Сюзанн Хофманн, архитектор: «После каждого проекта мы учимся на ошибках»

Адиль Нурмаков: Каждый житель имеет собственное видение того, каким должен быть город, район или здание. Как быть с этим? Разные мнения могут вступать в сильное противоречие друг с другом. Именно это девелоперы и городские власти часто приводят в качестве аргумента против общественных консультаций, называя это деструктивной, безрезультатной потерей времени. «Мы уже пробовали, и ничего хорошего из этого не вышло», говорят они. Что вы на это скажете?

Сюзанн Хофманн: Зная, что каждый имеет собственное мнение, мы не спрашиваем людей о том, чего они хотят, чего хочет каждый из них. Вместо этого мы применяем свой подход, чтобы через совместную творческую работу обойти эти конфликтные моменты. Мы разрабатываем отдельные методики дизайн-игр под каждый проект при работе со школами, общественными зданиями или жилыми районами. Во время наших мастерских люди готовы к тому, чтобы вступать друг с другом в переговоры и обсуждать приоритеты. Важно создать атмосферу, в которой участники будут не спорить, а дополнять друг друга, формируя общее видение проекта.

Например, методика составления коллажей помогает снять первичное напряжение. В самом начале мы стимулируем обмен идеями – группы рассказывают друг другу истории, которые вдохновляли их на создание коллажа, и они комментируют: «О, мне понравилась эта идея, а что если попробовать повернуть ее вот так?». Люди сближаются, узнавая друг друга с необычной стороны и становятся более расположены к совместному творчеству, а значит, и к выработке общих позиций. Кроме того, мы узнаем об интересах, потребностях и приоритетах в группах. Иными словами, в самом начале необходимо вовлечь людей в дискуссию и лучше всего это получается, если использовать что-то абстрактное, креативное.

А.Н.: Были ли у вас ситуации, когда вы приходили в группу, которая состояла из взрослых людей, не настроенных играть в игры? Они возмущены чем-то, для чего они требуют быстрого решения. Они не сходятся во мнениях о способах выхода из ситуации, но они точно не готовы к игре, как к методу.

С.Х.: Бывает. Мы начинаем, и при работе со взрослыми нередко находятся люди, считающие, что это «какой-то детсад». Мы не настаиваем, чтобы эти люди участвовали. Но когда другие начинают работу в группах и потом рассказывают всем о результатах, «аутсайдеры» понимают, что эта игра - не развлечение, а способ сгенерировать идеи и дискуссию вокруг них. И они жалеют, что не были частью этого процесса с самого начала. Часто люди настроены скептично, но уже после первого задания признаются, что не ожидали, насколько это будет эффективно и важно для дальнейшего обсуждения более практических моментов.

Для взрослых я иногда цитирую нашего великого поэта Фридриха Шиллера, который писал о том, что творческое - эмоциональное, спонтанное действие незаменимо для поиска истины: «Человек играет только тогда, когда он в полном значении слова человек, и он вполне бывает человеком лишь, когда играет». И это действительно работает, особенно для того, чтобы прийти к согласию о приоритетах, о «большой картинке», о видении проекта. Наша стандартная дизайн-игра – это 17 последовательных шагов, которые группа проходит за сто минут, чтобы в конце решить, какой же будет эта общая идея будущего объекта, и какие в нем будут функции, чтобы воплотить эту идею. После этого мы углубляемся в детали, мы можем возвращаться к началу, если нужно, и все становится намного серьезнее. Уже после двух таких мастерских мы получаем огромный объем информации, который архитекторы могут перевести в эскизы, схемы и объемы помещений.

А.Н.: Мы задаем вопросы о том, с чем сами сталкиваемся в своей работе. И вот еще один – были ли вы в ситуации, когда вы приглашаете людей прийти на мастерскую, но никто не приходит? Они могут не верить в метод, не доверять никому - ни властям, ни девелоперам, или до них не дойдет информация. Как сделать так, чтобы они пришли?

С.Х.: Один из проектов, над которым мы работали, был локальный комьюнити-центр – что-то вроде места встречи разных групп по интересам. Два дня мы ходили по району, информируя и приглашая прохожих на нашу мастерскую, раздавали им открытки с вопросами об их районе, а точнее – о том, каким они видят место, в котором им бы хотелось танцевать или целоваться, например. Многие смеялись – «ну что за глупые вопросы!», но так мы могли их разговорить и позвать на наше мероприятие. Бывало, что мне было трудно завершить разговор с ними, чтобы поговорить еще с кем-то, настолько им было интересно рассказать о своем.

Были люди, которые бы не пришли к нам, потому что они никуда не ходят – не верят, что к их мнению прислушаются. Зачастую это социально уязвимые группы. Здесь важно знать людей, у которых есть выход на таких жителей, есть подход к ним. Эти посредники могут убедить их прийти. Так, готовя проект комьюнити-центра, мы сотрудничали с социальными работниками, которые проводят регулярные встречи с членами сообщества. Они тоже говорили, что в таком неблагополучном районе мы не сможем вовлечь жителей, но все же смогли привести часть целевой аудитории. Были люди, которые были настроены довольно агрессивно, говорили: «Это вам платят, чтобы вы тут сделали соучаствующее проектирование!». Это было неприятно – ведь неужели только архитекторам нужно, чтобы здесь получилось что-то хорошее для всех?

После каждого проекта мы учимся на ошибках. С самого начала мы говорим жителям, что наша задача – организовать обсуждение, но их ответственность – это прийти и принять участие, чтобы обсуждение получилось. Группы должны быть разнородными, иначе соучастие будет неполным – особенно в проектах, которые должны быть предназначены для всех. Как можно создать такое пространство, не зная людей и их предпочтения? Необязательно и даже нежелательно собирать слишком много народу, но очень важно иметь палитру разных точек зрения.

Также важно быть последовательным. Обычно мы сначала проводим мастерские по разработке видения будущего здания, а несколько недель спустя - сессии обратной связи, где представляем разработанный проект. В обоих случаях это должны быть одни и те же группы.

Мы спрашивали, что вы можете дать другим жителям, чему научить, и чему хотели бы научиться сами. Они дали нам очень много информации, но было видно, почему они не приходят на наши встречи – у кого-то языковой барьер, другие стесняются говорить в присутствии более успешных и образованных участников. Опыт соучастия по-настоящему повысил их чувство собственного достоинства.

А.Н.: Вы работали над проектом студенческого городка, общежитий для одного из университетов в Германии. Насколько важна была репрезентативность там?

С.Х.: Очень важна. Невозможно сделать хорошее общежитие для студентов, обсудив проект лишь с первокурсниками или, например, с магистрантами. У всех разный опыт – на первом курсе он еще не знает, что ему будет важно в следующий год. В магистратуре люди учатся лишь год-два, и это тоже совсем другой сценарий, а значит, другой запрос по среде, в которой они учатся и живут. Выпускники, конечно, тоже были в свое время на первом курсе, но они забывают тот опыт.

То же самое в школе – нужны группы разных возрастов, причем для некоторых мастерские надо проводить отдельно. Младшие могут бояться и стесняться более активных ребят постарше, да и форма их участия должна быть другой. Старшеклассники тоже отличаются – они считают себя уже взрослыми, но, как ни странно, обычно с ними скучнее всего. Лишь единицы будут свободны в суждениях, остальные склонны примыкать к мнению лидера в своей группе. Интереснее всего со средними классами. Важно провести и смешанную сессию – скажем, несколько учителей разных дисциплин, пара человек административного персонала, ученики, родители, психолог – услышать их приоритеты и заставить их договориться. В результате, ко всеобщему удивлению, их видение будущей школы во многом совпадает, оказывая огромный позитивный эффект на участников.

У местных властей изначально были свои планы для комьюнити-центра, или культурного центра в другом случае, но они приняли и реализовали наши проекты, разработанные самими жителями. Например, власти собирались построить место притяжения для сообществ, пространства которого были бы сегрегированы по возрастному признаку. Но люди хотели совсем другого! Пожилые не хотели ограничить круг общения стариками, и молодежь тоже не хотела сидеть изолированно от всех. Все группы предельно четко сказали, что здание лучше организовать по интересам и формам активности, чем по возрасту.

А.Н.: Власти и застройщики зачастую все еще недолюбливают соучастие как метод – некоторые думают, что это затягивает процесс одобрения проекта по сравнению с типовым решением, иные просто не верят в него. Однако и вы, и доктор Генри Санофф настаиваете, что именно соучаствующее проектирование помогает снижать социальное напряжение, сэкономить деньги и время. У меня нет вопросов по первому пункту. А как насчет экономии?

С.Х.: Если сразу построить то, что люди сами определили для себя как необходимость, не нужно будет переделывать проект и перестраивать здание. И тоже самое с графиком работ. Потратьте несколько недель на проведение серии мастерских, чтобы разработать архитектурный проект, по которому построят то, что будет по-настоящему полезно людям и качественно в плане дизайна. Нет другого способа достичь такого результата в столь короткие сроки.

Проектируя студенческий городок, мы провели сессии соучастия в течение 18 недель, после чего началась стройка зданий, которая заняла несколько лет. Примерно на середине строительства мы провели еще одну серию дизайн-игр. Этого не требовал договор с заказчиком, мы просто хотели удовлетворить собственное любопытство, насколько поменялись предпочтения студентов. В них не было много нового, и нам не пришлось значительно корректировать проект.