Зарина Ахматова, Vласть
Фото Асылхана Назира
Полгода назад главный редактор российского спортивного портала Sports.Ru Юрий Дудь записал для своего блога на YouTube интервью с российским рэпером Баста. Следующее было с рэпером L’One. Ну, а после интервью со Шнуром, которое набрало почти 4,5 млн просмотров на YouTube, стало понятно: канал «вДудь» оказался больше, чем просто блог. Юрий приехал в Алматы, чтобы прокомментировать игру Арсенал-Челси в рамках Суперкубка Англии по футболу в клубе Tennisi.kz. За несколько часов до начала матча в интервью шеф-редактору Vласти Зарине Ахматовой, журналист, а теперь звезда YouTube рассказал, что он и представить не мог, что его журналистский эксперимент обернётся подобным успехом. А также - о том, почему он любит Россию, что спросит у Путина и зачем Дудю шесть жёлтых рубашек на случай, если придется менять профессию.
«ДЕЛАЙ, ЧТО ДОЛЖЕН И БУДЬ, ЧТО БУДЕТ»
Ахматова: Говорят, вы не любите разговоров о медиа.
Дудь: Я?!
Ахматова: Ну, и отлично, с вами есть что по теме обсудить. В условиях, когда все умирает, вы сделали простую, но гениальную штуку – ушли на YouTube. Люди истосковались по живому и интервью на вашем канале собирают миллионные просмотры. В связи с тем, что я смотрю многие из них, у меня вопрос – как? Как у вас до сих пор не возникло проблем?
Дудь: Каких?
Ахматова: Взять хотя бы интервью с Чичваркиным. (Бывший владелец Евросети, проживающий ныне в Лондоне -V)
Дудь: Да.
Ахматова: Не было никаких вопросов?
Дудь: Каких вопросов?
Ахматова: После «ну, если бы у Путина оторвался тромб, история в России пошла бы по другому сценарию»…
Дудь: Ну так. Смотрите. Это же не я сказал, это мнение человека – он может говорить об этом в своем YouTube-блоге, он может сказать это в Instagram-сториз, в Facebook, в чем угодно еще. Ну, в общем, я понимаю, что со свободой слова в России катастрофические проблемы, но я все-таки смею думать, что я продолжаю жить и любить свободную, пусть и с некоторыми поправками, страну. И если даже за такое будут здесь случаться проблемы, то это будет для меня ммм... скорее удивительно. Проблемы случаются в тех местах, на которые государство имеет прямое влияние. Конкретно – в медиа, официальных, в медиа, у которых есть владелец, а так вышло, что большинство русских медиа, по крайней мере, больших, так или иначе управляемы. А на YouTube как-то тяжело повлиять.
Ахматова: Дело же не в том, что вы свободный человек и можете послать в случае чего. Вы же понимаете, как только растет аудитория, будь то медиа, YouTube-канал или Facebook-страница, это приковывает определенное внимание. У вас есть кризисный план на этот случай?
Дудь: Прямо кризисный план?
Ахматова: Юрий, ну, например, ваш Роскомнадзор, снова придумает что-нибудь... новаторское.
Дудь: Я слежу за тем, чтобы все было по закону, даже исходя из тех законов, с которыми ни один нормальный человек согласиться, конечно, не может. Но если они найдут способ придраться... Вот смотрите, моя концепция довольно простая. Как надо жить? Ну, как мне кажется, я не проповедую ни в коем случае. Понятно, что ограничений, страха, опасений, всего остального в современной России – очень много. Понятно, что человеку, который стремится быть свободным и ярким, это не может нравиться.
Но правило: «Делай, что должен и будь что будет» – эта та самая штука, которая позволяет тебе нормально засыпать, бодро просыпаться и ходить по улицам, не оглядываясь.
Ну, и к тому же, я бы не стал себя переоценивать относительно того, что ну, прям так сильно я могу кого-то заинтересовать.
Ахматова: Наверное, надо постучать по дереву, хоть никто не суеверный.
Дудь: (Смеется) Нет, ну, может, то, что я сейчас вам говорю – это средство самопсихотерапии, а может, и правда. Но я хочу считать, что это правда. Не такой уж я и большой!
«ПОЛГОДА НАЗАД Я И ПРЕДСТАВИТЬ НЕ МОГ, ЧТО НЕ СМОГУ СПОКОЙНО ЗАЙТИ В ТРЦ В МОСКВЕ»
Ахматова: Что-то вырезали из интервью по этим самым цензурным соображениям?
Дудь: Только неинтересное.
Ахматова: А было такое, что кто-то из гостей сказал-пожалел-перезвонил-попросил убрать?
Дудь: Последние десять, наверное, человек вообще не визируют интервью. У нас договоренность. Когда мы набрали мощь, мы решили позволить себе эту историю – ну, блин, сорри, мы не визируем интервью.
Ахматова: А с кого начали не визировать?
Дудь: Не смогу вам точно сказать.... Например, есть интервью Гуфа, степень откровенности которого зашкаливает. При этом, он бросил мне в WhatsApp аудиосообщение, в котором попросил – «Слушай, я вот там Птаху присобачивал, можешь вырезать ну, хотя бы этот момент?». «Этот момент» - это четыре секунды, самые безобидные, но просто в представлении Гуфа – это что-то важное, хотя из всего того, что он рассказал, это наименее значимая штука. Ну да – я вырезал, интервью ничего не потеряло. Резонанс и уровень восприятия не пострадали совершенно.
Ахматова: А почему вообще вы решили делать эти интервью? Я читала, про «просто хотел прокачать скиллзы».
Дудь: Именно.
Ахматова: Только это?
Дудь: Только для этого, честное слово!
Если вы думаете, что я мог представить себе, что через полгода, я не смогу зайти в торговый центр в Москве, потому что там обязательно найдется от 20 до 120 человек, которые захотят со мной сфотографироваться, то это не так.
Я бы никогда в это не поверил. Запуская блог, я понимал кайф YouTube, но я не понимал всю его мощь. Я не понимал, что это реально – современный телевизор! То есть, это та штука, которой телевизор был в 90-х в начале «нулевых» - как только ты начинал делать телевизор, ты, что называется «просыпался знаменитым». Эта история давным-давно закончилась в русском телеке, потому что каналов - немерено, программ в 40 раз больше, чем каналов, ведущих в четыре раза больше, чем программ. И соответственно, история про хайп, узнаваемость, востребованность и все остальное – она и близко не такая. А в YouTube – все это есть. Я, разумеется, не думал, что все так будет. Я честно хотел попробовать – получится или нет? Получится то, что вроде как получалось в спортивном мире – делать интервью об общественно-политических вещах... Хотя нет, не об общественно-политических, а о не спортивных вещах. Потому что самое последнее, что я хотел бы - чтобы «вДудь» воспринимался, как блог про политику или что-то еще, из-за того, что туда приходят в числе прочих - политические гости. Точно также, как я не хотел бы, чтобы он воспринимался, как блог про «русский рэпчик», потому что там есть русский рэпер. Это история про другое – это история про интересных людей, которая показывает, что Россия, несмотря на все свои проблемы, это невероятно интересная, крутая, большая, разная, самобытная страна, в которой я обожаю жить и которую я обожаю исследовать. И именно таким образом, через людей, добившихся того или иного успеха, мне ее очень нравится исследовать.
Ахматова: И когда вы «проснулись знаменитым»? После какого выпуска, со Шнуром?
Дудь: Так. Знаменитым? Только давайте тогда, именно так, как вы показали, только с кавычками «проснулся знаменитым». Ну, скажем так, когда количество фотографий, которые я делаю за день, перемещаясь по городу, перевалило за стабильные 10 в день.
Ахматова: При этом вы пропагандируете метро. Уже пересели?
Дудь: Я не пропагандирую, просто Москва – неудобный город, чтобы ездить не на метро. Авто было у меня давно. Позволить себе передвигаться не на метро могут люди, у которых очень много свободного времени, у меня нет свободного времени, я должен максимально насыщать свою жизнь, а нет более удобного, комфортного и быстрого транспорта, чем метро в Москве. А поскольку мне надо переделать кучу дел, я езжу на метро. И совершенно не парит меня это. Ну, да, куча народу не может поверить, что с окраины московского метро вместе с ними едет чувак, которого они смотрели в YouTube, но это их проблемы, что они не верят. В моем представлении - это совершенно нормально. Каким бы узнаваемым ты ни был, если ты себя уважаешь, и свою свободу времени, логично ездить на метро.
Ахматова: Если у тебя нет «выделенки», да. Пока не мешает?
Дудь: Я отношусь к этому максимально просто. Сколько бы людей не хотело со мной сфотографироваться, для большинства из них – это встреча с человеком, которого они видели на YouTube. Для них это впечатление, как минимум на час, как максимум на день. Если я, так сложилось, могу им на час какое-то прикольное впечатление подарить, то я из уважения к миру, и к той малине, которая на меня сейчас свалилась, безусловно, должен им в этом помочь. Это мой священный долг.
Ахматова: Другая сторона – а когда стало легче договариваться об интервью?
Дудь: Да, тут был простой показатель. Когда вышло интервью Шнура. До него я как раз начал договариваться об интервью с Амираном Сардаровым (автор блога Дневник Хача - V), возможно, главным человеком русского YouTube последних двух лет. Я стал договариваться с ним после двух интервью. Помню, я это как раз делал в «Красной стреле», которая тащила меня из Питера в Москву после съемок интервью со Шнуром. Я написал ему, сказал, вот я блог запустил, Баста был, L'One, придешь? Он сказал: «Чувак, отличные интервьюхи, но пока нет времени» и все остальное.
Ахматова: А вы были знакомы?
Дудь: Нет, я просто знал его контакты и написал ему в вотс-апчик. А потом вышло интервью со Шнуром, которое тогда так или иначе срезонировало сильнее всех трех, и где-то на пересадке на канатной дороге в Доломитовых Альпах, где легче, чем на склоне подгружался интернет, мне пришло сообщение, от Амирана, что мол, чувак, я посмотрел интервью Шнура, я готов прийти к тебе в гости. И вот это был переломный момент, когда люди, которые представляют интерес для публики и для меня, поняли, что если они придут во «вДудь», то есть вероятность, что это будет интересно и им самим, и их аудитории. И это был прямо переломный момент.
Ахматова: Все ли было хорошо с Навальным после интервью?
Дудь: А что могло быть не хорошо?
Ахматова: Нервно не реагировал?
Дудь: Навальный? Серьёзно? Мне кажется, он интересно провел это время.
Ахматова: Юра, ну, это же прям уже какая-то хрестоматия - ловить Навального на том, что он не болельщик «Спартака».
Дудь: Ну, это два раза было. И да, мне неловко, что пришлось дважды воспользоваться этим приемом, но…
Ахматова: … Но он сам виноват?
Дудь: (Смеется) Не, ну тут каждый сам решает, виноват он в этом или нет, я, конечно, отношусь к этому заявлению, как и говорил: это такой нормальный политический популизм. Но, блин, в этом-то и проблема российской политической системы, что кроме Навального нет людей, которые стремятся к настоящей политической популярности. А это и есть KPI работы политика – быть популярным, также как у поп-звезды. Люди ходят на твои концерты – значит, ты нормально живешь. Не ходят – значит, ты бедствуешь. Также и политики – люди хотят за тебя голосовать, значит, ты нормально живешь и работаешь, не хотят – значит, ты на обочине. Было нормально, в общем. С Алексеем Навальным – проблема в том, что при нынешней извращенной, изнасилованной системе медиа в России, очень многие мои коллеги, хотели бы с ним поговорить, но так вышло, что они работают в медиа, в которых ну, нельзя публиковать интервью с оппозиционерами. Вот так вот получилось. Поэтому он, конечно, как человек пассионарный, испытывает недостаток в том, чтобы с кем-то зрелищно погалдеть для публики.
Ахматова: Боюсь ошибиться, но на sports.ru вы же тоже с ним делали ранее интервью?
Дудь: Да, вот там я тоже использовал прием со «Спартаком». Это было перед Олимпиадой в Сочи, Навальный в интервью рассказывал, кто сколько украл на олимпийских объектах в Сочи, по заверениям его фонда борьбы с коррупцией.
Ахматова: Вы в 24, кажется, года возглавили sports.ru и чувствуете себя там свободно, как журналист, насколько я понимаю?
Дудь: Более того, с одной стороны, я горжусь, а с другой стороны – я бесконечно грущу, что так вышло, что мы работаем в одном из немногих свободных медиа в стране.
Ахматова: А как так получилось, что вы – свободное СМИ?
Дудь: Мы пишем о спорте. Ну, как получилось? Изначально, как и многие медиа, мы были учреждены частными инвесторами, а менеджмент компании вёл политику, максимально строго, максимально считая деньги, для того, чтобы не уходить «в минуса», для того, чтобы у учредителей был интерес, смысл и логика оставаться в этом проекте. Если ты начинаешь быть сильно убыточным, то, разумеется, тебя хотят куда-нибудь сплавить. А если у учредителей есть влияние, то наверняка тебя сплавят в какой-нибудь государственный холдинг. А мы никогда не скрывали, что мы самая заточенная на деньги редакция, в том смысле, что старались не переплачивать ни за что, не позволять себе какую-нибудь роскошь, лишь бы иметь возможность черное называть черным, а белое называть белым, и искренне этому белому радоваться.
Ахматова: Вот в 24 года вы возглавили СМИ, что было – эйфория, ответственность, страх?
Дудь: Я так устроен… Я уже говорил коллегам… В общем, есть такой тренер Андрей Назаров, который тренировал несколько раз хоккейный клуб «Барыс», делал он это всегда довольно скандально, скажем так. Но при этом ему принадлежит фраза сказанная много-много лет назад, которую, несмотря на категорические различия по многим пунктам с Андреем Назаровым, я так или иначе у себя под темечком держу. Он сказал как-то: «Главное в жизни – не обоср***ться». И вот какой бы большой челлендж у меня в жизни не предстоял – интересное назначение, интересная работа – сам факт этого челленджа, для меня не является успехом, для меня успех, это когда она получается. Поэтому в 24 года я испытывал такое ощущение – ну, блин, сейчас надо просто…. Наверное, нам нельзя материться?
Ахматова: Чувствуйте себя, как дома.
Дудь: Я не знаю, правда, более точного слова – я тогда думал: сейчас надо просто еб…шить, для того, чтобы не подвести тех людей, которые тебе это доверили. Единственная эмоция, которая у меня тогда была.
Ахматова: Сейчас, насколько я понимаю, канал на YouTube приносит вам больше, чем Sports.Ru? Денег.
Дудь: В разы. Значительно больше, да.
Ахматова: Будете совмещать?
Дудь: Буду делать то же, что я и делал на протяжении почти шести лет последних – почти всегда у меня была основная работа – sports.ru и какая-то вещь, вторая, которая была однозначно второй работой, и по приоритетам, и по времени, которое я на нее трачу. Среди них бывали работы, которые тоже приносили мне больше денег, чем sports.ru, в этом ничего нет необычного, просто в приоритетах sports.ru был, есть, и надеюсь, будет, под номером один, сколько бы той самой малины не падало на счет ИП и просто на мою жизнь.
Ахматова: Вы неоднократно повторяете мысль о том, что у спорта аудитория всегда будет меньше…
Дудь: Скажем так – в нашей стране, в данный исторический момент. В 2017 году в России спорт действительно не так популярен, это общая беда, она во многом связана с тем, как упаковывают, управляют и продают русский спорт все те 25 лет, что я могу за этим наблюдать. Ну, сознательно я могу меньше наблюдать, я имею в виду ту, самую независимую Россию.
Ахматова: На телек не хочется снова?
Дудь: На телек?!
Ахматова: На спортивный.
Дудь: Никаким образом. Спорт от политики категорически не разделим сейчас. Это накладывает на тебя какие-то обязательства по части того, что ты можешь говорить, а что – не можешь.
Ахматова: А в какой момент это началось? Олимпиада? Или это не заканчивалось?
Дудь: Связь политики и спорта обострилась, наверное, перед Олимпиадой, а в целом, это строго говоря, не заканчивалось, но пик этого – когда государственные корпорации пришли спонсировать русский спорт. Русский спорт – глубоко убыточен, очень мало народу стремится делать его хотя бы похожим на прибыльный. А если это история не про бизнес, то это история про крепостной театр. Скажем так. Со всеми вытекающими. Так сложилось, что большинство заметных проектов живет за государственный счет, а государство - это равно политика.
Ахматова: Говорят, «Матч-ТВ» разваливается.
Дудь: Я не знаю, я там не работаю. У меня программа там была, но она была на аутсорсе, мы производили, канал ее покупал.
Ахматова: Я на Meduza читала ваш комментарий по этому поводу в большом разоблачающем менеджмент канала материале. Вы его читали сами, материал?
Дудь: Да.
Ахматова: И вам кажется развал канала симптоматичным?
Дудь: Что именно? Я не понимаю значение слова «симптоматично».
Ахматова: Окей. Давайте так...
Дудь: Не, серьезно. Вы можете прямее спросить.
Ахматова: У «Матч-ТВ» были шансы при таком менеджменте? (Телеканал возглавляет Тина Канделаки - V)
Дудь: При таком – нет. Вообще, конечно, были. А при таком менеджменте, тут и скрывать ничего не надо, менеджмент за 1,5-2 года совершил ТАКОЕ количество, в том числе, стратегических ошибок, и главная была в том, чтобы ВЕСЬ спорт (трансляции) закупить и показывать, и попробовать бесплатно их запихать в голову зрителя. И заканчивая всякими разными частными на канале историями, ну, конечно, шансов тут было недалеко от zero.
«В ОТЛИЧИЕ ОТ МНОГИХ РУССКИХ ЛЮДЕЙ, ДЛЯ МЕНЯ НЕТ ПРОБЛЕМЫ ТОРГОВАТЬ НА РЫНКЕ»
Ахматова: Вы говорите студентам и начинающим журналистам – ребят, не приходите в эту профессию.
Дудь: Да. Не надо.
Ахматова: Я в принципе тоже так говорю.
Дудь: И правильно.
Ахматова: Тем не менее, вопрос – это вы так фильтруете кадры или вам действительно кажется, что в ближайшее время в наших странах ловить нечего?
Дудь: Это знаете, как примерно, с кем-то из людей, еще не заливавших себе под кожу чернил, говорить про татуировки. Любого надо попытаться отговорить. Допустим, на трёх из десяти это повлияет, и они не зальют себе чернил под кожу, и, наверное, правильно сделают. А те, семеро, кому прям неймется, тебя не послушают и сделают – значит, они точно этого хотели. И значит, им точно – пора. Это, во-первых, способ отсечь неопределившихся, а во-вторых, я искренне так считаю – ну, блин зачем идти сейчас в работу, в которой заведомо будешь становиться заложником, пленником совести, в том числе. Что за жесть. Тебе кто-то будет объяснять, что нельзя называть хорошее хорошим, а плохое плохим. Более того, ты можешь попасть на работу в медиа, где тебе будут говорить, что хорошее надо называть плохим, а плохое – хорошим. И тогда уже книга, читаная нами на всех журфаках мира, господина Оруэлла, она просто явится на любом журнальном столике этих журналистов. И, в общем, мне кажется, это будет повод – понять одну простую штуку, что ты совершил чудовищную ошибку, выбирая свою работу. Я не вижу вообще никаких перспектив у журналистики при нынешних обстоятельствах в том понимании, в каком ее надо понимать. Поэтому почему бы лишний раз не предупредить эти молодые неокрепшие души, которые в силу возраста должны совершать ошибки, что сейчас, они, возможно, на пороге самой большой ошибки.
Ахматова: А вы себе в какой-то из моментов говорили так: «Друг, ну, наверное, зря ты пошел в МГУ на журфак»?
Дудь: Нет, я никогда себе так не говорил. Во-первых, я все-таки застал времена, когда все было по-другому, несмотря на то, что я не самый старый человек. А во-вторых, я же легко отношусь к этой истории. В отличие от большинства коллег, я не считаю, что надо всю жизнь провести в журналистике. И какие бы локальные «успешки», не встречались бы мне на протяжении карьеры, они – весьма скромные, и что бы не происходило, я понимаю, что завтра или послезавтра, все может закончиться. Ну, не берем какие-то ужасные вещи, но может, например, закончиться профессия. Послезавтра, я буду ехать из «Шереметьево» и, например, пойму, что все. И вот для меня, в отличие от многих русских людей, нет проблемы пойти на рынок торговать помидорами. Я воспитан в традиции, что не бывает стыдных профессий. Бывает стыдно быть нищим и таким, как большинство сотрудников ВГТРК. Вот это стыдно.
Ахматова: А нищим-то почему стыдно?
Дудь: Ну, блин…
Ахматова: Бедность – порок?
Дудь: Бедность не порок. Стоп. Если у тебя есть две руки, две ноги, и если, в общем, у тебя семья голодает, мне кажется, это для любого мужчины все-таки стыдно. Ты должен крутиться вертеться. Тот, у кого есть мозги и руки никогда не умрет от голода и скуки. На мой взгляд, это золотое правило, и если человек им не пользуется, мне кажется, он не прав. И если он, тем более, так или иначе, отец семейства, извините мне мой сексизм, патриархат, или как-то это еще назвать, то это особенно актуально.
Ахматова: Кстати, про сексизм и патриархат. Вопрос от женской половины редакции. Почему женщин нет в «вДуде?» И когда будет первая девочка, если будет?
Дудь: Она наверняка будет… А почему вы обратили внимание на то, что нет девушек? Для вас мужчины и женщины отличаются чем-то? Как личности…
Ахматова: Видимо, для вас отличаются, судя по гендерной статистике блога.
Дудь: До вашего вопроса я даже не замечал этого.
Ахматова: Да ладно, Юра, там столько комментариев, и каждый второй должен спросить про это. Да все пародии на вас, что я видела, об этом. Все три.
Дудь: Так, стоп-стоп-стоп! Вот для меня женщина и мужчина отличаются как существа…
Ахматова: Оу…
Дудь: В быту, во всем остальном… Но в работе я вообще не делаю различий. И я не обращаю внимания - зову я в гости женщину или мужчину, я зову интересного человека. А то, что он мужчина – получается в связи с обстоятельствами.
Ахматова: Да, так получилось, что из интересных – только мужчины.
Дудь: Ну, из-за того, что та же девушка, которую я звал – не смогла.
Ахматова: О, вы звали, да?
Дудь: Ну, а как вы думаете? Ну, неужели…
Ахматова: Кто же она? Кто вам отказал?
Дудь: Не скажу.
Ахматова: Из политики?
Дудь: А в политике есть женщины?
Ахматова: Политика или шоу-бизнес?
Дудь: В политике я не знаю женщин.
Ахматова: Да?
Дудь: А нет, они есть. И они, к сожалению, весьма своеобразно влияют на нашу страну сейчас. Ну, скажем так – да, это что-то близкое к шоу-бизнесу. К развлечениям.
Ахматова: А я что, первая спросила? Вы так удивились. Наверняка же все спрашивают.
Дудь: Ну, да, это стандартный вопрос, и я придумал стандартный ответ вот этот: «Почему вы обратили на это внимание?» Ну, потому что я действительно не обращаю на это внимание, для меня не отличается, еще раз говорю, по работе, принимая решение, принимать на работу парня или девушку, я никогда не думаю какого человек пола. Истеричек среди мужиков – огромное количество.
Ахматова: Это да.
Дудь: Лентяев среди мужиков – огромное количество. Расконцентрированных людей… то есть, все те вещи, которые типа стереотипно приписывают, вообще мне никаким образом не близки. Есть интересный человек и не интересный, способный и не способный. А вот на мужчин и женщин я все-таки делю в других обстоятельствах – в клубах, ресторанах, при доставке мебели тяжелой, в квартиру… Мне кажется, это тоже неправильно…
Ахматова: Все, спасибо, я поняла. Стеб заготовкой засчитан тоже.
Дудь: Вот.
«В МОСКВЕ НЕ БУХАЮЩИЕ САНТЕХНИКИ ЗАРАБАТЫВАЮТ БОЛЬШЕ, ЧЕМ ЖУРНАЛИСТЫ»
Ахматова: Вы сказали важную вещь о том, что большинство русских людей – хотя мне кажется, это не русская традиция, а такая – постсоветская, в общем, о том, что западло интеллигенции что-то делать руками.
Дудь: Ну, я говорил про классическую традицию воспитания – не будешь хорошо учиться, пойдешь двор мести или на рынок торговать. Это ужасная традиция. Другой вопрос – мы должны понимать, что это обусловлено в том числе неправильным государственным устройством, когда большое социальное расслоение и далеко не все рабочие профессии позволяют жить так, как они позволяют жить в западном или американском социализме. Там, понятно, что ты зарабатываешь меньше, если ты сантехник, но при этом тебе этой суммы хватает, чтобы жить нормально. Другой вопрос, что в Москве сейчас сантехники получают точно больше журналистов, не бухающий сантехник сейчас в России вот точно – отличная работа, которая позволяет нормально жить, если ты правильно расставляешь приоритеты, и не калдыришь с утра до вечера.
Ахматова: А вы чем могли бы заниматься, если вдруг – после журналистики?
Дудь: Не знаю. Я может, льщу себе, но думаю, что я мог что-нибудь продавать, конечно. Я не знаю, это во мне национальное говорит или нет, но продавать – это клево. Национальное, в смысле – украинское.
Ахматова: Продавать на рынке? Или что? Пиар?
Дудь: Пиар – это не про продажи, это про типа делать атмосферу чище. Про продажи - маркетинг.
Ахматова: Скажем так, чью-нибудь репутацию?
Дудь: Что угодно. Мне было бы интересно попробовать на предмет того, получится или нет.
Ахматова: Прямые продажи? Какие продажи? Давайте поточнее.
Дудь: Ну, смотрите. Когда в 2014-м году разгромили Ленту.ру, я сказал второй половине, чтобы она присмотрела места, где можно купить желтые рубашки – шесть на неделю, потому что до конца года, как мне тогда казалось, разгромят вообще всех независимых, я пойду в Евросеть продавать телефоны, потому что мне кажется, что в Евросети можно сделать максимально быструю карьеру, от прямых продаж до топ-менеджмента. Круто продаешь – повышаешься. Ну, и типа прошло уже три года, но пока желтые рубашки не пригодились. Но я вообще не вижу в этом никаких проблем – даже в прямых продажах.
Ахматова: А разгром Ленты было трудно пережить?
Дудь: Ну, мне было обидно. Я грустил пару дней…
Ахматова: Пару дней?!
Дудь: А сколько?
Ахматова: Ну, вы прям не типичный российский журналист…
Дудь: Я слишком занят, к сожалению… Я не понимаю, на кого вы сейчас намекаете, на ребят из разгромленной Ленты?
Ахматова: Да нет, я к ним хорошо отношусь.
Дудь: Они очень достойно вышли из ситуации, сделав альтернативное медиа, которое, при всех вопросах, которые к нему возникают, оно весьма ОК. Очень даже по всем параметрам.
Ахматова: Были предложения примкнуть к meduza?
Дудь: Зачем им человек про спорт? Очевидно, что это не та профильная история, которая могла бы быть. И потом они видят, что я пока так или иначе при деле, и я знаю, что среди журналистов Meduza много читателей sports.ru - это приятно, и моя задача делать так, чтобы они оставались с нами и приводили всех тех коллег, которые не обернулись еще нашими читателями.
Ахматова: Профессиональный, хотя и тоже очевидный вопрос – есть человек, с которым, ну, очень хочется сделать интервью, но не получалось пока?
Дудь: Конечно. Владимир Путин. Без вариантов. Он в этом списке с большим отрывом – под номером один.
Ахматова: Вы знаете, о чем вы будете с ним говорить?
Дудь: О стране, которую я очень люблю и которую, я надеюсь, очень любит он. Вопросов – немерено. Просто немерено.
Ахматова: Попробуете предложить?
Дудь: Не знаю. Посмотрим. Все может быть.