одна страна не свободна от проблем в области прав человека. Нам всем нужно делать больше. Но во время моей последней встречи с Ластаевым, о которой вы упомянули, мы обсуждали вопросы свободы выражения мнений и свободы собраний.
1 августа, когда верховный представитель ЕС по иностранным делам и политике безопасности Жозеп Боррель посещал Астану, рабочая группа обсуждала онлайн-петицию против так называемой «ЛГБТ-пропаганды». Правозащитники заявляли, что петиция является «дискриминационной и стигматизирующей» и, если будет реализована, «нарушит права человека по всей стране». Министерство культуры и информации «частично поддержало петицию» и призвало к дальнейшему изучению вопроса. Если эта «частичная поддержка» примет форму законодательного действия, как изменятся отношения между ЕС и Казахстаном?
Прежде всего, я хочу сказать, что мы, на самом деле, выступаем против любой дискриминации в обществе. Это касается ценностей ЕС. Речь идет о равных правах всех граждан, всех людей, независимо от того, принадлежат ли они к религиозным или сексуальным меньшинствам — это не имеет значения. Мы боремся за равные права для всех, и это является нашей отправной точкой. Конечно, было бы очень прискорбно, если бы такая дискриминация была одобрена, но весь диалог касается общей картины дискриминационной политики. Я уверена, что мой босс, Боррель, дал бы такой же ответ.
Я не могу предвидеть, что произойдет, если такие действия будут утверждены. Государства-члены примут решение. Я знаю, что они будут недовольны, потому что в Европе мы боремся за равные права для всех: людей, женщин и детей.
Что вы имеете в виду под «общей картиной»?
Я имею в виду, что права человека охватывают широкий круг вопросов. Например, вода тоже является правом человека. Иногда мы слишком узко концентрируемся на отдельных темах, но нам нужно учитывать более широкий контекст — как развивается общество, какие права существуют внутри гражданского общества и как Казахстан выполняет свои международные обязательства. Эти обязательства даны в рамках совместной работы в ООН, ОБСЕ или двусторонних соглашений с нами. Это глобальные ценности, потому что права человека универсальны и неделимы. Это не только отдельные частные вопросы.
ЕС и Центральная Азия давно ведут переговоры об упрощении доступа граждан Центральной Азии в Шенгенскую зону. Как вы оцениваете прогресс в этом направлении? Какие условия необходимы для смягчения визового режима?
Я большой сторонник процесса упрощения визового режима. Это находится в руках Еврокомиссии и государств-членов ЕС, и процесс уже начался.
В октябре, во время заседания Совета по сотрудничеству между Казахстаном и ЕС, мы обсуждали вопросы соглашения о реадмиссии и процесса упрощения визового режима. Все находится в стадии разработки.
Мы определенно хотим быть ближе и создаем новые формы связанности — Транскаспийский транспортный коридор. Это означает, что мы также хотим создать возможности для более свободного перемещения людей между ЕС и Центральной Азией.
Соглашение о реадмиссии — это важный шаг, потому что мы стремимся предотвратить нелегальную миграцию в ЕС. Все эти соглашения взаимосвязаны. И поскольку государства-члены имеют свою позицию, переговоры проходят в формате «туда-обратно» между Еврокомиссией и странами-членами.
Цель состоит в упрощении визового режима: меньше документации и более удобный для граждан подход к подаче заявлений на визу в ЕС.
Как ЕС готов помочь странам Центральной Азии и Казахстану в частности в вопросах использования водных ресурсов?
Изменение климата уже оказывает огромное влияние на водные ресурсы. Проблемы с водой связаны с изменением климата, из-за чего уменьшаются водные ресурсы и тают ледники в регионах верхнего и нижнего течения. У нас есть несколько проектов в рамках крупных программ, называемых Team Europe, посвященных воде, климату и энергетике.
Будучи страной нижнего течения, Казахстан сильно зависит от своих соседей. Поэтому мы всегда настаиваем на региональном сотрудничестве, ведь водные проблемы являются трансграничными.
В самом Казахстане инфраструктуру необходимо модернизировать во многих отношениях.
В последние годы мы наблюдаем, что лидеры Центральной Азии уделяют приоритетное внимание вопросам воды. Для меня это знак того, что в регионе осознается важность решения этих проблем. Международный фонд спасения Арала является одним из инструментов, но также существуют другие двусторонние платформы, работа которых, к примеру, сосредоточена в области гидроэнергетики. Ведь всё это связано с продовольственной безопасностью и сельским хозяйством. Это проблема, которую необходимо держать в центре внимания уже сейчас. Этим нужно было заниматься еще вчера, потому что эти вызовы существуют уже сегодня.