Когда в январе 2022 года в Казахстане начались общенациональные протесты, переросшие затем в столкновения с правоохранительными органами, Токаев заклеймил протестующих террористами. Параллельно различные ведомства рассказывали о «бандитствующей толпе», которая обезглавливает сотрудников полиции, избивает военных и насилует женщин».
Лишь через некоторое время − после того, как протесты были подавлены − президент стал разделять «мирный протест», «хулиганствующую молодежь» и «террористические акты». Но во время своих долгих речей об «уроках тех дней» он лишь обходится замечанием, что протесты случились из-за социально-экономического недовольства. И даже спустя год, официальные ведомства продолжают напоминать, что все «было спланировано с самого начала».
Затем же акценты смещаются к тому, насколько Казахстан был близок к потере «суверенитета и основ государственности». Неясно одно: о какой государственности идет речь − о государстве элит, или о государстве людей.
Токаев призывает не героизировать участников январских событий. Он считает, что «те, кто выходят на площади и выступают с лживыми лозунгами, не имеют ничего общего с настоящим патриотизмом». Вместо справедливого и честного расследования уголовных дел президент объявляет «амнистию», которая, по его замыслу, является «прощением и актом гуманизма» по отношению к участникам беспорядков, а не способом закрепить за ними клеймо преступников.
Все это лишает нас, народ Казахстана − единственного источника государственной власти по Конституции − права эту власть созидать и изменять. Именно для этого нас пытаются убедить в том, что без «волевых решений» Токаева и усилий правоохранительных органов общество было бы ввергнуто в хаос. Все наши решения признаются заведомо ошибочными, поскольку мы не способны защищать себя и конструировать власть, мы не способны к самоуправлению. Если все так, то нами можно лишь управлять. Тогда любые протесты становятся политическими играми разных элитных групп, либо вспышками тотального насилия и разрушения.
Но январские события − это не беспорядки. Это многочисленные акты солидарности и взаимопомощи. В аулах Алматинской области местные жители патрулировали улицы, когда с них исчезла полиция. Во время протестов на западе страны люди организовывали питание, кров и самостоятельно следили за порядком. В Алматы неравнодушные раздавали хлеб и воду протестующим, коллективными усилиями спасали раненых, укрывали полицейских и военных, отставших от разбитых колонн.
Мы видели, как казахстанцы спасали друг друга во время засухи, во время взрывов в Арысе и аварии в Экибастузе. В то время, когда государство бездействовало, либо когда действовало максимально неэффективно.
Когда-то бывший президент Нурсултан Назарбаев осознанно построил деполитизированное государство, основанное по формуле «сначала экономика, потом политика». Токаев раскритиковал ее во время своего выступления после января. Но все его последние изречения, в которых он уповает на «закон и порядок», говорят нам о том, что он следует логике своего предшественника. Нынешний президент желает, чтобы граждане занимались своей частной жизнью и не заявляли прав на общественное созидание, угрожающее действующей монополии на власть. Людям дозволено лишь быть соучастниками имитационной демократии.
Қаңтар − это не только трагедия, но и демонстрация готовности созидать. Эти события к нынешнему моменту являются высшей точкой проявления солидарности для казахстанцев, которые вопреки годам деполитизации, неравенства, бедности и репрессий - были готовы выйти на улицы и заявить о своих правах. Неспроста протесты начались в Жанаозене и прошли под лозунгами поддержки жанаозенцев − этот город является символом борьбы. Для казахстанцев, вышедших в те дни открыто протестовать − символом страны был Жаңаөзен, а вовсе не Ақорда.