Ирина Цилык, режиссерка: «С одной стороны у них – война, а с другой – нормальная жизнь»

— В документальном кино я начинающая, потому что до этого фильма у меня было два документальных коротких метра, – говорит Ирина. – Пока мы работали над фильмом, я чувствовала себя новичком – всё происходило наощупь. Я никогда не училась на документалиста, окончила киевский киновуз, отделение режиссер телевидения, но никогда там не работала.

Ирина Цилык родилась и выросла в Киеве, и, как сама признается, она чувствует связь с этим городом, правый берег для нее – место силы.

— Очень люблю Киев, хотя он меняется, и во многом, не в лучшую сторону, это для меня место силы. Я здесь росла в 90-ых и совершенно неожиданно придумала, что я хочу быть режиссером, потому что в моей семье никто и никогда не занимался творческими профессиями. Меня случайно занесло в это поле. Всё началось с того, что моя родственница начала работать ведущей на телевидении. Мне показалось, что это очень круто и я сказала маме, что я тоже хочу. Мне было 14-15 лет. Мы с мамой пошли на разведку в Киевский киновуз, там я обнаружила, что существует еще много интересных профессий, например, режиссер. Мне показалось, что это даже намного интереснее, чем быть ведущей. Пока я пять лет училась, поняла, что работа на телевидении мне не очень интересна и что я хотела бы снимать кино. Когда в 2004-2005 годах я окончила институт, кинематографом в Украине даже и не пахло, это был застой – ничего не происходило. Меня сначала занесло в рекламу, но через несколько лет я поняла, что это не то, чем я хочу заниматься. Мы с мужем на три года уехали из Киева в маленькую деревню в Черниговской области. Это был такой период дауншифтинга и поиска себя.

Возвращение в Киев совпало с реформами в кинематографе – Госкино начало проводить питчинги, режиссеры получали финансирование своих проектов. Участвуя в питчингах, Ирина сняла несколько игровых короткометражек.

Говоря о творчестве, режиссерка упоминает события в общественно-политической жизни Украины, которые потрясли страну семь лет назад:

— Мы на Майдане были с первых же дней и даже первую неделю мы брали с собой ребенка – ему было три с половиной года, но тогда не было ощущения опасности. Мы все выходили, собирались все вместе. Когда стало опасно, конечно, ни о каких походах с ребенком не могло быть и речи, но мы с мужем были на Майдане почти каждый день. Те три дня, когда расстреливали людей – 18, 19, 20 февраля, перевернули для нас всё. Мы с мужем разделились – он был там, я в больнице волонтером. Потрясение сильнее, чем это, я в своей жизни, наверное, не пережила. Я никогда не думала, что в моем родном городе – современном и европейском, могут убивать людей вот так в центре, абсолютно открыто. Нам привозили один за другим раненых людей. Я видела растерянность врачей, которые никогда раньше не имели дела с подобными боевыми ранениями. Все события последних лет, начиная с Майдана и дальнейшей войной, привели меня в документалистику. Они во многом нас всех изменили. Мой муж писатель, он стал солдатом, служил полтора года на фронте. От всего, что с нами происходило, было ощущение, что реальность сильнее выдуманного, что её нужно снимать. Очень многие украинские кинематографисты взяли в руки камеры и начали снимать то, что они видят вокруг. Я считаю, что сейчас документальное кино в Украине очень сильно пошло вперед: появилось много интересных авторов; работ, которые любопытны не только нашему кругу, но и за его пределами.

С тех пор, вот уже почти семь лет, работы Ирины в кино тесно связаны с войной на востоке Украины и её последствиями:

— Сначала я сняла два коротких документальных метра для альманаха про женщин на войне – «Невидимый батальон» про женщин разных профессий, которые воюют на равных с мужчинами. За эти годы я изъездила все маленькие городки Донбасса, хотя до войны я никогда там не была. Хочется говорить на разные темы, но в этом фильме (речь о ленте «Земля голубая, будто апельсин» - прим. автора) для меня было важно понять, как там живут обычные люди – те, кого не видят мировые новости. Как они выживают и при этом пытаются не быть жертвами, а все-таки жить здесь и теперь, потому что откладывать жизнь на потом – нет смысла.

— Расскажите о том, как вы познакомились с этой семьей. Вам сразу пришла идея снимать?

— Все началось с другой идеи. В Украине есть классный проект – «Желтый автобус», который объединяет разных кинематографистов. Они проводят кинолагери с техникой и мастер-классами для подростков из прифронтовой зоны. Моя продюсер Анна Капустина была частью этого проекта. Когда я с ним столкнулась, я поняла, что это потрясающе. Ведь можно вести туда материальную помощь, вещи, игрушки, а этот проект везет детям знания и понимание того, что мир гораздо больше их маленьких городов, в которых им приходится выживать во время войны. Когда ты приезжаешь на какие-то десять дней, например, в Авдеевку – это город на границе разграничения – ты видишь этих офигенных подростков...не знаю...они на меня произвели огромное впечатление. Им по 14-16 лет и они очень открытые, веселые, жадные до знаний. У них каждое утро и вечер звучат выстрелы, и война, на самом деле, очень близко. Но война для них – это что-то рутинное, обыкновенное. А когда ты привозишь им кино, то для них это параллельный волшебный мир.

Изначально была идея снимать фильм об этом проекте. Мы начали искать героев, наметили разных подростков. Мы приезжали снова и снова, в какой-то момент я поняла, что зашла в тупик. Во-первых, групповой портрет в документальном кино – это очень сложный жанр, и когда ты ведешь разные линии, сложно создать эмоциональную связь между зрителями и героями. Кроме того, было ощущение, что мы сделали ставки не на тех людей. Они классные, но после кинолагеря они могли быстро переключиться на что-то другое, то есть, кино не осталось в их жизни как глубокое увлечение, то есть наша идея, какой мы ее задумали, не работала. Мы с оператором приуныли, потому что не было понимания куда двигаться дальше. А потом случился удачный поворот в нашей истории. Одна девочка, с которой мы пересекались в кинолагерях раньше, пригласила нас к себе в гости. Мы спонтанно поехали туда, нам было интересно побывать в Красногоровке. Мы увидели ее семью; совершенно удивительный дом, полный животных и особой атмосферы. Мы провели там два дня и у меня возникло четкое ощущение, что только про них мы можем сделать интересный фильм; я увидела горящие глаза моего оператора. Мы вернулись в Киев, я поговорила с продюсером Аней Капустиной и рискнули, и я думаю, что это было правильным решением, потому что в итоге фильм получился в чем-то необычным – не зря у него такая достаточно успешная фестивальная судьба.

— Сколько по времени заняли съемки?

— Мы приезжали к ним в течение года, раз семь – на пять дней, на неделю. В принципе, это довольно много времени. Когда ты снимаешь фильм-портрет, очень важно провести как можно больше времени с героями, чтобы уловить настоящие моменты их жизни, когда они делают не для нас и не для камеры, а просто живут так, как они живут – расслабленно. Эту настоящую энергию того, что с ними происходит, можно словить только тогда, когда мы с камерой становимся очень привычными. Сначала мы пытались останавливаться в местном общежитии при техникуме, но в какой-то момент Аня запротестовала и сказала: «Так, живите у нас дома». Это была такая коммуна, где мы вместе и снимали, и есть готовили. Вся семья нам очень доверяла и без этого доверия, мне кажется, не получилось бы такого фильма.

— У Ани есть два младших сына. На момент съемок они были маленькими и сам фильм начинается с того, как один их них очень взволнован перед камерой. Как они вас воспринимали?

— Мне кажется, дети быстро привыкают к правилам игры. Мне было приятно наблюдать, как эти пацаны обожают нашего оператора – он с ними возился, рассказывал про камеру. Очень особенный день, кульминация съемок, произошла, когда они сами брали интервью друг у друга. Всё, что они рассказывали нам о своем опыте войны до этого, они говорили, смеясь, как будто это что-то несерьезное и не очень опасное. Общение с местными жителями в прифронтовой зоне дало мне понимание, что это психологическая защита. А когда они сами сели друг у друга брать интервью, они настолько открылись перед камерой... Я наблюдала за мамой, когда она слушала, что говорили её дети. Мне кажется, они до этого друг с другом об этом так не говорили. Мама почти все время плакала. В итоге я в монтаж это не взяла, потому что это слишком интимно. Был такой странный день...они говорили и говорили перед камерой, и камера стала тем резервуаром, куда они могли вылить все эмоции, о которых они раньше друг с другом не говорили. Нас это все так глубоко задело за живое.

— В фильме почти все – женщины и дети. Так случайно вышло, что мужчины все куда-то ушли или их действительно мало?

— Так получилось не специально. Меня об этом спрашивают во всех аудиториях, а прежде я об этом даже не задумывалась. Окружение семьи в фильме – это действительно одни женщины. Их мужчины или умерли, или они просто не живут с ними, или они были неинтересные для нас герои. В этих прифронтовых городах есть ощущение, что местные женщины и дети более заметны, а мужчины – это, в основном, военные, которые присутствуют в этих городах. Странное создается ощущение и появляется вопрос «А где же их мужчины?» У меня не было цели снять фильм о сильных женщинах, но по большому счету это есть в менталитете Украины: очень часто женщины всё тянут на своих плечах. В таких критических обстоятельствах, когда приходится нести ответственность за свою семью, очень часто именно женщины выходят на первый план. Но я не скажу, что мужчины у нас слабые – во время войны многие проявили себя по-новому.

— Наверное, второй по популярности вопрос – это название вашего фильма. «Земля голубая, будто апельсин» – это ведь строчка из стихотворения.

— Это цитата из поэзии Поля Элюара. Когда мы только начинали, было рабочее название «Желтый автобус» – как и у проекта, который мы изначально планировали снимать. Оно не подходило к нашей истории. Я искала что-то другое и никак не могла для себя сформулировать что это должно быть. Мне хотелось, чтобы в названии было заложено сочетание несочетаемого, некое ощущение сюрреализма. Когда мы туда приезжали общаться с детьми, у меня все время было ощущение, что они живут в мире, где вещи, которые не должны быть рядом – они все время рядом. Когда мы только приезжали в Авдеевку, был момент – мы показывали детям отрывки из киноклассики. На экране у нас кадры из Бертолуччи, а на улице звучат обстрелы. Это обычное дело и ты очень быстро к нему привыкаешь. И вот дети совершенно не реагируют на обстрелы, потому что для них это какая-то норма. Так не должно быть, но в этом сочетании несочетаемого для меня было много поэзии сегодняшнего мира в Украине. Я искала какую-то особенную фразу, потом мне напомнили о стихотворении Поля Элюара. Я в эту строку вцепилась, она мне показалась очень классной. У нас были сомнения, потому что не всем зрителям понятно, почему фильм так называется, в итоге мнения разделились. Я осталась при своем, мне кажется, что название хорошо передает чувство сюрреальности, которое есть на Донбассе.

— Помимо этой парадоксальности жизни, что вас еще удивило или что вы заново открыли для себя? Вы ведь и до съемок были глубоко погружены в события и на Майдане, и затем войны, было ли что-то, что стало откровением?

— Приезжая туда, ты все равно привозишь с собой какое-то чувство вины, потому что ты приехала из большого мирного города. В Киеве все равно все по-другому, а на Донбассе ты странно себя чувствуешь – это вообще другой мир. Что меня особенно зацепило и удивило — витальная сила и желание жить в любых условиях. Причем не просто жить, а получать удовольствие от жизни. Мы, украинцы, часто ругаем себя за то, что любим жаловаться. Вся наша культура – песни, стихи, проза – в ней присутствуют эти нотки трагизма. Но можно не только жаловаться. Мир во многом устал от трагических историй, у меня есть ощущение, что на самом деле люди устали слушать о наших проблемах. В этом фильме мы подошли ко всему с немного другой оптикой, ведь эти люди не жалуются. Им сложно, но они не жертвы – вот, что я хотела показать. Несмотря на то, что в этих условиях, рядом с войной им сложно жить, но они пытаются насытить свою жизнь светлыми моментами. В этом есть какая-то особенная энергия. Может быть, мы, люди во всем мире, не все знаем, что такое война, но мы все знаем знаем, что такое жить вопреки сложным обстоятельствам.

Независимый кинофестиваль документального кино Qara Film Festival стартует 6 августа и продлится 4 дня. Казахстанцам бесплатно и онлайн покажут 8 документальных лент со всего мира и пригласят к обсуждению актуальных тем. Будут представлены картины: «Земля голубая, будто апельсин», «Исчезновение моей матери», «Романтическая комедия», «Не будь придурком!», «Страна мёда», «Маленькая смерть», «Женаты», «Преступление + Наказание».

Каждый фильм смогут посмотреть только первые 500 зрителей. Более подробную информацию можно найти на сайте кинофестиваля, который организован при поддержке Фонда Сорос-Казахстан и программы грантов Movies That Matter