«Кто автор слов: «Само существование казахской нации стало острой проблемой»?», - спрашивают составители вопросов для Единого национального тестирования у казахстанских абитуриентов. Среди вариантов ответа Мыржакып Дулатов, Ахмет Байтурсынов и Алихан Букейханов. Все они, выражаясь языком школьных учебников, представляли собой «революционно-демократическую» часть интеллигенции во время национально-освободительного восстания 1916 года в Казахстане. Упомянутая выше цитата, к слову, принадлежит Байтурсынову, а в методичках по подготовке к ЕНТ тема восстания 1916 года традиционно составляет отдельный раздел.

В пособиях по подготовке к ЕНТ все до боли просто: антиимпериалистическое движение вспыхнуло как реакция на указ царя от 25 июня 1916 года «О реквизиции инородцев Средней Азии и Казахстана для работ по устройству оборонительных сооружений и военных сообщений в районе действующей армии»; из Туркестана и Степного края планировалось отправить на тыловые работы более 500 тыс. джигитов; главные очаги восстания – Семиречье и Тургай; основные движущие силы – шаруа, рабочие и ремесленники; бунтовщики потерпели поражение из-за недостаточной организованности; историческое значение заключается в беспрецедентном росте национального самосознания народа Казахстана.

И пока школьники заучивают фамилии руководителей восстания по уездам и областям, историки из стран бывшего Советского Союза в очередной раз признают, что «в истории трагедии 1916 года остается еще много лакун и белых пятен». Именно такой тезис был озвучен во вторник на научно-практической конференции «Восстания 1916 года в Азиатской России: неизвестное об известном» в Алматы. Мероприятие началось с презентации нового сборника документов по исследуемой теме, который подтоговили российские историки-архивисты. Татьяна Котюкова, старший научный сотрудник Института всеобщей истории Российской академии наук, заметила, что лишь немногие центральноазиатские страны продолжают по сей день документально исследовать события столетней давности. Среди отличившихся она отметила Казахстан и Киргизию. В последней, кстати, в 2016 году официально отмечается 100-летие Великого исхода и Национального восстания кыргызского народа против колонизаторской политики царской России.

Никто из участников конференции не стал опровергать тот факт, что после обретения союзными республиками независимости тема восстания 1916 года в Центральной Азии зазвучала «с новой политической силой» (в то время как для большинства российских историков она осталась «периферийной» и «изученной»). «Сегодня все силы брошены на поиски «виноватых», забывая о том, что изучение любого события, унесшего тясячи человеческих  жизней, требует взвешенности и корректности в оценках, а не конструирования столетие спустя новых исторических мифов», - считает в этой связи Котюкова. Она подчеркивает, что изучение самого восстания все сильнее отклоняется в сторону политического, а не научного дискурса, и что история все больше служит инструментом для создания «образа врага» в информационной войне.

С этой точкой зрения не мог не согласиться Валерий Германов, старший научный сотрудник Института истории Академии наук Республики Узбекистан, который напомнил собравшимся древнюю иранскую легенду. Главным ее героем был древнеиранский правитель – шах Джамшид, который кроме всего прочего был счастливым обладателем чудесной чаши, которая показывала ему все, что происходило в мире. «Но правитель видел только те события, которые ему импонировали, которые его устраивали», - подчеркнул историк. Так же дело обстоит и с сегодняшним осмыслением событий 1916 года в Туркестанском крае, считает Германов. Исследователи центральноазиатских стран неизбежно приходят к тому, что проблему восстаний столетней давности следует рассматривать исключительно с национальной точки зрения и никак иначе, отмечает историк.

Ту же аналогию с чашой Джамшида в начале своего выступления провел казахстанский профессор и академик Саттар Мажитов. Он убежден, что «лицо истины» событий 1916 года «гораздо сложнее, чем мы себе это представляем». Мажитов считает, что главной проблемой в этом контексте является «степень изученности историко-правовых вопросов». Тут историк приводит один любопытный факт: термин «реквизиция» не может быть применен по отношению к людям в принципе, потому что это напрямую противоречит тогдашним законам Российской империи. «Реквизиция есть принудительное приобретение от жителей всякого рода местных средств, необходимых для удовлетворения нужд армии», - цитирует ученый определение термина из соотвествующего закона того времени. «То есть как можно человеческий материал реквизировать на тыловые работы? И оттуда, как мне кажется, и пошло с самого начала искажение многих вещей, связанных с событиями 1916 года», - делает закономерный вывод Мажитов.

Академик уверяет также, что казахстанские историки нашли убедительные доказательства того, что сам царский указ был по сути своей нелигитимным. «Произошли серьезные нарушения законов, и император Николай II был просто, говоря бытовым языком, подставлен заинтересованными лицами в этом указе», - говорит Мажитов.

Другие участники конференции говорили о реакции на указ Николай II населения Кавказа, бурятов и других народов Сибири, населения нынешней территории Киргизии, казахов Букеевской Орды. Все это свидетельствует о широчайшем географическом масштабе событий 1916 года, согласились все участники мероприятия. «До сих пор в исторической и научно-популярной литературе не был осуществлен, на мой взгляд, комплексный подход к событиям 1916 года с точки зрения их эпохальности и глобальности», - выразил свое мнение Мажитов. Татьяна Котюкова поспешила предложить своим коллегам в этой связи новый термин – «восстания 1916 года в Азиатской России», который географически включал бы в себя все регионы империи, в которых были отмечены любые формы проявления общественного недовольства указом от 25 июня 1916 года.

Историки на протяжении целого дня пытались тем или иным способом ответить на вопрос: «Что такое восстание 1916 года?». Российские исследователи, «сильно огрубляя», предложили три варианта: «ошибка власти», «историческая закономерность» или «отправная точка для формирования идеи национальной независимости у каждого из народов Туркестана». При этом, никто не стал отрицать, что найдутся и те, кто даст свой собственный отличный от очевидных вариантов ответ. Главное, чтобы поиск этого ответа велся в рамках достоверных источников и на более или менее регулярной основе, а не «раз в пятилетку» в преддверии юбилеев.

Фото akipress.org