Айсулу Тойшибекова, Vласть
Фото из личного архива Розер Коррела
Кинофестиваль Clique, проходящий в Алматы уже четвертый год, 11 ноября покажет документальный фильм независимого режиссера документального кино Розер Корелла «Хватай и беги» о краже невест в Кыргызстане. На протяжении нескольких месяцев девушка трижды посетила два поселка недалеко от Каракола, чтобы понять, почему в сельской местности люди продолжают следовать обычаю насильственного создания семьи.
Розер Корелла родилась в Барселоне. Получив образование в Барселонском университете визуальных искусств, она продолжила учебу в художественной школе во Франкфурте. В начале своей карьеры Розер работала тележурналистом на каталонском телевидении, а затем полностью посвятила себя созданию документальных фильмов на остросоциальные темы.
Я посмотрела ваш документальный фильм «Хватай и беги». Вы проделали путешествие из Европы в Центральную Азию, почему выбрали именно Кыргызстан? В других странах Средней Азии и на Кавказе подобные обычаи тоже не редкость.
В 2012 году я впервые приехала в Кыргызстан, меня пригласили участвовать в фестивале правозащитной организации в Бишкеке и презентовать свой фильм. Тогда я впервые узнала о положении женщин в стране и практике кражи невест. Я была удивлена, когда одна женщина рассказала мне об этом, как о какой-то безобидной практике, в духе: «Это традиции, все нормально, это не плохо». Я была удивлена тем, как она это воспринимала. Тогда я поняла, что важно рассказать об этом, потому что это пример того, как традиции могут господствовать в обществе. В Средней Азии и на Кавказе об этом знают, но на Западе эта практика неизвестна, и я рада, что с помощью этого фильма люди узнают об этом и обсуждают это. Спустя два года я приступила к исследованию темы кражи невест, приехала в Кыргызстан, чтобы начать съемки фильма.
Как вы нашли героев для фильма?
Сначала я нашла контакты неправительственных организаций, которые работают с женщинами и этой темой. Они помогли мне найти семьи, отвезли в поселки. Почти все женщины этих поселков были украдены. Я разговаривала со многими жителями и в итоге отобрала несколько, чьи истории показались мне наиболее репрезентативными, чтобы сделать наиболее точный портрет общества.
Чувствовали люди себя свободно, рассказывая все эти очень личные истории о том, как появились их семьи, вам – незнакомке?
Главный ключ в создании документального кино – это время, которое режиссер проводит с героями, чтобы узнать их поближе, привыкнуть друг к другу, чтобы они забыли, что у тебя в руках камера. Люди начинают доверять тебе. К тому же кыргызское общество очень гостеприимно, люди очень приятные, они встретили меня очень тепло. Я обедала с ними, ужинала, пила чай – это стало моей возможностью сблизиться с ними и записать интервью. Я очень благодарна им за сотрудничество, потому что понимаю, как трудно говорить о чем-то личном.
Как много времени вы провели с семьями? В фильме мы видим, как сменяются сезоны: уборка урожая, холодная осень и первый снег.
В итоге я провела с ними 3 месяца, которые растянулись в три поездки: я приезжала летом, осенью и зимой. Мне было важно показать разные сезоны, чтобы передать через смену времен года настроение и эволюцию нарратива. Также в окрестностях поселков красивые пейзажи, которые мне хотелось показать в фильме.
Что больше всего шокировало вас, пока вы работали над фильмом?
Для меня самым трудным этапом стала история женщины, которая находилась в шелтере (убежище для жертв бытового насилия – V) для женщин. Ее история была очень тяжелой: она жила 20 лет в настоящем кошмаре, потому что ее муж был алкоголиком, он бил ее, она пыталась сбегать, обращалась в полицию. Все это время она была одинока, никто не хотел ей помочь. Мне было трудно слушать ее историю. Сейчас она живет в России, у нее есть работа, она стала независимой женщиной. С момента, когда я впервые ее увидела и до сегодняшнего дня, она проделала огромный путь. Я понимаю, что кыргызским женщинам трудно дается решение оставить семью, пытаться построить свою жизнь заново вне этой системы, потому что они не чувствуют поддержку общества.
Что шокировало меня большего всего в фильме – отношение старших женщин, их позиция. Они, будучи украденными замуж, продолжают участвовать в этом преступлении. Объясняли ли они как-то свою позицию?
Да, это шокирует – девушки, которые сами были украдены, принимают участие в кражах невест. Фактически этот обычай отчасти существует, потому что сами женщины принимают его, оправдывают его, называя традицией. Это показывает то, как женщины Кыргызстана себя воспринимают – их позиция находится под мужской. Мужчины принимают решение за них, и женщины это принимают. Женщины не осознают, что у них есть право выбрать себе другую жизнь. Ничего не изменится, если они не изменят свое мышление; прекратят этот обычай. Это очень грустно. Я думала об этом – почему старшие женщины принимают участие в краже невест. Я пришла к выводу, что, возможно, это способ не чувствовать себя жертвой. Если ты признаешь это, то ты всю жизнь живешь с осознанием того, что ты – жертва. Но если ты говоришь, что это правильный способ выйти замуж, что это норма, то ты не живешь как жертва, так легче жить.
Это похоже на терапию.
Да, вроде того. Если ты часть чего-то, делай вид, что это не плохо, и ты не будешь жертвой. Я могу ошибаться, но это вывод, к которому я пришла.
Чувствовали ли вы себя в безопасности, находясь на съемках? Ведь вы столкнулись с маскулинной культурой в прямом ее проявлении, это нечто противоположное вашей культуре.
Я не чувствовала себя в опасности на съемках, потому что я не часть этого общества, где люди думают, что красть девушек – это нормально. Я просто не могла быть целью этих мужчин. Должна сказать, что все семьи приняли меня очень хорошо.
Как вам удалось дистанцироваться от того, что дать оценку действиям мужчин? Ведь в фильме есть и молодой человек, который планирует жениться.
Когда я начала работать над этой темой, я поняла, что не могу показать все только с одной перспективы – с позиции женщины. Я поняла, что я делаю портрет общества, значительная часть которого - женщины - оправдывают эту практику. Ведь я встречала женщин, которые говорили: «Да, меня украли, но я счастлива в браке» или «Да, меня украли, но все нормально». Я не ожидала этого. В то же время это навело меня на мысль о том, что нужно показать и мужскую позицию. Как мужчины планируют похищение девушки? Вы видите в фильме группу молодых парней, которые планируют похищение, для них это – игра. Они демонстрируют свою маскуллиность – «покажи мне, что ты настоящий мужчина». Они не принимают это за преступление, это просто мужская игра в храбрость. Было важно показать эту часть. Работая над фильмом, я обычно стараюсь как можно шире показать общество, предмет, о котором мы говорим.
Мы должны показать подрастающим поколениям, что это за традиция и можно ли следовать такой традиции? Мы должны говорить о том, что нужно уважать женщин, что у них должны быть те же права, что и у мужчин
Можете ли вы рассказать о премьере фильма в Европе и реакции зрителей на него?
Людей очень расстраивала и шокировала последняя сцена фильма. Мне часто задают вопросы вроде: «Почему женщины остаются?», «Почему закон не работает?», «Почему эта традиция сохранилась?» Они (люди на Западе – V) не понимают, почему не работает закон и почему люди продолжают красть девушек, если это объявлено преступлением?
Какую цель вы поставили перед собой, снимая этот фильм? Что вы хотели сказать им своей аудитории?
Кыргызстан кажется далекой для Европы страной, но для меня эта локальная проблема имеет мировой масштаб. Я много путешествую и вижу, как в разных странах женщины уступают в правах мужчинам. Для меня это еще один пример в подтверждение этому. Меня шокирует, что во многих странах насилие в отношении женщин принимается за данность, за норму.
Изменения в деревнях происходят очень долго, там часто делают то, что делали их родители когда-то, а до них - их деды. Без возможности получения образования в университетах трудно изменить парадигму, в которой живет большинство сельчан.
Да, конечно, образование – одно из ключевых понятий, которое способствует изменению мышления. Многие девушки были похищены парнями, которые не получили высшего образования. Они крадут девушек, которые учатся в университете, у этих девушек есть планы: учиться, работать, строить карьеру, но их будущее рушится. В конце концов, они возвращаются в деревню, чтобы доить коров и растить детей. Это единственный сценарий их жизни.
И после всего этого родители говорят: «Дочь, это твой выбор – остаться в этой семье», но о каком выборе может идти речь, если общество давит на девушек, ведь вернуться после кражи – значит опозорить себя и семью.
Главная причина, почему девушки принимают это – отсутствие выбора. Их семьи вынуждают их остаться, говоря о том, что это их судьба – выйти замуж; что если парень ее украл, то надо остаться. Есть огромное количество вещей, вынуждающих их остаться.
Еще одна проблема – девственность. Одна из женщин сказала, что она не смогла вернуться в родительский дом, потому что она больше не девственница. Это большая проблема в восточной культуре, в Центральной Азии, где всё крутится вокруг этого понятия.
Да, это так. Парни знают, что если они изнасилуют девушку, то она не уйдет. Я видела, как насилие против женщин обращено в норму. Когда я интервьюировала женщин, ни одна из них не говорила об изнасиловании. Это табу. Только одна сказала, что она осталась, потому что ее изнасиловал муж. Другие избегали этой части. Конечно, это происходит насильно. Они не говорят об этом, не говорят, что их муж – их насильник. Это неприемлемо.
Это то, что удивляет: люди поддерживают не традицию или обычай, они поддерживают культуру изнасилования, преступление против личности.
Да, женщины подвергаются травле, их покрывают позором. Они не могут доказать, что их муж насильник, потому что люди не воспринимают это как проблему – ведь это (секс – V) – часть брака. Для меня это одно и то же, потому что это происходит против воли женщины. Об этом трудно говорить, потому что они не считают секс в браке изнасилованием. В этой системе позор всегда остается на женщине. Они чувствуют себя плохо, потому что они вступают в дом незнакомого мужчины, и в случае чего, они будут нести позор на себе, позор не затронет похитителя. Надеюсь, со временем эта ситуация изменится в лучшую сторону.
Одна из девушек признается, что когда она хотела уйти, на порог перед ней положили хлеб, и она не смогла через него переступить. В Казахстане на порог обычно ложатся пожилые члены семьи. Такой вот психологический прием.
Суеверия играют большую роль в похищениях, это сильный инструмент давления. Эта девушка, она ведь образованная, открытая, работала в Москве и при всем при этом, причиной, по которой она осталась в доме того парня – хлеб, лежащий на пороге. Я была шокирована – что?! как?! Это что-то иррациональное. Я понимаю, что это трудно преодолеть, когда ты воспитываешься на этом, когда ты часть этого общества.
Средства, вырученные от продажи билетов на фильмы документальной программы Clique.Doc будут направлены на благотворительность