Анастасия Тарасова, специально для Vласти
В октябре прошлого года театр ARTиШОК открыл свою новую площадку – Большую сцену. В Алматы появилось место, которое стало центром притяжения не только театральной публики. Каждый месяц помимо спектаклей здесь проходят концерты, интересные встречи, выступления. И неизменно после каждого мероприятия зрители делают на память несколько снимков в фойе театра. Внимание людей привлекает масштабная живопись, написанная художником театра Антоном Болкуновым. Этот проект был сделан в сотрудничестве с финской компанией Tikkurila, которая поддержала строительство Большой сцены и регулярно поддерживает культурные мероприятия города. В коротком перерыве между репетициями и подготовкой к премьере Антон рассказал об этом интересном опыте.
Антон Болкунов: Мне кажется, что, в принципе, живописи в нашем городе – ее просто мало. Ее вообще не хватает, особенно с появлением современных возможностей для печати. Сейчас все делают принты, большие фотографии, вижуалы, печать на ткани.
Возможно еще потому, что у людей слово «живопись» чаще всего ассоциируется по музейному - с пейзажем или натюрмортом. Или если это стена – то сразу граффити.
Это просто говорит о малой насмотренности. Уже 100 лет точно, как такая живопись имеет место быть. Начиная с Яна Полака, и с импрессионистов тех же. Было неизбежно, что появится экспрессионизм. В 60-е годы Отто Дикс этим занимался, а Баския в 80-х.
Скажи, пожалуйста, в твоей живописи есть ли какой-то сюжет? Когда зрители приходят, то часто сразу задают поток вопросов – что это, кто это, автопортрет?
Я, когда пишу самостоятельное произведение, мне всегда нравится, чтобы оно не имело прямого ответа. Потому что, если он появляется, то работа становится иллюстрацией к чему-то, а мне нравится такой эффект - люди подходят и сами сочиняют свою историю, глядя на картину. Взять работы Хуана Миро, например — это абстрактная живопись. Но при этом, когда ты на нее смотришь, такое ощущение, что сам угадываешь кто есть кто.
Еще я не могу себя заставить перейти на что-то беспредметное, поэтому мне приходится балансировать между ненарративной живописью и иллюстрацией. Потому что, как только появляется персонаж, появляется какая-то история. Есть живописцы, которые в академичной манере работают и они, допустим, делают композиции для тела в пространстве, но у меня все равно получаются персонажи. Как ни крути, они у меня вылетают. И я для себя просто в голове так раскидал, что это Гамлет, а это Отелло, а тот, который за поворотом это зритель, он с моноклем.
Все почему-то думают, что Отелло – это какой-то женский персонаж.
Я на самом деле написал его с грудью сознательно, то есть черты мавританские, но с грудью. Потому что хотел сделать его персонажем современного театра. Сейчас же театр, особенно европейский, очень сильно повернут в сторону сексуальной толерантности. Какая-то рядом птица непонятная с трубкой, обязательно классический, театральный стул, обязательно лампочка извечная. Это как ирония над современными тенденциями театра, больше сатира на эту тему.
Ты сразу представлял в новом пространстве такие работы? Как интерьерное решение? Как высказывание?
Как высказывание нет. Моя живопись - она не манифестная. Например, если это была бы картина, где Бен Ладен несется на страусе с бомбой в сторону башен близнецов или минаретов – вот это было бы каким-то высказыванием. Я не люблю живопись с манифестом. Мне нравится другое - когда ты смотришь на произведение и это красиво, это увлекает, наличие персонажей тебя провоцирует на то, чтобы ты какую-то историю сам сочинил в голове.
Изначально почему меня посетила эта идея – потому что я подумал – белые стены и масштаб. Масштаб всегда в живописи это большой сильный плюс. Вот эта стена сейчас пустая и я думаю, что было бы круто еще что-то на ней написать. Огромный объект смотрится фантастически, особенно если работаешь с цветом.
Есть ли примеры в городе, которые ты мог бы отметить?
Я нет. Потому что, как я сказал ранее, все в основном печатают. Либо, если есть нанесение на стены рукодельное, то это скорее ближе к дизайну – графика, четкие линии, простое решение. Но живописью на стене это никак назвать нельзя технологически.
Скажи, а будет ли менять в театре экспозиция? Например, новый сезон – новая живопись?
Я думаю, что это можно легко заменить, закрасить, что-то другое написать. Я еще не установил какой-то график таких смен, мне кажется все просто - надоест и закрасим. Придет желание, захочется сделать что-то новое и естественным образом это случится.