Капитализм и демократия закрепились в качестве доминирующих стратегий экономического и политического развития с распадом Советского Союза и других коммунистических режимов в Центральной и Восточной Европе. Исторически обе концепции сопровождали друг друга, но их отношения едва ли были гармоничными. Хотя они основаны на принципах индивидуальной свободы, равенства и рационализма, их сочетание создаёт противоречие между правами собственности и личными свободами людей. Очевидное свидетельство этого – имущественное неравенство. Если бы экономические блага были распределены максимально равномерно, капиталистическая система перестала бы функционировать.

Согласно теории модернизации, рост благосостояния населения может приводить к появлению запроса на расширение политических прав. Как только общество достигает определённого уровня богатства, технологического развития, образования, бюрократизации и плотности связей между людьми, граждане, как правило, разочаровываются в патерналистской модели власти. Другой же взгляд на то, как экономика способствует демократизации, говорит о важности изменения структуры классов в обществе. Благодаря капитализму усиливаются классы городских рабочих, специалистов среднего звена и владельцев малого и среднего бизнеса, а класс обеспеченных землевладельцев, напротив – слабеет.

Однако последнее объяснение небесспорно. Многие классы получили политическое участие после двух мировых войн, когда у них либо появлялись внешние союзники, разделяющие такие же идеи и помогающие их укреплению, либо когда политические элиты шли на уступки в обмен на согласие населения участвовать в военных действиях. Впрочем, капитализм однозначно способствовал демократизации через снижение радикальных настроений в обществе. К примеру, элиты Великобритании, Франции, Швеции и Германии согласились уплачивать высокие налоги на богатство и доходы, чтобы улучшить доступ населения к экономическим и политическим благам.

Интересным исключением из теории модернизации также остаётся Индия, где демократические институты остаются рабочими при относительно слабом развитии капитализма. Значительная часть её населения всё ещё проживает за чертой бедности, работая и проживая в сельской местности, а экономика страны долгое время находилась под жёстким контролем политических элит. Эта особенность нередко объясняется колониальным прошлым, когда британские власти отвечали на массовые протесты созданием институтов представительной демократии и ограниченного самоуправления. Именно они и легли в основу индийской федеральной системы.

Другим важным исключением остаётся Китай, где начиная с 1990-х годов капиталистическая экономика успешно соединилась с авторитаризмом. Пожалуй, его пример как никакой другой показывает, что связь между экономическим развитием и демократизацией хотя в целом и проявляется, но не всегда развивается линейно.

Способствует ли бизнес демократизации?

Как правило, экономическое неравенство влечёт за собой и политическое неравенство. В демократиях с капиталистической экономикой более обеспеченные и образованные граждане гораздо чаще контактируют с политиками и ходят на выборы. Привилегированное положение делает их более подготовленными к использованию своих демократических прав. Но есть и другая сторона проблемы: поскольку бизнес элиты представляют собой относительно небольшую группу, им легче организоваться в политическом плане, чем налогоплательщикам или каким-либо другим общественным группам.

Экономист Мансур Олсон объяснил, что в демократических странах бизнес-группы могут достигать своих политических целей законным способом через лоббизм, финансирование избирательных кампаний и рекламу. Более того, их компактность и активность нередко побуждает политиков создавать для них специальные институты, облегчающие их взаимодействие. В результате бизнес добивается для себя значительных выгод, например субсидий, законодательных изменений или создания барьеров для входа на какой-либо рынок.