«Каждый считает себя знатоком в области атомной энергетики – как в футболе или сельском хозяйстве».

Серик Кожахметов, генеральный директор ТОО «Институт высоких технологий»,

дочерней компании АО «НАК «Казатомпром»

Экономика – это концентрированная политика.

Жулдыз Алматбаева, эксперт Института политических решений, специально для Vласти

Слова Серика Кожахметова, вынесенные в эпиграф (в ходе лекции по атомной энергетике, прошедшей в Клубе Института политических решений), думается, хорошо иллюстрируют то, что происходит в стране по восприятию идей развития атомной энергетики – это своеобразная линия раздела в обществе, идущая снизу доверху. Исключение составляют первые лица страны, отраслевые специалисты и отдельные самостоятельно мыслящие личности, способные анализировать информацию и формировать собственное мнение.

А что представляет собой остальная часть?

На лекции было заметно, что часть журналистов и даже экспертов настроены довольно скептично по отношению к атомной энергетике по-казахски. Сам Серик Касымович отметил подверженность радиофобии существенной части госслужащих (которые, понятно, плоть от плоти общества, полного ядерных страхов и мифов).

Отдельная категория – «зеленые» – которые на лекцию и не пришли (по опыту знают, что КИПР площадка, настроенная не на популизм, а на конкретику, стало быть, тут «разгуляться» не получится). Это реально «пятая колонна», сбивающая с толку население и нагнетающая совершенно неконструктивное давление. На самом деле, будь зеленые настоящими зелеными, они бы могли заняться, к примеру, возрождением саксаула. А что? Ведь Казахстан реально страна не степей, а пустынь, и процесс опустынивания продолжается. Почему бы нет? Но с саксаулом надо работать долго и упорно – быстрых дивидендов тут, в отличие от атомной темы, не получить. И это, надо отметить, просчет акординских политтехнологов, отражающий общий недостаток системы, выстроенной больше тактически, чем стратегически. Если согласиться с предположением, что зеленые были созданы Акордой как противовес растущей группе нацпатов, то можно сказать, что цель не была достигнута. Хотя зеленые могли бы стать по-настоящему конструктивной силой, которая, например, не позволила бы строить на Балхаше угольную ТЭЦ вместо АЭС. В условиях почти тотальной контролируемости партийного поля в стране это грубый просчет.

Такие же системные недочеты видятся и по части общества. Население постоянно недовольно тем, как мало с ним считается власть. Однако, власть идет на уступки (как в случае с Балхашом, который из-за радиофобии населения получит территорию, заваленную золой, площадью в 22,4 км² и выбросы в атмосферу в объеме до 84 000 тонн в год). Сейчас отдельные активные личности, путая топливо с отходами, выступают против МБЯТ и – получают поддержку сочувствующих, для которых размещение банка ядерного топлива по значению стоит в одном ряду с «Фукусимой в Казахстане» и «продажей Родины». Как в этой ситуации поступит власть? Как вообще она может поступить?

Давайте подумаем, в Казахстане мы имеем демократию или охлократию? Похоже, что де-юре это демократия, но де-факто – охлократия, потому что наше общество, за вычетом тонкой интеллектуально структурированной прослойки, больше похоже на толпу: не умеет системно отстаивать свои интересы (с трудом их вообще осознает), не имеет системных связей внутри, поддается манипулированию даже самого топорного пошиба. При этом наработано стойкое неприятие и недоверие официальной информации от госорганов (последний яркий случай – дело Челаха). Если принять эту гипотезу как верную, становится понятно, почему госорганы не сильно озабочены мнением этой толпы, лишь интересуясь время от времени ее настроением. Когда настроение толпы не очень, можно чем-то поступиться и пойти на удовлетворение каких-то ее ситуативных требований, но это очень далеко от реального прислушивания (которое в данном случае имеет не много смысла), не говоря о сотрудничестве.

Таков контекст или среда развития атомной энергетики в стране, вокруг которой понаверчено столько эмоций, спекуляций и прочего, что сама ее суть, в общем-то, в любой момент времени нуждается в объяснении.

МБЯТ, АЭС в Актау – мифы и реальность

Накал страстей у казахстанцев происходит вокруг двух объектов – планируемой к строительству АЭС в Актау и размещения Международного банка ядерного топлива в Усть-Каменогороске на базе складов Ульбинского металлургического завода.

Начнем с АЭС в Актау. В прошлом году одно из заседаний КИПР было посвящено ее строительству. Если изложить краткую суть вопроса, то дело в том, что в Актау энергетические мощности вырабатывают свой ресурс, а потребности города растут – после 2014 года образуется «крест». Городу не будет хватать электроэнергии, то есть актауцы будут сидеть в холоде зимой, в духоте летом и не иметь опресненной воды. Не говоря уже о промышленном развитии города. Вопрос может быть эффективно решен за счет строительства АЭС. Будет она небольшой – на 600 МВт, будет закрывать нужды города и гарантировать стабильный тариф на электроэнергию.

Международный банк ядерного топлива – склад на базе УМЗ, где будет храниться порядка 60 тонн (30 стальных запаянных бочек по 2 тонны каждая) гексафторида урана – это уран с уровнем обогащения, достаточным для энергетических целей и недостаточным для военных. Из гексафторида урана можно делать топливные таблетки для атомных реакторов. Из серии интервью можно привести основные объяснения о пользе МБЯТ. По сути дела, как поясняет разработчик ТЭО АЭС в Актау, географ и эколог Марат Шибутов (об этом же говорит и гендиректор ТОО «Институт высоких технологий» Серик Кожахметов), МБЯТ представляет собой своеобразную «банковскую ячейку»: страны, покупающие ядерное топливо, страхуют свои риски. То есть, если по каким-либо причинам срывается поставка урана, они могут получить нужный объем из МБЯТ. То есть, обладая этим банком, Казахстан становится «урановой Швейцарией».  Кроме того, Казахстан в таком случае становится политическим ресурсом контроля над Ираном: имея возможность брать топливо из МБЯТ, страна будет вынуждена закрыть свои обогатительные мощности, которые и питают подозрения Запада насчет иранской ядерной военной программы. Таким образом удалось бы ослабить узел, в котором сейчас углядывают зародыш Третьей мировой войны. Понятно, что в таком качестве Казахстан был бы ценным партнером для практически любого мирового центра силы, который при случае постарается не допустить киргизского или афганского сценария (даже при возможности для этого).

Теперь пройдемся по мифам, связанным с этими двумя объектами. По АЭС это страх повторения Чернобыля или Фукусимы. На самом деле, все три объекта и ситуации разные и уравнивать их нельзя. Во-вторых, самая страшная катастрофа действительно случилась на Чернобыле, но счет реально умерших на ЧАЭК не идет даже на сотню – десятки человек. Вообще же за всю историю АЭС в авариях, связанных  с радиацией, погибло менее 500 человек, как говорит С. Кожахметов, а в Казахстане таких аварий не было вовсе. Цифра в 500 человек по миру (и 0 по Казахстану) не идет ни в какое сравнение с количеством людей, умирающих ежедневно в авариях, больницах, криминальных случаях и т.д. По Фукусиме – там реактор не сломался, а был залит водой во время цунами. Даже при теоретической возможности цунами на Каспии, на чем так настаивают и напирают зеленые, стоит учесть, что глубокой является южная часть моря, а не северная, где и стоит Актау. То есть там не получится волны такой высоты, которая могла бы затопить АЭС.

Еще один миф – радиоактивное излучение. Это такая страшилка, суть которой многие не понимают, но боятся. На самом деле излучение можно получить, даже во время сна с другим человеком, снимая рентген легких, летая на самолете, работая за компьютером.

Кстати, год работы за компьютером (доза облучения – 1 мкЗв) вреднее, чем год проживания в радиусе 50 миль от АЭС (0,09 мкЗв). И, к слову, угольная ЭС дает больше облучения (0,3 мкЗв), чем АЭС. Что же до МБЯТ, то наглухо запаянные бочки не дают излучения. На мифе (штампе или невежестве, даже непонятно, как назвать), позволяющем путать ядерное топливо с радиоактивными отходами, не будем останавливаться: наверное, это какая-то точка невозврата, если для человека уголь (топливо) и зола (отход) – одно и то же.

Интереснее другой миф: наша коррумпированность, общая технологическая отсталость, возможность политических кризисов и прочее непременно приведут нас к катастрофе. Это тоже не совсем справедливо. Надо отдать нам должное: мы работаем с космосом, мы первые в мире по добыче урана, мы сохранили атомные технологии, которые уже утеряны на Украине. Более того, у нас большой потенциал – мы можем выйти на полный ядерный цикл (через СП с Россией) и тогда уж действительно – реальное устойчивое мировое лидерство в реально важной сфере, а не только в «межконфессиональном согласии». И про УМЗ не стоит забывать: десятки лет предприятие добывает десятки тысяч тонн урана – и ничего, обходится. Что до политических кризисов, тут сложнее. Понятно, что наша модель пока устойчива за счет сохранения лидера, вокруг которого все выстроено, но не за счет отлаженной системы, способной работать до некоторой степени автономно. В этом случае МБЯТ именно страховка на случай такого кризиса, а развитие атомной энергетики – возможность минимизировать кризисы на корневой стадии.

Атомная энергетика в мире

Одним из аргументов критиков атомной энергетики в Казахстане является якобы «мировой отворот» от АЭС после Фукусимы. Как пишут специалисты, это ситуативная реакция: полного отказа от перспективной отрасли не будет, пишет Ильдар Ахтамзян, к.и.н., МГИМО (У) МИД России. Автор пишет: «После Фукусимы в Японии из 55 реакторов к концу марта работал всего один с вероятностью и его остановки. В ФРГ отказались от продления работы своих энергоблоков сверх первоначально определенного периода и намерены закрыть все АЭС к 2022 г. (на основании закона, принятого еще в 2002 г.). Бельгия объявила о планах поэтапного отказа от атомной энергии, Швейцария не стала проводить референдум по вопросу о строительстве новых станций, в Италии референдум был проведен в июне 2011 г. и дал отрицательный результат».

Вместе с тем, на фоне впечатляющей картины развития атомной энергетики в мире нисходящий тренд в некоторых странах «не делает погоды» в целом. Развитым ядерным державам это даже на руку: без атома государства-«отказники» будут вынуждены импортировать энергию у других (та же Германия, скорее всего, у Франции).

Такой политический момент – один из трех аспектов трудности тотального отхода от атомной энергетики. Второй аспект – социальное значение – стоимость альтернативной энергии. Самый большой скачок в росте доли ВИЭ произошел в Германии, где альтернативная энергетика дотируется в значительной мере за счет спецтарифа, то есть за счет платежей населения. Как пишет Форбс, «в год дотации составляют почти €9 млрд. Или около €3,1 из тех €68, которые ежемесячно платило в последние годы за свет среднее немецкое домохозяйство». Готовы ли казахстанцы платить, грубо говоря, не 2 000 тг, а 20 000 тг – за то, что лампочка горит не за счет АЭС, а, например, «ветряка»? (К тому же, как уже не раз было писано, ВИЭ не подходят для промышленного использования за счет асинхронности). Третий аспект – экологический: природные ресурсы исчерпаемы. Если говорить об энергоносителях, то нефти только трем странам хватит на более чем 100 лет (Казахстану – на 62 года). По газу картина чуть лучше, но у нашей страны его мало и хватит нам его на 55 лет.

Урана у нас достаточно, особенно если взять во внимание его энергоэффективность: энергия, выделяющаяся при расщеплении 1 кг урана, равна той, которая получается при сжигании 2 500 000 кг самого лучшего камен­ного угля. Положим, угля стране хватает, как и урана, но тут имеется еще один момент – загрязнение окружающей среды за счет использования традиционных энергоносителей. По подсчетам специалистов, отказ от атомной энергетики приведет к росту выбросов в атмосферу на 370 млн т CO2 в период до 2020 г.

Все сказанное не отрицает значения ВИЭ, но надо понимать, что резкого перехода на альтернативную энергетику, которая могла бы покрыть все потребности, не получится. Для этого должны появиться новые технологии и материалы, которые решат существующие проблемы, в том числе, по конечной стоимости энергии. Здесь именно атомная энергетика может стать фундаментом, на котором можно строить изыскания в области альтернативной энергетики. К слову говоря, у Казахстана такой настрой есть – он отражен в госпрограмме развития электроэнергетики до 2030 года. Там достаточно уделено внимания альтернативной энергетике. По расчетам, структура выработки электроэнергии различными типами электростанций в относительных единицах на уровне 2015 г. оценочно выражено следующими показателями: ТЭС на угле - 66,8%, ТЭС на газе - 21,2%, ГЭС - 11,2%, АЭС - 0,6%, ВЭС - 0,2%. Здесь заметно, какую скромную долю имеет атомная энергетика – сравнимую с ветряной. Также скромна доля энергетики в прибылях НАК «Казатомпром» – 3% против 89% добычи. Хотя понятно, что энергетика может быть выгоднее, чем добыча в условиях энергодефицита почти всех областей (за исключением Павлодарской) и возможности энергопоставок соседям. Это досадное принижение собственного потенциала, думается, прямое следствие недочетов проводимой политики.

Политика полного цикла

Про контекст общественного мнения, которое разделяют и госслужащие, мы уже говорили. В этом направлении, как видится, нужна очень четкая информационная работа – в духе не пропаганды, а разъяснения. Если удастся хотя бы уравновесить негатив, можно надеяться на перемены. Есть некоторые признаки, по которым можно судить, что появляется прагматичное поколение, свободное от комплексов и драматизма предшествующего времени. Этому поколению свойственна некая здоровая ирония и интерес к реальному положению дел.

Достаточно дать внятную информацию – и тут как раз можно было бы увеличить эффективность госсоцинформзаказа в СМИ.

Понятно, что эта часть должна быть встроена в четкий, понятный и прямой вектор государства, подкрепленный целями, которые разделяет общество. Именно общество, а не толпа – ей для такого преобразования нужно повышать уровень образования и грамотности. В Казахстане проявления массового сознания позволяют говорить о его маргинализации: люди не видят самого простого – своей выгоды. И в этом проигрывают даже простейшим организмам, которые к полезному ползут, а от вредного уползают (феномен хемотаксиса). Чтобы вернуть это полезное свойство, в разъяснительной части можно сделать привязку к личному карману каждого гражданина.

И, однако, все это не будет работать без светлых голов – развитой экспертной и научной среды. Тут важно обратить внимание на науку. После того, как была расформирована Академия наук, научные институты оказались подведомственны МОН, а не профильным министерствам и отраслям производства. Этот момент вкупе с тендерной основой их существования снижает эффективность системы в целом.

Таким образом, мы приходим к тому, что в отношении атомной энергетики и ядерной промышленности в Казахстане должна быть выстроена политика полного цикла – системная, комплексная, междисциплинарная. А общество подтянется – мы ведь уже такое проходили, когда во всем мире полным ходом шла НТР, а в степи с опаской косились на «шайтан-арбу».