Фото предоставлены Центральным государственным архивом кинофотодокументов и звукозаписей Республики Казахстан
«Я не боюсь смерти и смотрю ей прямо в глаза. Если в жизни остается единственное — смерть, то человек не должен ее бояться».
Сакен Сейфуллин, «Тернистый путь»
Поэт и писатель Сакен Сейфуллин родился в 1894 году в кочевом ауле Акмолинского уезда, получил образование, стал учителем, до революции публиковался в журналах, выпустил сборник стихов. В 1916 году работал в комиссии по переписке имущества 12 волостей Акмолинского уезда.
В революционный 1917 год будущий основоположник советской казахской литературы перебрался в Акмолинск (сейчас - Астана). 27 декабря 1917 года советская власть установилась в Акмолинске, и Сейфуллин стал народным комиссаром просвещения, кроме того, его избрали членом президиума Акмолинского Совдепа. 4 июля 1918 года в Акмолинске власть перешла в руки белых. Казаки начали арестовывать всех большевиков, друзья предлагали Сейфуллину сбежать, но он почему-то остался в городе. Его арестовали, и по дороге в тюрьму ему и другим «совдеповцам» едва удалось спастись от разъяренной толпы.
Подробно свое пребывание в тюрьме, а потом в «вагоне смерти Анненкова» Сейфуллин описал в автобиографической книге «Тернистый путь».
Дом в Акмолинске, в котором жил Сакен Сейфуллин
Арестованных одели в разноцветную робу из грубого льна: спина и воротник — жёлтые, остальное — черное. Кормили плохо — баланда да черный хлеб с водой. «Если бы нам показали казы, то мы помчались бы за ней на край света», — шутил он потом.
Аресты большевиков продолжались. Попали в тюрьму и рабочие с заводов Успенска, Спасска. «Казаки, как голодные волки, рыщут по аулам, обшаривают каждый поселок Акмолинского уезда».
Всего в акмолинской тюрьме Сейфуллин провел 7 месяцев, из них два – в кандалах. Тем временем белогвардейцы и чехословаки устроили восстание в Челябинске, затем в Петропавловске, Кокчетаве, Акмолинске и в Омске.
Началось повсеместное создание уездных правительств Алаш Орды. Все они утверждались в Семипалатинске подписью Букейханова. Алаш Орда получила от комитета учредительного собрания Самары полное обмундирование для трехтысячного войска и много оружия: 2000 винтовок, 37 пулеметов, две пушки, два автомобиля. Создали правительство – Директорию, которая осела в Омске.
Спустя 7 месяцев, уже зимой 1919 года, заключенных решили отправить в Омск, причем конвоировал их анненковский отряд. Пришли 15 человек, среди них два офицера, остальные – головорезы. В Акмолинске отряд пополнился еще 40 добровольцами из числа местных жителей.
Погода лютая, январь, и 50 заключенных пешком должны добраться до Омска. Среди конвоиров Сейфуллин с удивлением обнаружил своего родственника, впрочем, это ничем ему не помогло. «Шли мы длинной цепью, тяжело ступая за санями по извилистой дороге в сторону Петропавловска. Двигались медленно – по 30-40 верст за день. Пронизывающий до костей ветер дул навстречу, не давая дышать и смотреть вперед. Плевок замерзал на лету и падал на землю звенящей льдинкой».
Сейфуллин вспоминает, как остановившись на ночевку в деревне Кушоки, анненковцы потребовали у жителей самогон, местных мужиков раздели и пороли шомполами.
Сакен Сейфуллин, 1930 год. Автор фото Н. Степанов
«Идем через синеющий сосновый бор, проваливаясь в глубокий снег. За день прошли не более 30 верст. Нижнее белье не высыхает от пота, верхняя одежда покрывается корочкой льда, и от этого становится еще тяжелее».
Всего переход от Акмолинска в Петропавловск занял 18 дней (пришли 23 января). Заключённых погнали по главной улице Петропавловска. «В городе много военных – чехов. Одеты они по-своему, лучше белогвардейцев. Я сразу догадался, что это чехи по их надменной чеканной походке, по выправке».
Потом арестованных загнали в лагерь, огороженный дощатым забором. Лагерь похож на хлев, сколоченный из хилых досок. Всего 5-6 бараков, в двух из них находились австрийские и немецкие военнопленные, захваченные во время Первой мировой, в одном содержались красноармейцы, «похожие на живые скелеты».
Затем Сейфуллина и других большевиков посадили в «вагоны смерти Анненкова», в которых в обычное время перевозили скот — стены тонкие, в щели задувает ветер, посреди чугунная печка. Окон нет. Каждому вагону выдали по две буханки хлеба и разрешили сходить за кипятком. В случае бегства одного пообещали расстрелять всех.
По пути многие гибнут от голода и болезней — хлеб стали выдавать только через день, вода – это растопленный лед, на остановках заключенные просят у помощи местных жителей или же продают свои скромные пожитки. Иногда дрова пассажиры вагона получают у машинистов встречных поездов на остановках. «Навстречу нам часто стали попадаться поезда с новобранцами из крестьян. Плохо одетые, они кричат и галдят, будто пьяные. Доносятся пение, ругань, иногда слышатся слезливые причитания. Там, в вагонах, тоже неволя. Нас везут на восток – к смерти, их на запад — тоже к смерти».
«Вагоны смерти» то и дело прицепляют к обычным поездам — и кажется невероятным, что где-то там, в начале состава, обычные люди едут в привычном комфорте, а в самом последнем вагоне везут тела умерших в пути.
Холод, холод и неизвестность: заключенные гадают – куда их везут — к атаману Анненкову или к атаману Семенову, но в любом случае, это смерть. Один из арестованных по имени Хафиз пытается вскрыть вены гвоздем. Впрочем, безуспешно.
«Попасть в омскую тюрьму нам теперь кажется пределом мечтаний», — признается Сейфуллин.
Поезд доехал до Ново-Николаевка, затем до Барнаула, Семипалатинска и там, в конце пути, его развернули обратно. Из-за бурана проезжали всего 25 верст в день. Три дня не было еды. Опять привезли в Омск. Местные жители стали приносить в вагон еду.
Город наводнен анненковцами и Сейфуллин описывает их так: «Шпоры позванивают при малейшем движении. Офицерики молодые. Они как борзые щенки в серебряных ошейниках. Мы уже хорошо изучили их. Это своевольные шалопаи и бездельники. Не раз они самодовольно баловались своими сабельками и плетьми. Не раз мучили, требуя на коленях молиться за царя».
В Омске снова лагерь, бараки, охранники — чехословаки. Заключенных 1500 человек, это русские, казахи, татары, немцы, венгры, корейцы. Люди в лохмотьях, голодные, измученные, плюс эпидемия тифа, каждый день умирает по10 человек.
Из всего «этапа Сейфуллина» не свалились с болезнью только 6-7 человек. Иногда заключенных выпускают в город – но только под конвоем чехословаков:
«Когда мы идем в город, нас сопровождают чехословацкие солдаты. Эти «герои» заметно присмирели, буйство уже прошло и чувствуется: они начинают сознавать, что натворили бед, хватили лишнего. Некоторые ругают своих офицеров, говоря, что дескать, все сделали они… Другие обвиняют советскую власть: «Нас не пускали домой, только поэтому мы начали воевать, подняли мятеж».
Сакен Сейфуллин, 1934 год
Сейфуллин с друзьями решают бежать. Они смогли раздобыть два документа, удостоверяющих личность. Затем договорились с пленными австрийцами, которые обычно вывозили снег. Они согласились положить в свои сани вместе со снегом одного из беглецов.
«Я быстро ложусь лицом вниз, вытягиваюсь. На меня падают тяжелые комья снега со льдом. Сверху положили доску и на доску сел человек… Он прикрикнул: «Но!» Сани тронулись. На мою шею, на плечи, на все тело еще сильнее навалилась тяжесть. Она мнет, расплющивает меня. Дышать становится все труднее, но я терплю. Со скрипом отворились широкие ворота лагеря. Сани выехали на свободу».
Так 3 апреля 1919 года Сакен Сейфуллин бежал из колчаковской тюрьмы.
В Акмолинск он вернулся почти через год — 7 мая 1920 года и стал помощником заведующего административным отделом Революционного комитета.
В 1923 году он начал публикацию частей «Тернистого пути», в 1936 году первым из казахских писателей получил орден Трудового Красного Знамени, а спустя год его арестовали и расстреляли.
В 1927 году прошел суд над атаманом Анненковым, на котором в числе прочего рассматривались и вагоны смерти:
Гособвинитель:
— В показаниях вы говорили, что на всех вагонах с вашими войсками были надписи «С нами бог». Тоже было и на вагоне?
— Не знаю…
— Но у вас был вагон смерти?
— Я не знаю, что вы называете вагоном смерти.
— А вагон для арестованных у вас был с черным знаменем?
— Да… да… был…
Во время суда Анненков признался, что в Семипалатинске расстрелы тех, кто находился в вагоне смерти, производились по его указанию.
В 1977 году в Семипалатинске установили мемориал «Вагон смерти» - рядом проходили железнодорожные пути, в которых везли узников, в том числе и Сейфуллина. Многих тут же расстреливали. Теперь же аким ВКО Даниял Ахметов сказал так: «Я против названия «Вагон смерти». Это история, которая не свойственна нам. Давайте назовём его «Площадь Достык», или «Площадь Конституции», или «Площадь Дружбы». Давайте мы будем даже в названиях смотреть вперёд, а не оглядываться и вспоминать о мрачном, трагичном».
Использованные источники:
Материалы суда над Анненковым и Денисовым, Архив президента, фонд №811, опись №12
«Тернистый путь», Сакен Сейфуллин