Куат Акижанов, экономист, PhD
Сейчас, когда наша страна оплакивает очередную трагедию в Карагандинской области, повлекшую гибель и ранения более полусотни казахстанских шахтеров, с новой силой возобновились разговоры о необходимости смены инвесторов в стратегических отраслях. Однако на фоне раскрывающихся в СМИ обстоятельств так называемых инвестиционных соглашений, заключенных в 1990-е годы, и на политическом уровне и в экспертных кругах эти дискуссии сводятся лишь к тому, кто будет владеть активами.
Меня не удивляет ограниченность этих дискуссий, не выходящих за пределы ортодоксального понимания и слепого принятия капиталистической логики. Она состоит в экспроприации богатства страны и доходов населения, что лишает экономику какой-либо устойчивости. Но в стороне остаются вопросы структурных изменений экономики, которые нужны, чтобы на казахстанских шахтах и рудниках не гибли и не лишались своего здоровья наши соотечественники, получая при этом достойную оплату за тяжелый труд.
В этом капиталистическом мировоззрении у наших политиков и экспертов не возникают вопросы о реальной защите трудовых прав рабочих, об экономической демократии, о равномерном распределении доходов, о новых формах владения и управления средствами производства. Если бы они их задавали, то возникали бы новые вопросы о способах достижения таких целей.
Это бы привело нас к пониманию, что смена одного владельца на другого, даже «самого стратегического», не гарантирует улучшение условий труда на казахстанских предприятиях. Факт появления нового лица не приведет к уменьшению кредитной задолженности наших граждан, не создаст новые отрасли экономики и не решит многочисленные проблемы моногородов.
Все это результат того, что я в своем исследовании называю этапом «нормативного» неолиберализма. Он установился в 1995 году с принятием второй конституции, которая, по сути, превратила Казахстан в авторитарную клептократию — жестокую власть воровского капитала. Ему предшествовал «воинственный» этап 1989-1994 годов, когда под видом рыночных реформ и демократических лозунгов в Казахстане происходил демонтаж социальных прав трудящихся и разрушение государства всеобщего благосостояния.
С того момента в ткань общества глубоко въелись принципы «правильной» экономики, когда интересы капитала, в том числе иностранного, доминируют над общественными, в результате чего население живет на мизерные зарплаты и работает в опасных условиях.
Нормой стала зарплата управляющего «АрселорМиттал Темиртау», превышающая 31,3 млн. тенге в месяц. В это же время семьи казахстанских металлургов в Темиртау выживают на 300 тыс. тенге в месяц.
В 2023 стоимость одного часа труда наших металлургов в среднем не превышает 4 евро. По данным Евростата, в Швеции десять лет назад была зафиксирована самая высокая оплата труда в 39 евро в час. Как следствие низких доходов, к концу октября 2023 года объем просроченной задолженности казахстанцев по потребительским кредитам превысил 500 млрд тенге.
В нынешний период «карающего» неолиберализма считается, что во всех социально-экономических бедах населения виновны сами граждане Казахстана – «люди финансово неграмотны» и «они сами не соблюдают нормы техники безопасности». Именно поэтому их положение, якобы, может выправить только новый собственник, способный заставить работать в западных стандартах техники безопасности.
Без смены парадигмы социально-экономического развития наша страна будет не просто топтаться на месте, а деградировать. Но новейшая история экономического развития полна позитивных примеров.
В 2006 году в Боливии к власти демократическим путем пришел первый в истории этой страны (и второй в истории латиноамериканских стран) представитель коренного народа Эво Моралес. Будучи президентом, он бросил вызов рыночным реформам, в частности приватизации, дерегулированию финансового сектора и либерализации торговли, а также положил конец политике сокращения бюджетных расходов. Такая модель управления принесла народу Боливии только обнищание, высокое имущественное неравенство и социально-экономический упадок.
Чтобы улучшить свое положение, Боливия национализировала газодобывающую промышленность страны, которая является ее главной экспортной отраслью, а также стратегические услуги, такие как железные дороги, электричество и воду. Вместе с тем горнодобывающие компании стали делать дополнительные отчисления в бюджет, в результате чего увеличились расходы на социальные нужды.
Экономисты предрекали этой бедной латиноамериканской стране крах и экономическую катастрофу, так как ее «разлюбят» инвесторы, а капитал будет избегать. Но вопреки их мнениям в стране увеличился экономический рост (со средних 0,5% в период 1980-2005 годов до 3% в годы правления Моралеса). А благодаря повышению социальных расходов значительно снизилась бедность и уровень неравенства в доходах боливийцев.
Приверженность нашего политического класса и интеллектуального сообщества неолиберальному образу мысли помогает им легитимировать интересы самых богатых в стране. Отсюда и систематическая демонизация альтернативных идей, например, социалистических и социал-демократических, а также избирательный подход по применению международного опыта в политическом управлении.
К примеру, в 2010 году, ссылаясь на международную практику ‘too-big-to-fail’ («слишком большие, чтобы позволить рухнуть»), влили триллионы в спасение владельцев банков и их дополнительного обогащения, вместо того, чтобы перенастроить всю финансовую систему для целей ре-индустриализации страны.
Тогда как в Швеции после финансового кризиса 1992 года и в Южной Корее после кризиса 1998 года, когда их банкиры увлеклись финансовыми спекуляциями в недвижимость, государство взялось за перенастройку финансовой системы. Их правительства национализировали банки, установили контроль и занялись инвестициями в производственные сектора, считаясь при этом с интересами рабочих.
У нас же все 30 лет проводилась откровенно репрессивная политика в отношении рабочих и их стремлений объединяться в профсоюзы. Напомню, что профсоюзы – это механизм демократического установления баланса сил между трудом и капиталом, который обеспечивает перераспределение общественного богатства и его выравнивание, а также способствует участию граждан в политике.
Именно поэтому в странах, где догматы неолиберальной идеологии проникли во все сферы общества, бизнес видит в независимых профсоюзах своих кровных врагов. И именно поэтому разговоры после очередной трагедии на казахстанских шахтах сводятся к теме «нового владельца» вместо того, чтобы начать критически оценивать сложившийся социально-экономический режим.
Рано или поздно, но системные изменения потребуются. Без них мы не сможем дать ответы на новые-старые вопросы: как распределять прибыль крупных предприятий, закрывать ли шахты, как находить баланс между правами акционеров и трудящихся, как создавать приемлемый компромисс между профсоюзами и властью.
В Казахстане пора начать дискуссии о новом пути развития. Мы продолжаем заниматься лечением симптомов, вместо того чтобы начать поиск новых знаний и честно признаться себе, что на месте тоталитарного советского государства у нас утвердилась власть капиталистической олигархии, чьи интересы сводятся лишь к приумножению своей прибыли за счет жизней наших шахтеров.
Поддержите журналистику, которой доверяют.
