Проект Better Block возник в 2007 году после короткого эксперимента по преображению одной из криминальных улиц на окраине Далласа. Пригласив местных жителей принять участие в эксперименте – расставить цветы вдоль тротуаров, вынести столики кафе на пешеходную часть, организовать импровизированные остановки, нарисовать пешеходные переходы или превратить заброшенный гараж в детскую арт-студию, команда проекта обратила внимание городской администрации на запросы жителей. Better Block стали родоначальниками целого движения, подхваченного затем другими городами Америки и других стран мира.
Вы приехали в Казахстан по приглашению Urban Forum, чтобы прочесть несколько лекций о мягком переустройстве городских пространств. А были ли у вас ещё какие-либо задачи? Возможно, вы хотели что-то узнать для самого себя?
Я думаю, мы всегда стремимся получать знания, даже когда просто читаем лекции другим людям. Главным вопросом для нас остаётся то, как распространить опыт нашего проекта Better Block на другие страны, особенно восточные, включая и Казахстан, конечно же. Мы работали в Северной Америке, Новой Зеландии, Австралии, Германии и других европейских странах, но пока не понимаем, как использовать свой опыт в азиатской части мира.
Что за этот небольшой период пребывания удивило вас в градостроительной практике Алматы?
За эти несколько дней мы успели встретиться с разными архитекторами и активистами вашего города, а также просмотреть презентации некоторых из их проектов. Мы заметили, что основное планирование городского пространства у вас производят местные власти. И это, пожалуй, главный момент, на изменении которого необходимо сосредоточиться.
Ваш проект Better Block тоже был направлен на это? Не могли бы вы в целом рассказать про опыт этого проекта.
Да, и самым ценным его моментом для нас как раз и стало то, когда мы покинули стены офиса, чтобы работать с пространством и людьми на месте. Конечно, у нас была первоначальная идея, мы прошли процесс её разработки, но мы не могли знать наверняка, насколько полностью она будет применима. Мы пришли с этими материалами, но потом решили сделать ставку на вовлечение в проект как можно большего числа людей. Мы собрали разнообразную команду из художников, архитекторов, родителей детей и даже сантехников, которые предлагали совместные решения по обустройству своего района. Они получились совершенно уникальными, особенно потому, что в группе не было специалистов по урбанистике.
Какие главные изменения вы произвели после этого?
Городское пространство – это всегда ящик Пандоры. Мы до сих пор точно не знаем, что может наверняка понравиться людям, и к какому виду пространств они испытывают симпатии. Ведь мы построили и малые, и крупные, современные города. И каждое из таких пространств можно обустроить совершенно по-разному, учитывая его культурный контекст. Поэтому вопрос о том, что такое идеальное городское пространство по-прежнему не разрешён. Но мы убеждены, что любое место способно стать лучше, каждое из них можно сделать более удобным для жизни. Через какие этапы работы мы прошли – с помощью прямых опросов мы изучили, как раньше люди использовали и воспринимали те или иные места в городе, а затем спрашивали у них про нужды и потребности. Это не формальный метод, и мы посчитали, что без «полевого» опыта к нему будет невозможно обращаться. Мы хотели понять, каким должно стать место, чтобы людям было приятно в нём находиться, как оно должно преобразиться с точки зрения инфраструктуры, климата и микроклимата. Мы расспрашивали людей про удобные формы скамеек и даже замеряли оптимальную высоту деревьев, чтобы они заслоняли солнечные лучи. Чаще всего люди говорили, что они хотят комфортное пространство для прогулок, спортивных игр, чтения книг, работы на воздухе и других активностей. Вместе с этим мы поняли, что людям нужны общественные пространства для того чтобы где-то поесть и выпить, потому что путь ко всем подходящим для этого местам не был проложен. И мы были поражены тем, как преобразился наш изначальный проект после обсуждения с местными жителями.
В Алматы тоже достаточно много неблагополучных районов. Вы говорили, что только пытаетесь понять, как перенести опыт вашего проекта в азиатские страны, но всё же, как вы думаете – могут ли принципы вашего проекта подойти для нашего города?
Я думаю, что люди остаются людьми в любой части планеты. Они хотят собираться друг с другом и общаться, они хотят безопасности и рабочих мест. Это фундаментальные потребности человека. Чтобы прийти к их удовлетворению, нужно начать с простого шага – поменять отношение людей к окружающему их пространству. Пусть они живут в нём 40 лет и считают наркоторговлю на нём чем-то естественным – всё равно нужно постараться изменить их восприятие. Мы не можем создать его искусственно и навязать. Это важная и серьёзная работа. Когда люди меняют отношение к месту проживания, эта энергия трансформирует его физически. Как правило, мы начинаем с того, что через социальные сети и другие медиа просим людей дать название своему району. Мы не занимаемся брендингом территории, мы просим прийти к компромиссу по поводу её исторического названия. Оно даёт людям чувство принадлежности и здорового собственничества, которое позволяет им видоизменять территорию так, как раньше она не использовалась. Это особенная работа, и она не сводится к простому обвешиванию городского пространства рекламными баннерами. К примеру, в США, в Массачусетсе, в районе полном неработающих промышленных предприятий и большим количеством арабских семей, мы организовали культурные пространства с многочисленными кафе. Местные жители никогда представить себе не могли, что громоздкие фабрики способны стать приятными общественными местами. Это изменило энергию места и мышление людей.
Но люди не всегда видят необходимость менять своё отношение к месту своего проживания, особенно если понимают, что они в нём временно.
Чтобы попытаться преодолеть это, в каждом районе должны появляться свои трендсеттеры, причём ими могут становиться и приезжие люди – мигранты. В Алматы мы встретили иностранца, который открыл тут небольшую кофейню и решил остаться в городе. Такие истории всегда служат примером для других людей, которые испытывают желание как-то развивать его. Люди могут отправляться жить в другие страны или долго путешествовать, но сердце их остаётся привязанным к этим улицам, и вполне возможно, что потом они вернутся. Нужно внимательно относиться к таким историям, рассказывать о причинах их возвращения, чувствах к городу – именно так создаётся идентичность горожан, возникает их связь с этим местом, желание улучшить его. Но всё это, опять же, нельзя фальсифицировать.
А как вам удалось вовлечь людей в работу?
С чего мы начали – мы решили не пытаться убедить в важности нашей работы всех жителей района. Мы заявили о наших идеях в социальных сетях, рассказав, что собираемся делать общественную театральную площадку и облагораживать улицы. Мы попросили жителей выбрать название района – Better Block или тот вариант, что придумали для него местные власти, а также определиться с датой начала работ. Ещё мы предложили им присоединиться к нам, и некоторые действительно выразили желание помочь. Очень часто в наши проекты вовлекается совсем незначительное количество людей, но в этот раз мы увидели десятки желающих. Их объединило желание создать собственное место и улучшить его, насколько нам позволяли сделать это имеющиеся ресурсы.
Думаю, это довольно распространённый стереотип, но в постсоветских городах люди часто убеждены, что все бытовые проблемы решит государство. Как вы обычно работаете с этим чувством патернализма?
Вы правы – это повсеместное мнение. Особенно оно касается трафика – люди по какой-то причине не могут признать, что они и есть те, кто создаёт его. Помогает в работе с этим то, когда у людей появляется чувство персональной ответственности. Как оно появляется? Это происходит, когда они видят пример своего соседа. Если их родственник или даже сосед будет пытаться что-то делать, они, скорее всего, присоединятся к нему, пусть даже из чувства солидарности. Но очень часто людям мешает и то, что местные власти не создают возможностей для их участия. Поэтому мы и сделали наш проект открытым для использования. Мой партнёр по Better Block пришёл из сектора разработки программного обеспечения. И он представляет нашу работу как систему Linux – бесплатную программную платформу, на основе которой желающие могут реализовать собственные инициативы. Мы постарались создать программную основу по тому, как люди могут изменить окружающую среду, чтобы жители любых стран – от Ирана до Казахстана – могли ссылаться на наш опыт, изучать его и пользоваться им. Мы сделали ставку на то, чтобы делиться информацией через социальные сети по всему миру.
А что делать с нежеланием самого государства и местных властей вовлекать в работу людей?
Думаю, что мы не должны постоянно бояться их. Это не столько требует каких-то специальных решений, сколько обычного убеждения властей в необходимости этой работы. Даже в США, в Далласе мы долгое время добивались от чиновников того, чтобы иметь возможность самостоятельно заниматься какими-то проектами и вовлекать в них жителей. Мы начинали с того, что просили разрешения заниматься небольшими активностями – ставить лотки по продаже кукурузы, облагораживать территорию цветами, самим красить заборы и освежать разметку. Я убеждён, что не нужно смущаться малых инициатив – они постепенно будут вызывать интерес у людей и желание соучаствовать. Мы всегда хотим начинать работу с городским пространством с каких-то масштабных проектов, но малые идеи – это необходимый инструмент для образования и организации местных сообществ.
Если суммировать все эти рекомендации, какие подходы в урбанистике кажутся вам сегодня наиболее важными?
Мне кажется, сейчас появляется какая-то новая сознательность – люди не хотят быть просто пользователями пространства, они хотят участвовать в его создании и обустройстве, быть просьюмеристами, если использовать теоретический термин. Думаю, мы находимся в процессе массового утверждения этой идеи. Люди более не удовлетворены своей ролью абсолютных потребителей, они хотят быть созидающей частью общества. Человек хочет самостоятельно создавать дизайн своих квартир и домов, и точно такой же запрос появляется и к городской среде. Другое важное изменение – это приближение урбанистики к научным методам. Если вы посмотрите на все научные дисциплины, их деятельность базируется на них – учёные планируют эксперименты, проводят их, ошибаются, меняют условия и пробуют вновь. Город сейчас тоже становится лабораторией. Мы действительно не всегда знаем, какие решения окажутся эффективны и привлекательны для людей. Поэтому мы выбираем экспериментальный способ. И вместе с этим нужно понимать, что большинство старых технологий уже не работает.
Когда я вижу перед собой огромные генеральные планы городов, мне становится не по себе. Это очень устаревший подход.
Гораздо важнее сейчас сосредоточиться на том, чтобы вовлекать местные сообщества в работу с пространством. Урбанистика больше не закрытая дисциплина. Безусловно, специалистам необходимо иметь хорошую теоретическую базу, но они не должны устанавливать монополию на определение того, что будет удобно людям. Они должны давать им советы , но не игнорировать их желания. Люди, конечно, по-прежнему будут ждать супергероя, который исправит всё вокруг, но это уже не выход – сейчас важно приглашать их к совместной работе.
Как вам кажется, вашим проектам с неблагополучными районами удалось однозначно показать, что изменение городского пространства помогает людям выбраться из бедности?
Это хороший и довольно сложный вопрос. Я думаю, что ни у кого нет точного ответа. Но если говорить о наших проектах, то мы пока можем судить лишь по личным историям людей. Мы продолжаем поддерживать связь со многими жителями района в Далласе, с которым мы работали. Время от времени они рассказывают о себе: кто-то из них пишет, что поменял место работы и открыл, например, небольшой магазин или был избран в состав городского совета. Учитывая эти истории, мне кажется, что жизнь людей действительно преображается после изменения городской среды. У них появляется надежда на то, что своими действиями они могут сделать своё будущее более приятным. И, самое главное, они постепенно избавляются от страха, который мешает им смириться с чем-то или принять важное решение – например, отказаться от отравляющей их жизнь работы. Всё это сложные процессы, но если человек впускает в свою жизнь изменения, он позволяет и себе становиться лучше. Конечно же, изменение среды не помогает всем и каждому. Но сейчас люди по всему миру стремятся перебраться в большие города, и исторически потоки людей всегда концентрировались в них. Это запускает процесс джентрификации – обновления городских районов, которое создаёт множество возможностей. И вопрос только в том, как люди отреагируют на них – будут ли они готовы к тому, чтобы принять их и заняться, к примеру, предпринимательством. Это всегда определённый риск, но едва ли без него можно улучшить условия своей жизни.
А если говорить о культурном отчуждении – можно ли найти одно из решений этой проблемы в урбанистике?
Однажды я работал в Луизиане, уже спустя некоторое время после урагана Катрина, и мне показали огромный генеральный план для всех городов штата, размером с приличную комнату. Люди, с которыми я потом обсуждал его, возмущались: «Какой генеральный план, когда в моём доме банально нет электричества?» В этот момент я окончательно убедился, что, прежде всего, необходимо решать базовые вопросы. Поэтому мы и назвали наш проект Better Block, подразумевая под названием то, что мы будем работать с небольшими территориями и улучшать их быт со всех сторон. Мы спускаемся почти на индивидуальный уровень, и благодаря этому люди часто начинают ощущать принадлежность к месту своего проживания и всем его жителям. Как-то в Австралии я видел рекламную кампанию, которую организовали местные власти. И буквально каждый билборд города кричал: «Просто платить и потреблять – недостаточно». Это действительно так, такая модель поведения как раз и заводит нас в тупик отчуждения.
Фото взяты из сообщества Urban Forum Almaty в Facebook и сайта betterblock.org