Толегену Абильде, как и ряду других архитекторов, помогла астанинская стройка, уже тогда потихоньку набиравшая обороты. Среди его реализованных столичных проектов есть довольно известные, например, местный цирк. Работал он и над знаменитым Зеленым бульваром: вместе с коллегами он «нарисовал» его фонтаны. А еще он предлагал сделать Зеленый бульвар крытым.
«Была затея, - вспоминает архитектор, - перекрыть Зеленый бульвар двуярусной плитой, чтобы от резиденции (президента – V) до круглой площади можно было переходить в крытом пространстве. Людям зимой было бы хорошо. Но потом решили оставить как есть. Наверное, сочли затратным. Это был 2000 год».
Примерно в то же время, но уже в Алматы, строитель взялся за проект автовокзала. Он должен был включать в себя залы ожидания, кассовые зоны, зоны приезда и отъезда. Но – самое главное – по проекту Абильды автовокзал должен был находиться на выезде из города, что помогло бы снизить трафик на улицах, улучшив, пускай не кардинально, экологическую ситуацию в Алматы.
«Но средств у города не было – город хочет, чтобы кто-то взял у себя. Лучше ТРЦ сделать, а более-менее социально значимые вещи не всегда хотят делать», - считает архитектор; по его словам, шла середина нулевых годов, когда проекту не дали ход.
Еще один вариант автовокзала.
Проекту Главного республиканского почтамта, спроектированному Сергеем Мартемьяновым, дали ход в 1990 году, еще при советской власти. Его приняли. Один из корпусов – цех по обработке почты – построили на вокзале Алматы-II. «Но я даже боюсь представить, что там теперь», - заметил архитектор, пояснив, что здание не закончили, по его сведениям, из-за борьбы за власть.
«Архитектура прошла без замечаний, начали строить. А остальное начали «катать» по инстанциям: там, как обычно, появились какие-то личные интересы и амбиции. Мне признались, что завалили объект. Насколько известно, шла борьба пост директора почтамта и министра связи», - говорит Мартемьянов; впрочем, свою роль здесь могло сыграть и отсутствие средств – типичное явление на заре независимости.
Как бы там ни было, Центральный почтамт, который должны были возводить на вокзале Алматы-II, сам автор и ряд его коллег относят к казахскому постмодернизму. «Несостоявшийся» почтамт сочетает в себе – в своем фасаде – некоторые средне-азиатские (то есть национальные и «классические») элементы и более современные, например, это касается «внутренностей» здания. Там, например, был предусмотрен отдельный административно-компьютерный комплекс.
Мартемьянов – и он сам это признает – вообще имеет вкус к национальным элементам. Детский сад и школа поселкового типа, проект, разработанный в 90-е, наглядный тому пример. «Это типичный среднеазиатский стиль, внутренний дворик сделан в стиле махаля (стиль, в котором строились кварталы в исламских странах – V)», - поясняет архитектор.
Этот стиль, по мнению Мартемьянова, был бы не очень уместен в Алматы, но для области – в самый раз. Кроме эстетической стороны, здесь есть и социальная: пространства в Казахстане, как известно, огромные, поэтому детям порой бывает трудно и долго добираться до школы. Эта проблема существует и сейчас, а в 90-е она была еще острее. Шансы у проекта, по словам Мартемьянова, были, но не было заказа. Ни в 90-е, когда проект был предложен впервые, ни позже, в нулевые, когда Мартемьянов вновь пытался что-то с ним сделать.
Наверное, один из самых новаторских проектов архитектора, это мечеть, которую могли бы возвести на территории туристского центра Жана-Иле.
Как видно, ни крыша, ни купола не соответствуют привычному образу казахстанских мечетей, возводимых в «турецком» стиле. Этот проект Мартемьянова на одной из выставок видел тогдашний аким Алматы Ахметжан Есимов; ему, по словам архитектора, проект понравился. Но дальше дело не пошло.
«Я предложил такой вариант, - вспоминает Мартемьянов, - а потом пришли наши знатоки и ценители. Знаете, что говорили? «Ой, да что Мартемьянов опять выдумывает – ха-ха, какая-то палатка, какой-то навес». Но ведь в той же Саудовской Аравии, в Пакистане именно в такой стилистике сейчас работают! Прогрессивные мусульманские архитекторы и проповедники, это прекрасно знают. Почему я выбрал именно такой подход? Я был на семинаре в Москве, его организовывал тогдашний союз архитекторов. Туда пригласили лучших специалистов по духовной архитектуре. Были лучшие архитекторы – араб, индонезиец и иранец. Они читали лекции. Я им говорю: у вас, вижу, минареты либо совсем маленькие, либо их нет вообще. Есть настильные объекты, которые предусматривают условия куполов: у них, на Ближнем востоке, давно уже так экспериментируют. У нас, говорят они, другой подход. Мечеть – это дом для встречи с богом. В такую мечеть ты пришел на целый день. Здесь есть библиотеки, игровые места для детей. Кухня специальная. Пятничный день: вся семья приходит, и может хоть на весь день оставаться».
Казахстан вообще мог бы быть богаче на духовно-культурные объекты. Другой хороший пример, это, думается, проект музея поэта Султанмахмута Торайгырова в его родном Баянауле. Его авторы – Шохан Матайбеков и Акжайык Сауменов.
Силуэт музея, по задумке, должен был ассоциироваться с солнцем, отсылая к знаменитым строкам Торайгырова: «Хочу быть солнцем, которое бы рассеяло тьму над головой моего народа». Кроме того, музей должен был напоминать «курган, подвергшийся раскопкам». Этот замысел, как объясняет Матайбеков, отсылает к «репрессиям его стихов». В самом деле, произведения Торайгырова не вполне вписывались в направление соцреализма, доминировавшее в советском искусстве; поэтому-то, дескать, и «курган, подвергшийся раскопкам» - то есть вновь обретенный, восставший из небытия. Проект получил диплом и золотую медаль на конкурсе «Лучший проект года СССР» в 1990-м, но его так и не реализовали: у области просто не хватило бы денег, считает архитектор.
Другой занимательный культурный объект – центр молодежного жилого комплекса «Отрар» в Алматы. Разработанный также в соавторстве, этот проект занял второе место на Всемирном биенале архитектуры в Софии в 1991 году.
«Принята попытка трактовать культурный центр как «Храм культуры» для молодого поколения. Усеченная наклонная кровля является продолжением сквера и служит амфитеатром. 4 купола – символ 4 времени года, 4 сторон света, 4 измерений пространства. Созданное в фокусе зеркал метафизическое пространство под сводами четырех куполов, создает перспективу бесконечности, ассоциацию бытия и небытия. Культурный центр состоит из многофункционального универсального пространства клубных и административных помещений на наземных этажах и помещений отдыха в цокольном этаже», - поясняется в портфолио Шохана Матайбекова.
К сожалению, как и многие другие задумки 90-х, «Отрар» так и не был построен.