​Как экономика Казахстана пережила 2020 год?

Макроэкономика

По мнению экономиста Алмаса Чукина, 2020 год заканчивается для экономики не так плохо, как мог бы: «По всем ожиданиям ее падение составит 3-4%. С этой точки зрения год получился плохой, но не весь этот минус обусловлен пандемией. В большей степени он связан с обвалом цен на нефть, ограничениями в рамках сделки ОПЕК+ и другими факторами. Пандемия, впрочем, тоже оказала заметное воздействие. До нее ситуация в промышленности, строительном секторе и сфере услуг была нормальной, а потом все кардинально изменилось. Самой пострадавшей оказалась сфера услуг, как наиболее связанная с людьми».

Центр исследований прикладной экономики (AERC) в свою очередь оценивает падение реального ВВП Казахстана на 3,6% относительно 2019 года. Его значение достигнет минимальной отметки с 1995 года. Вместе с тем рост среднегодовой потребительской инфляции ускорится до 7,9%. Среднегодовой курс доллара к тенге может достичь уровня в 421,8, демонстрируя ослабление тенге на 10,2% по сравнению с 2019 годом. Также AERC прогнозирует, что текущий счет платежного баланса будет равен $9,7 млрд (или 7,3% к ВВП), а дефицит госбюджета – 2,9 трлн тенге (или 4,3% к ВВП).

Налоговые поступления в госбюджет снизятся на 12,7%. Поступления по корпоративному подоходному налогу сократятся на 10,9% до 1,76 трлн тенге, по налогу на добавленную стоимость − на 8,2% до 2,5 трлн тенге, а по индивидуальному подоходному налогу, напротив, вырастут на 7,3% до 9,4 трлн тенге. Затраты госбюджета и квазигосударственного сектора могут возрасти на 19% до 16,1 трлн тенге. В 2020 году страна планирует добыть 84,9 млн. тонн нефти, против 90,5 млн. тонн годом ранее. Годовой прирост в строительстве AERC ожидает на уровне 6,5%, в сельском хозяйстве – 4,9%, в обрабатывающей промышленности – 3,7%. Сфера услуг продолжит падать: индекс физического объема торговли за 9 месяцев уже уменьшился на 9,5%, а транспорта и складирования – на 17,1%. Расходы домашних хозяйств на конечное потребление по итогам 2020 года, согласно оценке AERC, вырастут всего на 0,9%, что связано с падением реальных доходов населения на 0,9% из-за высокой инфляции.

Наиболее важной мерой он считает выплату 42500 тенге гражданам, оставшимся без работы и прочих доходов. Эффект от отсрочек по налоговым платежам и льготного кредитования эксперт назвал трудным для оценки. Это не значит, что правительство бездействовало, но внятной программы оно не предложило, подчеркивает он.

В 2021 году, согласно прогнозу AERC, экономика может вырасти на 4,1%. Инфляция при этом сложится на уровне 6,1% с учетом ожиданий постепенного восстановления экономической активности в стране, а также ожиданий постепенного ужесточения монетарных условий Национальным банком в 2021 году. Дефицит текущего счета сократится до $6 млрд долларов или 3,3% к ВВП. Это произойдет за счет увеличения профицита торгового баланса и улучшения дефицита баланса услуг. Дефицит государственного бюджета сократится до 4% к ВВП. Налоговые поступления могут увеличиться на 13,1% до : по КПН на 8,1% до 1,9 трлн тенге, по НДС на 11,8% до 2,8 трлн тенге, а по ИПН на 4,1% почти до 9,8 трлн тенге. Номинальные денежные доходы граждан предположительно вырастут на 2,9%.

От защитных мер, говорит Чукин, стране необходимо переходить к более активным мерам, которыми может стать создание институциональных условий для бизнеса и предпринимателей. Они могут касаться снижения доли государства в экономике, снижения барьеров во внешней торговле, открытие рынка земли для предпринимателей, решение вопросов энерго- и водоснабжения и т.д. Нынешние же меры точечной поддержки эксперт подверг критике, поскольку они создают привилегии для определенных компаний, считающихся критически важными для экономики. «Но ни одного серьезного национального чемпиона я не вижу. В результате государство просто разбрасывается деньгами. Через льготное кредитование приоритетных игроков происходит полное искажение кредитного рынка и конкуренции», - констатирует экономист.

Монетарная политика и состояние финансового сектора

Олжас Тулеуов, советник председателя Национального банка, заметил, что пандемия бросила новые вызовы правительствам и центральным банкам всех стран. 9 марта 2020 года в результате двойного шока, вызванного распространением коронавируса и разрывом сделки ОПЕК+, нефтяные котировки обвалились на 24% за день, на 48% – с начала года до $34,4 за баррель. В апреле стоимость нефти марки Brent в моменте опускалась ниже $16 долларов впервые за последние почти 20 лет.

В этих условиях обменный курс тенге начал ослабевать, что с учетом его переноса на внутренние цены увеличивало инфляционные риски. Для защиты активов в национальной валюте, снижения давления на тенге и смягчения эффекта переноса обменного курса на цены 10 марта Нацбанк повысил базовую ставку с 9,25% до 12,0%, с расширением коридора до плюс-минус 1,5 процентных пункта. В то же время для сохранения финансовой устойчивости системы и нормального функционирования валютного рынка регулятор в марте впервые применил метод Франкфуртского аукциона на площадке KASE, а также провел валютные интервенции на сумму $1,5 млрд.

Координация действий субъектов квазигосударственного сектора на валютном рынке путем обязательной продажи части экспортной выручки, регулирования ставок депозитов, конвертации гарантированных трансфертов из Нацфонда и других мер поддерживали предложение иностранной валюты на внутреннем валютном рынке. На денежном рынке в условиях волатильности и повышенного спроса Нацбанк предоставлял банкам ликвидность в тенге без ограничений.

Поэтапное улучшение ситуации на внешних рынках в связи с достижением сделки ОПЕК+ в апреле и постепенным смягчением карантина в мире также способствовали стабилизации внутреннего рынка. В результате тенге после максимального ослабления до 448,5 тенге за доллар уже к июню укрепился до 397,27. «Оперативность мартовского решения по базовой ставке в ответ на усиление неопределенности и внешних рисков позволила снизить угрозу падения спроса на тенговые активы, предупредить паническое ослабление обменного курса и нейтрализовать сопутствующие этому риски для финансовой и макроэкономической стабильности. Благодаря этому решению стабилизировалась долларизация депозитов – после скачка до 46,7% в марте, по итогам 10 месяцев долларизация вернулась на уровень ниже начала года – 40,8% (в начале года – 43,1%). Предпринятые меры позволили не только стабилизировать ситуацию на валютном рынке, но и снизить риски потенциального всплеска инфляции», - полагает Тулеуов.

По мере стабилизации внешней и внутренней ситуации на рынках Нацбанк начал смягчение денежно-кредитных условий. 6 апреля базовая ставка была снижена до 9,5% с расширением коридора до плюс-минус 2,2 п.п., а 20 июля – до 9% с сужением кордиора до плюс-минус 1,5 п.п. При последующих решениях Национального банка базовая ставка была сохранена на уровне 9%, при этом 14 декабря 2020 года – в рамках последнего на этот год решения процентный коридор был сужен еще на 0,5 п.п. до плюс-минус 1,0 п.п.

«В настоящее время денежно-кредитная политика Национального банка носит стимулирующий характер, что отражается в нахождении реальной процентной ставки (базовая ставка за минусом инфляции) по итогам ноября на отметке 1,7%, то есть ниже своего равновесного значения – 3-3,5%. Текущий уровень базовой ставки поддерживает процесс восстановления роста экономики Казахстана, учитывая при этом риски инфляции. Решения по монетарной политике Национального банка в 2021 году будут приниматься с учетом соответствия фактической динамики инфляции ее целевым ориентирам, скоростью снижения инфляционных ожиданий, восстановлением спроса, а также баланса инфляционных рисков», - резюмировал экономист.

Что касается ситуации в финансовом секторе, то, по словам специалиста по риск-менеджменту Тимура Абилкасымова, эффект от шока этого года был отложен на 11-17 месяцев. На сегодняшний день статистика показывает некоторое улучшение обстановки на банковском рынке. К примеру, объем неработающих кредитов на системном уровне, вопреки шокам, за 11 месяцев снизился на 0,38% до 7,86%. Доходность банков, несмотря на сокращения их количества, по итогам года могут вырасти на 2,4%.

«Сложно поверить, что кризис, вызванный пандемией, не повлиял в значительной степени на доходность и качество портфеля банков. Вероятнее всего, отложенный эффект начнет проявляться в следующем году и кредиты 3 стадии (безнадежные) будут расти. Несмотря на потенциальное ухудшение ссудного портфеля многие из банков имеют достаточный запас капитала. Тем не менее есть банки, которым следует докапитализироваться, чтобы повысить устойчивость», − замечает эксперт.

В следующем году банки продолжат развивать клиентские сервисы с использованием современных технологий, ожидает Абилкасымов. Уже сейчас, по его словам, из объявленных вакансий заметно, как растет спрос на Data Science специалистов и программистов. Возможно, цифровые банки, которых ранее не было, могут зайти на казахстанский рынок.

Финансы предприятий

Поскольку в Казахстане еще не было зафиксировано ни одного дефолта или остановки деятельности нацкомпаний, можно утверждать, что денежный поток на операционную деятельность и обслуживание обязательств у них есть, подчеркивает экономический обозреватель Сергей Домнин. В секторе МСБ, при этом, количество активных компаний оказалась выше, чем годом ранее. Ключевым фактором устойчивости корпоративного сектора в целом оставалось сохранение спроса на промышленные товары: нефть, газ, металлы, уран, удобрения. В МСБ и компаниях из пострадавших секторов поддержку бюджетам компаний оказывали налоговые льготы и послабления. Держаться на плаву многим компаниям помогли и оперативные решения менеджмента, который смог быстро перестроить бизнес-модель, либо найти новые каналы сбыта, а местами даже провести форсированную цифровую трансформацию компаний.

Домнин, в противовес Чукину, считает, что освобождение и отсрочки по налоговым обязательствам и социальным платежам оказались достаточно эффективной мерой, поскольку позволили бизнесу в наиболее пострадавших секторах сократить расходы. При этом оба эксперта согласны, что меры по стимулированию деловой активности оказались доступны преимущественно ограниченному кругу компаний, которые получали поддержку и до кризиса. Неоднократно предприниматели указывали на то, что условия участия в госпрограммах достаточно сложны, процесс бюрократичен. Кроме того, они предполагают некие дополнительные обязательства по налоговым платежам и объемам производства, которых не требуют банки при выдаче кредитов по рыночным ставкам.

«Однако нацкомпаниям приходится непросто в части инвестиций: некоторые проекты пришлось перенести или растянуть из-за неблагоприятной эпидемической обстановки, другие (что в основном характерно для частных крупных и средних компаний) оказались временно неактуальны из-за сокращения денежного потока», - отметил Домнин. Но некоторые все же продолжали наращивать вложения. В качестве примера эксперт привел КТЖ, хотя все остальные портфельные компании ФНБ «Самрук Казына» наблюдали чистый отток средств по инвестиционной деятельности.

Если говорить об инвестициях частного сектора и МСБ, то на эти компании больше влияла отраслевая специфика. В нефтедобыче и нефтепереработке объем инвестиций в этом году заметно упал, тогда как сельское хозяйство, пищевая промышленность, легпром, металлургия, автопром в этом году на подъеме. Особенностью этого кризиса стало то, что инвестиции в основной капитал малых предприятий показывали рост − по итогам 10 месяцев он составил 19,7%.

В 2021 году крупные компании, чья продукция ориентирована на экспорт, будут зависеть в первую очередь от состояния спроса, то есть мировых цен на данные товары. Цены в свою очередь будут зависеть от состояния мировой экономики, динамики восстановления на ключевых мировых рынках, а также роста в Китае. Предприятия, чья продукция ориентирована на внутренний рынок, будут зависеть от состояния спроса госсектора и потребительских рынков, а также состояния крупных экспортных компаний.

Редкий кризис обходится без банкротств, подчеркивает эксперт. Но в казахстанском контексте процедура банкротства остается сложной и растянутой во времени: «Логично, что будет расти доля компаний с приостановленной деятельностью. Пока основная метрика необслуживаемой задолженности – абсолютная и относительная динамика объема NPL 90+ – в банковской системе Казахстана в среднем остается положительной, при этом у нескольких банков этот показатель растет, и все идет к тому, что их деятельность будет приостановлена, либо эти банки будут спасать акционеры и правительство».

Состояние бюджета

В условиях пандемии почти половина доходной части бюджета − 4,7 трлн тенге − была выделена из Национального фонда. Эти средства оказали определенную поддержку гражданам и экономике, но помогли далеко не всем, считает экономист Шолпан Айтенова: «Единовременную помощь получили всего 3 млн. казахстанцев, но не получили их дети и другие лица, находящиеся на их иждивении. По данным экспертов, не весь пострадавший МСБ смог получить господдержку, отсрочка кредитов оказалась отсрочкой и накоплением проблем, которые МСБ не способен решить за период локдауна. Анализ государственных закупок свидетельствует, что наибольший объем помощи получила одна строительная компания, которой было выдано почти 95 млрд тенге на быстрое возведение больниц по всей стране».

Однако правительство оказалось неспособно обеспечить целостную и прозрачную картину по всем мерам финансовой и нефинансовой поддержки во время пандемии. Какая часть бюджета была потрачена как текущие расходы, а какая часть на борьбу с пандемией, и какой эффект оказали меры нефинансовой поддержки – все это, поясняет Айтенова, осталось неизвестным. «Даже информация по гуманитарной помощи на борьбу с коронавирусом, оператором которой является СК Фармация была опубликована после серии скандалов и запросов общественности», − добавила эксперт.

Было очевидно, что экономика и финансовые потоки компаний не смогут восстановиться так быстро. В связи с этим правительство взяло крупнейший за последние годы кредит в $1,5 млрд у Азиатского банка развития на борьбу с коронавирусом. Но при принятии этого решения не хватило прозрачности и подробных данных: ни парламент, ни правительство не сочли нужным широко обсуждать с общественностью детали займа.

Бюджет на 2021 год, утверждает Айтенова, принят с учетом продолжающихся проблем в экономике. В него заложен самый высокий уровень дефицита в 3,4% от ВВП. Резерв правительства увеличен более чем в три раза по сравнению с 2018 годом и составляет 343 млрд тенге. В то же время правительство ожидает увеличения доходной части бюджета за счет квазигосударственного сектора. Его ожидаемый вклад в бюджет составит 243 млрд тенге, что почти в три раза превышает плановые показатели 2018 года. При этом государство рассчитывает получить 167 млрд тенге только в качестве дивидендов, что почти в тринадцать раз больше, чем в 2018 году. Это, по словам Айтеновой, указывает на то, что правительство не пыталось получить еще больше доходов от квазигосударственного сектора в благополучные годы.

Вместе с тем она обратила внимание на то, что в законе о гарантированном трансферте из Нацфонда на 2021-2023 годы впервые говорится о направлении этих средств на выплату пенсий. Таким образом правительство гарантирует выплаты пенсий независимо от экономической ситуации и налоговых поступлений. Это говорит о приоритетности выполнения социальных обязательств для государства. Тем не менее, в расходах республиканского бюджета по-прежнему наблюдаются непрозрачные и, возможно, нецелесообразные расходы. Например, 2,2 млрд тенге на заграничные командировки для министерства иностранных дел, или 843 млн. тенге для министерства культуры и спорта на формирование национального туристского продукта, а также его продвижении на внешнем и внутреннем рынках.

Состояние внебюджетных фондов

Экономист Касымхан Каппаров в первую очередь указал на то, что в ситуации падения налоговых сборов государство начало использовать ресурсы внебюджетных фондов. Средства на выплату 42500 тенге были взяты из Государственного фонда социального страхования, другая часть была привлечена из Фонда медицинского страхования. Бюджетная же недоимка по налогам закрывалась за счет Нацфонда, из которого было выделено $7 млрд в рамках гарантированного трансферта. При этом государство не выпускало облигации на внешних рынках, но увеличивало заимствования у международных организаций.

Примечательно то, что Нацфонд в 2020 году впервые провел операцию по покупке золота. «Это было сделано для пополнения валютных резервов. Я ожидаю, что в следующем году практика продажи золота в Нацфонд продолжится, потому что мы располагаем большими запасами этого металла, но его не получается продать. Нацбанк пытался предлагать его на внешних рынках, но покупатели не нашлись. Поэтому Нацбанк будет продавать его напрямую в Нацфонд, и это поможет выполнить условие, которое заложено в концепцию о Нацфонде, согласно которому его неснижаемый остаток должен составлять 30% ВВП. Нацфонд при этом продолжит направлять средства в бюджет, но количество золота в его портфеле будет увеличиваться», - объяснил эксперт.

Однако государство вряд ли начнет основательно использовать инструмент выпуска облигаций, полагает Каппаров. Несмотря на то, что правительство уже прибегало к нему для покрытия краткосрочного дефицита бюджета, стерилизуя одновременно излишнюю ликвидность банков и активы пенсионного фонда, проблемой для их выпуска остается высокая базовая ставка и инфляция. Номинальная доходность гособлигаций должна быть выше инфляции, только в этом случае этот инструмент заработает. Поэтому пока, заключает экономист, Казахстан будет продолжать получать внешние займы.