Красная столица: Как переносили центр из Оренбурга в Кзыл-Орду

Ближе к массам

16 ноября 1924 года прошло заседание комиссии Киробкома РКП (б) по разработке мероприятий по переносу центра КССР из Оренбурга в Ак-Мечеть. Председательствовал на нем Султанбек Ходжанов. Стоит отметить, что во всех документах пишется не «перенос столицы», а «перенесение центра». На заседании образовали комиссию, которая должна была обследовать город Ак-Мечеть. В нее вошли: Аспендияр Кенжин – председатель, пока безымянный инженер-строитель из НКВД, инженер Мухамеджан Тынышпаев, председатель Округа Связи товарищ С. Акаев. Комиссии дали на расходы по подготовительным работам 200 000 рублей с предоставлением права распоряжения кредитом председателю комиссии, то есть Кенжину. Комиссия имела право образовать технический аппарат из необходимых специалистов и технических сотрудников. Комиссии поручили отправиться в Ак-Мечеть 20 февраля 1925 года, при этом к 10 марта 1925 года она должна была предоставить результаты обследования муниципальных и прочих домов, найти подходящие помещения под правительственные учреждения и хозорганы, под квартиры служащих, под гостиницы, бани, клубы, театры, кино, склады и т.д. Кроме того, ей надлежало обследовать санитарное состояние города, водоснабжение, отопление, дамбы и ирригационные системы. Найти пригородные участки для определения направления будущего роста города, распланировать город по определенной черте и составить генеральный план.

На тот момент Ак-Мечеть была небольшим уездным центром, в котором по данным переписи 1920 года проживало 9993 человека. Главное занятие населения – торговля, фабрик и заводов ни в городе, ни в уезде нет.

В «Обзоре положения Кзыл-Орды» в 1925-1926 годах сообщается, что бывший уездный город Перовск, в революционное время Ак Мечеть – бывший центральный узловой торговый путь, когда-то сюда стекался товар из степи и Средней Азии — сперва караванами, а потом по Ташкентской железной дороге. Через Перовск проходил Оренбургский почтовый тракт, связывавший Оренбург с Ташкентом. В 1909 году Перовск сдал свои коммерческие позиции – в обзоре сообщается, что это произошло из-за высылки из города евреев – как европейского, так и бухарского происхождения, «являвшихся жизненным элементом в экономическом строе Перовска». Затем наступил упадок, а за ним Революция и Гражданская война, всё это «отметало не только всякие заботы, но и даже мысли о каком-либо городском строительстве и благоустройстве». Строения пришли в ветхость, из-за нужды в топливе во время революции вырубили сады Богданова, Балтабаева, городской сад, сад около церкви. К 1925 году в городе имелось 941 домовладение, из них 126 муниципализированных домов. Было немало разваливающихся построек с глинобитными полами, без печей и примитивных жилищных удобств. На момент, когда Ак-Мечеть решили сделать столицей, город, вмещавший в себя до 10 тысяч человек, обветшал и имел крайне запущенный вид. Между тем комиссии предстояло срочно разместить здесь 83 госучреждения и 1300 сотрудников с семьями.

Пока комиссия изучала будущую столицу, в городе прошел торжественный митинг. В резолюции Ак-Мечетского Уездно-городского комитета пишется, что руководство приветствует и одобряет перенос столицы в Ак-Мечеть, как направленное к практическому осуществлению заветов вождя Ленина «ближе к массам», в гущу киргизских масс: «Советская власть не на словах, а на деле завершает вопрос национального самоопределения прежде угнетенной, отсталой киргизской национальности и тем самым предоставляет широкую возможность к дальнейшему развитию и закреплению политической, экономической и культурной жизни бедноты».

Безусловное уплотнение

В марте 1925 года издали четыре постановления по городу Ак Мечети:

— о запрещении свалки мусора и нечистот в черте города и приведение города в надлежащее санитарное состояние — путем очистки дворов и улиц;

— о предоставлении всеми квартикомами и домкомами сведений о размерах жилой площади в кварталах, занятых под квартиры граждан;

— о запрещении возводить новые постройки без ведома Комхоза и плана;

—о неприкосновенности геодезических знаков, оставляемых землемерами при съемочных работах по городу.

В Ак-Мечети совещания комиссии проходят каждые 3-4 дня и заканчиваются в 8-9 вечера. Не хватает не только помещений под нужды правительственных учреждений, но и стройматериалов.

Комиссия Кенжина пишет Совнаркому КССР, что городу срочно необходим лес, цемент, стекло, листовое железо, гвозди, печные и дверные приборы, краска и т.д. Кирторгу поручено немедленно открыть в Ак-Мечети торговые точки по реализации всего перечисленного. Комиссия считает, что кредиты нужно потратить на укрепление берегов Сыр-Дарьи и на работы по орошению. Кроме того, Кирнаркомзему предложено принять срочные меры к облесению (озеленению – прим. автора) города Ак-Мечети.

На 4 января 1925 года в городе на учете состояло 225 безработных, из них строительных рабочих – 10-15 человек. Впоследствии на строительство красной столицы привлекли 562 человека.

10 марта 1925 года Президиум Ак-Мечетского Угоркома постановил создать чрезвычайную жилищную пятерку «для планомерного переселения и размещения рабочих, подлежащих выселению из муниципализированных и национализированных домов». Был составлен план переселения и размещения служащих и рабочих, что на деле означало уплотнение – 1 кв. сажень (4,5 метра) на одного человека. Частным лицам, живущим в муниципализированных домах, велели найти себе квартиры в частных домах в течение двух недель.

Заведующий ГУКХ после поездки в Ак-Мечеть просит Кенжина разрешить выселить из муниципализированных домов нетрудовые элементы и «ввиду неимоверного загрязнения улиц и площадей города, угрожающего развитием массовых эпидемий, разрешить Уисполкому применить трудовую повинность местного городского населения для очистки города».

Доклад комиссии (Кенжин, Акаев, Тынышпаев, Зиновьев и Кохановский) о результатах обследования города: «За две недели проведено обследование 113 муниципализированных и национализированных домов, большинство требует обязательного ремонта. Общая жилая площадь обследованных зданий – 3 870 80 кв. сажени. Стоимость ремонта всех перечисленных зданий —240 490 рублей. Помимо этого, произведен учет 616 частных домов с количеством комнат 2202 и площадью 7 072 кв. саж. В них живут 6644 человека, из них торговцев – 1547 человек, и для размещения сотрудников можно рассчитывать на площадь около 1000 кв. саж. Есть один клуб и библиотека. В городе 3 бани упрощенного типа и они не смогут обслужить нужды граждан с перенесением центра в Ак-Мечеть. Комиссией признана необходимость постройки новых бань, для чего отведены места по городу».

Составлена смета сооружения водопроводной сети, из-за отсутствия электричества город пользуется керосиновым освещением, для его электрификации необходимо 150 000 рублей.

Нужно еще установить телеграфную линию прямого сообщения Ак-Мечеть-Москва, построить радио, телефонную сеть, приступить к устройству арыков по улицам с обсадкой деревьями (установили даже праздник деревонасаждения).

Арыки будущего центра засорены, на окраинах города свалки. По устройству канализации в Ак-Мечети составлен проект на сумму 440 тыс. рублей. Комиссией создан генеральный план города: «установлено местоположение будущего роста города в северо-восточном направлении, кроме того, имеются пустующие участки земли в самом городе. Сумма постройки новых зданий – 2 340 000 рублей. Подробная разбивка плана будущего города, с нанесением парков, бульваров, садов, площадей рынков не производилась из-за ограниченного срока».

1 марта 1925 года комиссия по обследованию Ак-Мечети просит деньги, отпущенные на культурно-просветительские цели, направить на строительные работы по возведению новых построек в городе. Кроме того, Кенжин предлагает отвести земли под огороды для обеспечения сотрудников овощами, и пишет, что необходимо договориться в Оренбурге с артелью болгар на предмет занятия ими огородным делом в Ак-Мечети, сдачу же участков земли под огороды провести на льготных условиях. Он же просит выяснить стоимость и условия переброски из Оренбурга квалифицированных рабочих: столяров, маляров, каменщиков и т.д.

15 апреля город переименовали в Кзыл-Орду, но в документах, в переписках,в директивах по привычке пишут старое название. 24 апреля 1925 года Комиссия Совнаркома составила календарный план переезда учреждений из Оренбурга в Кзыл-Орду. 13 мая 1925 года Тынышпаев говорит, что, не смотря на сообщение пятерки об освобождении домов, на деле жильцы продолжают там оставаться и их присутствие не позволяет ремонтировать дома.

В мае 1925 года Совет Народных Комиссаров под руководством Ныгмета Нурмакова просит форсировать ремонтные работы — закончить их ранее намеченного срока – до 1 июля и выделяет на это из краевого фонда 50 тысяч рублей.

Тратились деньги не только на обустройство столицы, но на сам переезд сотрудников. Распоряжением Правительства РСФСР приказано командируемым платить в течение первых трех месяцев в новом месте работы двойную тарифную ставку.

Но даже это не мотивирует госслужащих на переезд. Председатель Совета Народных Комиссаров Абылай Сергазиев считал, что в связи с переездом центра в Кзыл-Орду возможен уход специалистов, и предлагал всем учреждениям не принимать на службу сотрудников без согласия прежнего работодателя.

Всё сложно

На городские улицы новой столицы вываливается навоз, зола, мусор, трупы домашних животных, стоит невыносимое зловоние. По сообщению комиссии улицы чистили целый месяц, даже пришлось прибегнуть к огню, чтобы уничтожить мусор. Пришлось срочно ремонтировать водокачку – без нее был не возможен полив улиц, без которого летом город окутан облаками едкой пыли.

1 июня на совещании констатируется: защитные сооружения вокруг города не возведены, озеленение провалилось – большой процент саженцев не дал всхода, кредиты, отпущенные на укрепление берега у города, Водхозом потрачены на другие цели. Прямого телеграфного провода Москва не дает, дома ремонтируют с трудом, потому что сложно выселить людей, постоянные перебои с поставкой стройматериалов, людей больше, чем квадратных метров. Тем не менее, Тынышпаев гарантирует окончание ремонта во всех муниципальных домах к 25 июня.

При этом финансовое положение самой комиссии тяжелое — новые ассигнования из центра не поступают. Рабочие осаждают комиссию, требуя расчёта — для этого нужно 35-36 тысяч рублей, но такой суммы, конечно, нет, и приходится «незначительными выплатами сдерживать требования рабочих». Необходимо сделать ремонт сразу в 232 домах, но это невозможно из-за отсутствия и денег, и рабочих, и действий инспектора труда. Кенжин пишет, что комиссия работает в тяжелой обстановке и условиях: в начале квартирный фонд учитывался на основании твердой нормы, указанной Госпланом, но теперь Совнарком разрешил Наркоматам перебросить большее число сотрудников и учреждений.

Комиссия по перемещению столицы закончила свою работу в ноябре 1925 года, передав все наработки Строительно-Техническому комитету при НКВД, как своему преемнику по дальнейшему строительству Кзыл-Орды. Напоследок комиссия наметила территории для нового города и сделала план с расчетом его роста на 40 лет вперед. Был создан Строительно-технический комитет, который запроектировал постройку зданий партшколы, школ, больниц и т.д. В границы утвержденного правительством Генплана оказались занесены земли сельского значения и частные владения.

Если говорить об итогах работы, то комиссия занималась в первую очередь подготовкой помещений – нужно было разместить 83 госучреждения с числом сотрудников 1081 человек, считая на каждого сотрудника нормальную по местным условиям площадь 2,5 кв. сажени – напоминаем, что для жителя города в это же время предполагалась норма в 1 сажень. Необходимая площадь для размещения учреждений и сотрудников с семьями была 10 288 кв. саж, тогда как всей полезной площади имелось 11 314 8 кв. сажени, при таком расчёте на одного человека приходилось бы 0, 80 сажени.

«Главный вопрос, стоящий перед комиссией – рациональное распределение жилой площади, как в муниципализированных домах, так и в частно-владельческих путем уплотнения, переселения, а также и выселения нетрудового элемента за пределы города на окраины. Комиссии пришлось быстро приспособить целый ряд нежилых помещений, как-то: амбары, кладовые и торговые помещения под жилые. В итоге «размещение произведено ниже так называемой, голодной нормы и носит характер временной меры – до нового строительства», - подводится итог работы комиссии Кенжина.

Первый год

В 1925-1926 годах в новую столицу в поисках лучшей жизни хлынули люди со всей страны, но никакой регистрации в городе не велось, предполагалось, что в нем в 1926 году проживало уже не меньше 24 тысяч человек (в момент переноса центра было около 10 тысяч). Поэтому, несмотря на развернувшееся строительство, жилищный кризис был очень острым. Частное строительство приняло стихийный оборот — дома возводились без разрешения и контроля — по приблизительному подсчету так построили до 150 сооружений. Разрешенная же законом стройка шла вяло из-за бюрократии.

По сравнению с 1925 годом в 1926-ом строительство уже носило системный характер. Ожидалось, что в 1926 году Центр выделит на строительство столицы 1 600 000 рублей, на них собирались построить правительственное здание, провести водопровод и расширить электростанцию, укрепить берега реки, на деле же был выделен 1 млн рублей. На них решили достроить 25 жилых домов, больницу, вендиспансер, прачечную, дооборудовать электростанции, укрепить берега реки Сыр-Дария.

Не хватало не только жилья, но и школ, и больниц. За год учащихся стало больше на 374 человек, а учителей – всего на 2 человека. В школы не смогли принять 230 человек.

В Кзыл-Ординской больнице за год коек увеличилось с 15 до 60. Общее число госпитализированных в 1925 году – 656 человек. Первое место по заболеваемости занимал туберкулез, затем малярия, глистовые заболевания, брюшной тиф, сыпной тиф, скарлатина и грипп. С переездом центра была открыта больница на 45 коек, амбулатория с 6 кабинетами. В 1925 году амбулатория пропустила 23 405 человек – если верить этой цифре, то за медицинской помощью обратился каждый житель Кзыл-Орды, но скорее всего амбулатория обслуживала и жителей уезда. В ноябре 1925 года открылись туберкулезный и венерический диспансеры.

Для города с таким количеством населения был высокий уровень преступности: возбуждено 833 дел, в большинстве случаев они касались хулиганства, до суда дошло лишь 9 дел.

Благоустройство города шло вяло: на дорогах выбоины, скудное освещение, пыль и смерчи, забитые арыки, в которых стоит вода, в ней заводятся комары, все это чревато эпидемией малярии.

«Проведенные мероприятия по сравнению с тем состоянием города, в каком он находится, настолько ничтожны, что здесь потребуются долгие годы и значительные денежные средства», — писалось в докладе для Совета Народных Комиссаров в 1926 году. Кажется, руководство молодой республики начинает осознавать свою ошибку.

Местная власть заключает, что своими силами не сможет навести порядок с ирригацией: для ремонта арычной и водопроводной сети нужны значительные средства, но их нет.

В июле 1926 года пущена в действие городская электростанция. Она в состоянии питать 2250 ламп в 25 свечей, установлено по городу около 20 фонарей. Вновь выстроена городская бойня с жилыми и подсобными помещениями с пропускной способностью до 500 голов в сутки. Открыто летнее кино в городском парке. Оборудована пожарная команда со штатом 18 человек при двух автомобилях.

С переездом столицы в Кзыл-Орду оборот торговой сети возрос в 9 раз. Поднялся удельный вес кооперативной торговли. Но город все еще слабо снабжался галантерейными товарами – чулками, перчатками, головными уборами и проч. «Совершенно не завозятся готовые платья», — пишется в отчете.

Одна из самых важных проблем в новой столице была связана с продуктами питания: в достаточной мере в Кзыл-Орду завозились лишь мука и мясо, овощей практически не было: «Продукции местных огородников недостаточно, поэтому цены крайне высокие – картофель 5 руб. за пуд. Завоз овощей из других регионов до сих пор не налажен из-за финансовой слабости местной кооперации. Еще острее чем с овощами стоит вопрос снабжения молочными продуктами – молоко, масло, сыр, яйца и прочее, причины те же, что с овощами», - писалось в отчетах в 1926 году.

Если максимальная посевная площадь в уезде в 1912 году была 31 217 десятин, то в 1926 – 10 000 десятин. Для того, чтобы развивать сельское хозяйство, зимой пригородные хозяйства объединили в артель огородников в составе 200 хозяйств, она получила из Сельхозбанка ссуду в 8000 рублей для закупа семян, машин и скота. Был создан совхоз с молочной фермой кооператива с площадью земли в 25 десятин.

Австрийская коммуна в Кзыл-Орде

В декабре 1925 года Совет Народных Комиссаров КССР разрешил въезд из Австрии в Казахстан сельско-хозяйственной эмиграционной коммуне «Ульфельд», которой отвели участок Большой Сабалак для создания показательного хозяйства. Коммуну создали австрийские рабочие, в 1925 году они решили поехать в Советский Союз, чтобы помогать строить социализм. 31 марта 1926 года в Кзыл-Орду прибыл первый транспорт Австрийской Эмиграционной сельско-хозяйственной коммуны в количестве 203 человек. Они добирались до Казахстана три недели и получили земельный надел — 2500 гектар сроком использования на 20 лет. Они привезли с собой имущество на сумму 64 тысячи рублей и наличных денег в размере 2800 рублей. Им пришлось потратить много времени и сил на выкорчевку колючки и другой растительности, на создание ирригационных сооружений, им пришлось прорыть главный канал и арыки длиной до 7 км, установить водокачки, построить бараки временного типа для жилья, кухни, пекарни, склады и так далее.

«Обстановка, в которой очутилась коммуна – голая степь, пески, жара, предстоящие условия тяжелого физического труда, повлияли на слабых духом: началось бегство из коммуны. Часть членов была недовольна Правлением коммуны, главным образом, председателем, за вводимую твердую дисциплину, начались группировки и уход из коммуны. В результате на 15 сентября коммуна имела 139 человек, из них 118 мужчин, 17 женщин и 14 детей. Дальнейшая утечка членов не наблюдалась – видимо, в коммуне остался более здоровый элемент», - пишется в докладе на имя Джандосова.

Большинство участников коммуны бежали в Советский Союз от трудностей послевоенной жизни в Австрии. Тогда из-за безработицы и нищеты люди были готовы уехать куда угодно, и поскольку в других странах охотнее всего принимали фермеров, то австрийцы в анкетах указывали этот род занятий.

Коммуна засеяла багерной пшеницей до 55 десятин, из них значительный процент не дал всходов, снято урожая до 800 пудов. Картофель тоже дал слабый урожай. Коммуна была не способна не то что помочь горожанам, она себя смогла обеспечить пропитанием лишь на 10%. Правительство неоднократно помогало австрийцам – и кредитами, и безвозвратными выплатами и оплатой пропитания. К 1927 году коммуна получила кредитов на 119 800 рублей, положение было настолько сложным, что руководство республики, понимая, что образцово-показательная кампания проваливается, пригласило в коммуну местного опытного агронома-организатора, и признала австрийцев переселенцами, что давало им право на получение ссуд.

Внутри самой коммуны было много проблем и противоречий. Очень быстро оказалось, что в ней всего 40 коммунистов, остальные были социал-демократами или беспартийными.

В 1927 году в коммуну прибыли еще 90 австрийцев, в основном это были члены семей первой партии переселенцев. Но в том же году сама коммуна приняла решение о роспуске из-за того, что она не справляется с поставленными перед ней задачами. Ее имущество распродали, большинство австрийцев вернулись домой, но часть осталась в Казахстане – их потом расстреляют как шпионов.

Австрийский режиссер-документалист Лана Берндл уже несколько лет занимается историей коммуны, она собирается снимать фильм об этой истории, забытой как в Австрии, так и в Казахстане. Ей удалось найти потомков участников коммуны в Австрии, сейчас она ищет родственников переселенцев, оставшихся в Казахстане.

Расследование. Коррупция

Мы уже привыкли к тому, что сейчас любая большая стройка, - будь до ЭКСПО или строительство метрополитена, оборачивается очередным крупным коррупционным скандалом. Оказывается, почти 100 лет назад было почти тоже самое. Правда, тут стоит заметить, что возможно, расследование и его выводы были нужны для того, чтобы как-то объяснить провал переноса столицы в Кзыл-Орду, стоивший около 7 млн рублей. В 1928 году Комиссия по обследованию строительства г. Кзыл-Орда, Алма-Ата и тракта Фрунзе-Алма-Ата обнаружила нарушения в работе комиссии Кенжина. Теперь внезапно оказалось, что «занятие частновладельческих домов для сотрудников госучреждений велось с нарушением прав владельцев, производство ремонта в этих домах велось без согласия на то домовладельцев и без юридически оформленных отношений Горсовета с ними. Способ погашения сумм, затраченных правительством на ремонт этих владений, является явно разорительным для владельцев».

НКВД республики вменялось в вину то, что оно не обратило внимания на деятельность находящегося в ведении Стройбюро, а в дальнейшем и вовсе стремилось всячески прекратить расследование дела о нарушениях при переносе столицы. Кроме того, НКВД КАССР санкционировал муниципализацию частновладельческих домов. Народный комиссариат юстиции КАССР во время производства строительства «допустил небрежность в деле укрепления революционной законности: не было проявлено достаточной инициативы в опротестовании незаконных постановлений, касающихся вопросов муниципализации и занятия частновладельческих домов под ремонт. Не было возбуждено уголовного преследования против лиц, виновных в бесхозяйственном ведении дела строительства в Кзыл-Орде».

«Комиссия товарища Кенжина, руководившая переводом столицы, подготовкой и ремонтов домов, допустила ряд беззаконных действий: захватила большое количество домов, принадлежащих трудящимся, произвела в них без согласия владельцев ремонт по своему усмотрению. При проведении ремонта проявила небрежность и бесхозяйственность: работы производились без плана и смет, большинство работ чрезвычайно низкого качества – печи не обогревали, полы потрескались и т.д. Стоимость работы в некоторых домах чрезвычайно высока, достигая иногда стоимости самого дома, а иногда превосходя фактические затраты в 5 раз».

Припомнилось и то, что место для постройки электростанции выбрано на окраине города, на расстоянии 4 верст от его центра, что удорожило стоимость электроэнергии. Следователей возмутили непомерно большие накладные расходы на содержание аппарата Стройбюро — они доходили до 26% затраченных на строительство сумм.

Комиссия СНК РСФСР предложила отменить состоявшуюся в 1925 году муниципализацию частновладельческих домов и немедленно вернуть имущество, приостановить взыскания с частных владельцев сумм, затраченных правительством или Горсоветом на ремонт частновладельческих домов.

«Вывод: строили плохо, затратили денег много, а эффекта никакого», - докладывает товарищ Лычев первому секретарю ЦК Компартии Казахстана Филиппу Голощекину, добавляя, что ему непонятна спешка, с которой переносилась столица – ведь из Оренбурга правительство республики никто не гнал.

Голощекин соглашается, что переезд в Кзыл-Орду проводился чрезвычайно быстрым темпом, а при решении о переносе столицы не были учтены ни климатические, ни экономические условия, «но винить в этом казахское правительство нельзя. Вопрос о переезде решал ряд общественных организаций, а не один КазЦИК и Совнарком». Тут же он пересказывает диалог неизвестных товарищей со Сталиным, который на сообщение о том, что из Кзыл-Орды столицы не выйдет, ответил в духе, что «не плохо, если еще один город будет в Казахстане, это тоже имеет большое значение».

Комиссия по расследованию строительства в Кзыл-Орде предложила возбудить уголовное преследование против всех лиц, допустивших бесхозяйственность и злоупотребление при строительстве Кзыл-Орды. Но, видимо, тогда – в 1927-28 годах всё всем простили, а столицу перенесли в Алма-Ату. Большинство действующих лиц – Нурмакова, Тынышпаева, Кенжина, Ходжанова, Голощекина расстреляют спустя 10 лет, но не за провал с Кзыл-Ордой.

Использованы материалы из фонда Архива президента Республики Казахстан.