Быть Майей Лукьяновой

Глава первая

Как Майя Александровна поехала за кранами, а оказалась в отделении полиции

10 мая 2018 года 80-летняя жительница Уральска Майя Александровна Лукьянова поехала на рынок. Старые краны для ванной уже никуда не годились, вот она и отправилась на рынок за новыми. Купив краны, пошла на остановку. Её путь лежал через площадь Абая. Краны гремели в сумке, как кости солдат будущего, но их биение перебил гул – то люди, пара десятков недовольных, выкрикивали лозунги.

- Свободу политзаключенным! Нет пыткам! - кричали они.

Майя Александровна, чтобы лучше их расслышать, подошла ближе. Ей понравились лозунги, которые выкрикивали люди, потому что она тоже за свободу политзаключенных и против пыток. Она завела разговор с протестующими и выкрикивающими лозунги. Потом, когда к протестующим и выкрикивающим лозунги вышли представители акимата, Майя Александровна завела разговор с одним из них:

— Вот вы мне скажите, - обратилась Майя Александровна к чиновнику. - Что такое государство? Государство – это народ.

Чиновник, ничего не ответив, отвернулся от нее.

Коллективный протест и несостоявшийся диалог с властью так взволновал Майю Александровну, что у нее началась тахикардия. Митингующие как раз стали расходиться, поэтому Майя Александровна со спокойной совестью пошла в магазин, чтобы купить воды и унять тахикардию. С ней в магазин пошла её новая знакомая Бакиза, с которой они разговорились ближе к концу митинга. Когда Майя Александровна и Бакиза зашли в магазин, на них налетели полицейские. Полицейские схватили женщин, поволокли их из магазина, посадили в машину и отвезли в департамент полиции Западно-Казахстанской области.

В тот день, кроме Майи Александровны и её кранов для ванной, местная полиция задержала еще несколько человек, часть из которых, как и Майя Александровна, пенсионеры.

Глава вторая

Как Майя Александровна стояла на своем

К Майе Александровне я ехал целенаправленно – из Атырау, где собирал информацию для репортажа о тоннах мертвой рыбы в Урале. В автобусе со мной ехали рабочие-нефтяники в белых касках. Нам показывали сериал производства НТВ: зэки-спецназовцы залпом выпивают литр, разбивают его о головы своих детей-единороссов и уходят, в трико и поту, в лес, чтобы найти кассу, «которую этот пи..р заныкал». Вскоре, когда гангстеры-ФСОшники почти нашли кассу, заныканную пид..ом, по салону автобуса пополз робкий гул. Когда гул стал менее робким, я расслышал два слова: «отставка» и «Назарбаев». Кто-то выкрикнул новость, на время поразившую всю страну, на весь салон; но салон откликнулся не сразу – ищущие спецназовцы из сериала НТВ, кажется, загипнотизировали часть рабочих-нефтяников. Потихоньку отойдя от гипноза, рабочие начали, наконец, обсуждать отставку.

- Что теперь будет?

- Да ничего не изменится, останется в Совбезе.

- А чё Тас?

- Тас вернется, стопудов.

- Да ничего не изменится!

***

20 марта, несмотря на снег на улицах, в Уральске было тепло. Погуляв по проспекту Достык, вдоль которого, как я понял, расположены главные архитектурные достопримечательности города, я пошел до остановки, чтобы сесть на «двойку», популярный здесь автобус, и доехать до Ремзавода. Там, на Ремзаводе, живет Майя Лукьянова.

Чтобы узнать свою героиню настолько хорошо, насколько это возможно за очень короткий – менее суток – срок, я немного почитал о районе, в котором она живет. Оказалось, что Ремзавод так называется из-за того, что здесь есть завод, в советское время называвшийся просто Ремонтный завод. Сегодня он называется АО «Уральскагрореммаш». Там, согласно информации на сайте АО, выпускают спецтехнику, в том числе, пожарную. Утверждается, что это крупнейший производитель спецтехники в стране.

Другой источник, поисковик популярной местной газеты «Уральская неделя», выдает о Ремзаводе менее оптимистичную информацию. Три заметки подряд – за 2015, 2016 и 2017 годы – имеют следующие заголовки: «В сквере на Ремзаводе прекратили работу фонтаны», «В Уральске в районе Ремзавода нашли труп», «В районе Ремзавода на улице Бухарской свалка бытовых отходов».

Выйдя на остановке Ремзавод, я жду Майю Александровну недолго. Она идет ко мне сутулясь, но бодро.

-За мной следят, - говорит она.

- Кто следит?

- Да менты!

Оборачиваюсь по сторонам, но полицейских в форме не вижу.

- Идем, я шашлык заказала, - говорит Майя Александровна, кивая на кафе через дорогу. Приглядываюсь к вывеске на здании кафе: не то ли, думаю, это кафе, под чьими окнами в 2016-м нашли труп? Вроде, не то…

Шашлык, заказанный Майей Александровной, пахнет рыбой. Она тоже это замечает.

- Наверное, этого барана рыбой кормили, - говорит она.

- Главное, чтобы не из Урала рыба. И что не труп, - отвечаю я.

На мое предложение заплатить за обед пенсионерка отвечает отказом. На предложение рассказать о ее конфликтах с властью, напротив, охотно соглашается. И рассказывает.

***

11 мая, на следующий день после задержания на митинге в защиту политзаключенных, в Уральске было пасмурно, шел дождь. Майя Александровна засобиралась в магазин, чтобы купить молока и газету. Выйдя из подъезда, она столкнулась с участковым. Позади стояла полицейская машина. Участковый сказал, что Майю Александровну хочет видеть аким области. Пенсионерка удивилась: с чего это вдруг её хочет видеть аким области? Но вместо этого сказала, что без адвоката никуда не поедет. Участковый, по словам Майи Александровны, сказал, что там будет адвокат, а потом силой запихал её в машину.

— В итоге, - говорит Майя Александровна, откусывая от шашлыка, - меня повезли не к акиму, а в ДВД.

В ДВД её опросили о событиях вчерашнего дня, 10 мая. Майя Александровна сказала, что ехала на рынок за кранами, увидела митингующих и решила к ним присоединиться. После этого её отпустили, сообщив, что 15 числа ей предстоит административный суд.

За три дня до суда, 12 мая 2018 года, она написала заявление в прокуратуру, в котором жаловалась на грубость полицейских, несколько раз жестко волочивших её.

- Что ответили в прокуратуре?

- Они переслали мое заявление в полицию, то есть тем, на кого я и жаловалась, - говорит Майя Александровна.

15 мая 2018-го был суд. Накануне вечером ей звонили из полиции, предлагали подвезти её, но Лукьянова отказалась. До суда она добралась самостоятельно. Судья, сославшись на возраст Майи Александровны, не стала выписывать ей штраф.

Тем не менее, она не забыла о грубости полиции, и восприняла её как вызов.

- На митинг 10 мая я попала случайно. А потом решила, что раз они так со мной поступают, буду специально ходить, - говорит она.

Возможность сходить на мероприятие политического характера появилась в этом же месяце, 31 числа, в день памяти жертв политических репрессий. У Майи Александровны в свое время репрессировали дядю – еще один повод пойти в парк имени Кирова, и возложить цветы. Но ей не удалось почтить память близкого человека.

- 31 мая 2018 года я ходила почтить память репрессированных, цветы возложить. У меня дядюшку по маминой линии репрессировали. Это был парк Кирова. Не доходя до ворот, меня схватили несколько человек. В гражданской одежде. Удостоверение не показали… Они, знаете, никогда не представляются. Человек пять-шесть схватили меня с цветами, - вспоминает пенсионерка.

Её посадили в полицейскую машину.

— Вы что делаете?! – возмутилась женщина.

— Вы же писали в прокуратуру?

— Писала, и что?

— Вот, едем разбираться.

— Но не таким же способом!

Майя Александровна достала телефон, чтобы позвонить дочери, но полицейские вырвали его. Они привезли её в департамент полиции. На входе у нее спросили имя и фамилию, но Майя Александровна отказалась отвечать, кивнув на своих стражей:

— Вон, у них спроси.

Её завели в здание, в кабинет. Спустя время появился прокурор, «некий Баимбетов». Майя Александровна сказала, что ей надо в туалет. В туалет её повели под конвоем.

— А когда вернулась, прокурор дал мне предписание, где говорится о том, что участие в митингах незаконно. Я им сказала то что решила раньше для себя – 10 мая я попала на митинг случайно, а теперь, раз вы так поступаете, буду специально ходить. С тех пор они меня караулят – чуть что-то намечается, так они тут как тут, полицейская машина во дворе стоит.

Глава третья

Как Майя Александровна разочаровалась в инвестициях, власти и Компартии

Майя Александровна живет в небольшой однокомнатной квартире. Майя Александровна живет одна, потому что её муж умер, а дети и внуки разъехались. Но она не жалуется и не скучает: в комнате на самом видном месте, у окна, стоит компьютер. Она любит смотреть видео исторического и политического характера на ютубе. Телевизор пылится в углу.

- Я телевизор давно не смотрю. Болтают много, а правды мало.

Майя Александровна любит правду, а ложь сильно не любит. С ней она столкнулась в 1997 году, спустя четыре года после выхода на пенсию.

- У меня был инвестиционный купон. Мы с мужем вложили в него деньги в 1997 году. В итоге мы ничего не получили, никакого заработка. Бились, писали письма – бесполезно. Столько документов собирала, в Алмату писала… В итоге я узнала, что еще сотни людей остались обманутыми.

Майя Александровна не сразу разочаровалась в «рыночной экономике» современного Казахстана. На заре независимости, по её словам, ей нравилось, что говорили в верхах:

- Мне нравилось, что президент вначале говорил. Неплохо рассуждал. Ну что мы, мол, ресурсы отдаем загранице, сами не перерабатываем и все такое. А если будем обрабатывать ресурсы, будем больше прибыли получать. Я думала: какой молодец! А потом началась приватизация, строительство без документов и разрешений, комуслуги начали расти…

Этого всего Майя Александровна понять не могла. Она всю жизнь упорно трудилась: сначала, пока училась в Пединституте, работала на том же Ремзаводе, затем, получив диплом, устроилась учительницей начальных классов в школу. Там она проработала двадцать лет, а в 1993-м, в год введения нацвалюты, вышла на пенсию. Когда начали расти цены на комуслуги, Майя Александровна стала выходить на площадь.

— Я раньше, в 90-е, куда более активной была. Постоянно ходила на пикеты, на митинги. Вначале выходили из-за повышения цен на коммунальные услуги. Тогда народу больше выходило. Целая площадь Абая была полна народу. Так и неудивительно – подняли цены, комуслуги, со всех сторон зажали нас.

Во второй половине 90-х в Уральске судили молодых левых активистов. Майя Александровна ходила на все суды, делала транспаранты в их поддержку. В итоге ребят отпустили, а женщина, увлекшись, вступила в Компартию Казахстана (Специализированный межрайонный экономический суд города Алматы в 2015 году постановил ликвидировать партию – V).

В партии ей поручили заниматься «стариками» – ветеранами труда (Майя Александровна тоже ветеран труда), пенсионерами, пожилыми партийцами.

- Мне поручили шефство над стариками, пенсионерами-коммунистами. Я ходила к ним постоянно. Но дело в том, что у нас не было условий. Нас все время гнобили. Нам не давали помещение. Мы своими силами сняли кое-как двухкомнатную квартиру.

Спустя время Майя Александровна начала разочаровываться в партии.

— У меня с партией начались разногласия. Они начали отходить от марксизма к социализму. Мне это не понравилось. Получается, их идеология была ни туда, ни сюда. А я считаю, что если ты к чему-то идешь – иди до конца.

Но куда больше её возмущало не отступление от идеалов, которое, как она считает, имело место в Компартии, а бездействие её бывших товарищей.

— Я прекратила общаться с партией. Они там чаи гоняют. Стоит бюст Ленина, флаги – атрибуты, в общем. Создали уголок, ностальгируют… А действия никакого нет!

Тем не менее, свою активность в партии, 90-е годы, Майя Лукьянова вспоминает и с теплом: она помнит многотысячные митинги, на которых, в отличие от сегодняшнего дня, было много не только пожилых, но и весьма молодых людей.

— В 90-е, знаете, выходили все – и молодежь, и старики. А сейчас пожилые в основном… А другие как? Моя хата с краю. Я таких людей не люблю, честно вам скажу.

Сказав это, Майя Александровна открывает шкаф, в котором начинает шуршать в поисках своего заявления в прокуратуру, которое я у нее попросил. Солнце щедро бьет ей в окно, но она даже не щурится – настолько сосредоточенный у нее взгляд. Обнаружив, что дома есть не все документы, женщина предлагает съездить в редакцию «Уральской недели».

- Документы там, - говорит Майя Александровна и начинает собираться. Попутно она берет мешочек с конфетами, которые я ей принес.

- Твоим коллегам подарим, мне не нужны подарки, - говорит она уже на пороге.

Когда мы идем на остановку, чтобы доехать до редакции «Уральской недели», видим, что автобус – та же «двойка» – уже отходит. Я машу водителю, чтобы он подождал, но он продолжает жать в педаль. Тогда Майя Александровна, перепрыгнув через лужу, начинает бежать – не по-старчески семенить, а именно бежать. Мне приходится ускориться, чтобы поспеть за ней.