Когда и зачем появилась приватизация

В 1970 годы, когда послевоенный потенциал экономического роста стал сходить на нет, большинство государственных предприятий в Европе столкнулись c системным кризисом. В условиях растущей инфляции, им было трудно идти на повышение зарплат и не менее трудно перекладывать издержки на покупателей, увеличивая цены на продукцию. Из-за замедления экономики, снижения покупательской способности и роста безработицы у многих стран стал возрастать дефицит бюджета.

Вскоре ситуация начала меняться и большинство предприятий вновь стали прибыльными. Но разочарование многих политиков и экономистов в государственном управлении повысило привлекательность идей либерального рынка и частной собственности. В 1979 году, когда Маргарет Тэтчер возглавила правительство Великобритании, одной из мер стимулирования экономики стала продажа госактивов частным владельцам.

В своей книге «Как мертвые идеи продолжают блуждать среди нас?» австралийский экономист Джон Куиггин рассказывает, что импульсом к приватизации стало и желание избежать давления все еще сильных профсоюзов в государственном секторе. Частные владельцы, благодаря ослаблению своих профсоюзов, могли спокойно сокращать персонал, опускать зарплату и стандарты труда до рыночного уровня. Для государственных предприятий эти меры были чреваты существенным ростом социальной напряженности.

Вскоре примеру Тэтчер последовали и другие государства – от Бразилии до Новой Зеландии. Правовая трансформация показывала разные результаты от страны к стране. Тем не менее, крах коммунизма советского образца уверил многих экономистов, что рыночные реформы и доминирующая частная собственность – единственный надежный вариант развития. Благодаря этому приватизация приобщилась к «Вашингтонскому консенсусу» - стандартному списку реформ, который настоятельно рекомендуют Международный валютный фонд и Всемирный банк всем странам с переходной экономикой.

Согласно исследованию Сергея Гуриева и Андрея Рачинского для Всемирного банка, к 2006 году приватизацию провели более 100 стран, передав в частную собственность десятки тысяч предприятий и получив за это около 1,5 трлн долларов. Большинству стран это позволило в течение нескольких лет ежегодно увеличивать бюджет на 10% и существенно экономить на субсидиях.

Удачный опыт

В 1994 году экономисты Уильям Меггинсон, Роберт Нэш и Матиа ван Ранденбург сопоставили 3 года работы 61 предприятия из 32 индустрий и 18 стран (преимущественно ОЭСР) после приватизации, с 3 годами до её проведения. Большинство компаний показали реальное увеличение продаж, прибыльности, улучшение операционных процессов, повышение рентабельности инвестиций и снижение долговой нагрузки. Четырьмя годами позже экономисты Нарджесс Бакри и Жан-Клод Коссет расширили выборку до 79 компаний, 32 индустрий и 21 страны (с основным акцентом на развивающихся), проводивших приватизацию в период 1980-1992 годов, и зафиксировали вдвое большую результативность по тем же параметрам, чем Меггинс, Нэш и ван Ранденбург.

Достаточно полезной приватизация была для 24 малазийских компаний, которую провели в 1997 году, разместив их акции на фондовом рынке. Исследование экономистов Кьян Сана и Уильяма Тонга показало, что к 2002 году компаниям удалось втрое увеличить прибыль, вдвое нарастить продажи и значительно снизить долговую нагрузку. Кроме того, малазийский опыт показал, что реализация активов через опционы гораздо эффективнее их прямой продажи.

Еще два важных примера – это Румыния и Венгрия, чьим предприятиям удалось увеличить производительность в среднем на 20-30% за несколько лет. Если говорить о государственных доходах от приватизации, то показателен пример Китая, который получил около 18 млрд долларов за продажу частному сектору 180 крупнейших предприятий в 90-е годы. Однако за период 1993-1999 годов это привело к двукратному сокращению занятости на них.

Эти примеры объединяет то, что большинство активов продавалось иностранным инвесторам, которые принесли с собой новые для этих рынков технологии и управленческие модели. Причем им продавалась не часть предприятия, а пакет акций целиком. Другой, куда более важный связующий фактор - это хорошая институциональная среда, которая обеспечивала права собственности и их полноценную защиту, помогла демонополизировать отрасли экономики и поддерживать их справедливое регулирование. Единственный минус, с которым столкнулись многие из этих стран – постепенное снижение занятости, которое для некоторых совпало с циклом общего замедления деловой активности.

Неудачный опыт

Со слабыми или крайне негативными последствиями приватизации столкнулось также довольно много стран - от Сингапура до стран Латинской Америки. В период 1975-1998 годов 31 госкомпания Сингапура была продана частному сектору, а в 2002 году исследование экономистов Сана и Тонга показало отсутствие каких-либо видимых изменений в их прибыльности и производительности.

В 90-х годах многие латиноамериканские страны стремились приватизировать телекоммуникационные активы и авиакомпании. Распродажа последних уже через пару лет показала слабый эффект, а с телекоммуникационным сектором все вышло иначе. На волне бума интернет-компаний эти активы пользовались высоким спросом, из-за чего их стоимость безосновательно завышалась. Первое время частным управленцам удавалось повысить операционные и финансовые результаты компаний, но из-за системного кризиса в интернет отрасли и череды банкротств компаний по всему миру достижения быстро сошли на нет.

Куиггин в своей книге отмечает, что сложности с приватизацией телекоммуникационных компаний были практически по всему миру. Из-за повышенного интереса и аномального притока финансирования, большая часть игроков телеком рынка направляли средства не на развитие инфраструктуры, а на укрепление своих монопольных позиций, которые достались им в наследство от государства. В итоге системный кризис отрасли для многих стран сопровождался и ростом неудовлетворенности клиентов. В 2007 году в Австралии государство было вынуждено вернуться в отрасль и создать единую национальную широкополосную сеть.

Британия, которая запустила глобальный тренд приватизации, в середине 90-х годов также столкнулась с долгосрочными последствиями своего решения. В 70-х они провели слишком масштабную приватизацию, нередко занижая реальную стоимость своих активов (общие потери британского бюджета от реализации 50% акций British Telecom c 1985 года составили более 15 млрд. фунтов). Сначала канцлер Британского казначейства Найджел Лоусон заявлял о достижении профицита в бюджете, после чего был объявлен период сокращения налогов для бизнеса и населения. Однако вскоре в британской экономике начался глубокий спад, и госактивов на продажу почти не осталось. Дефицит страны в тот момент резко вырос до 6% ВВП.

Кроме того, последним крупным активом, который приватизировало правительство британских консерваторов, стала компания Railtrack, управляющая железными дорогами. К 2000 году её менеджеры допустили ряд серьезных инвестиционных и управленческих ошибок, после чего её вновь национализировало правительство Тони Блэра. В 2009 году государству был возвращен и оператор подвижного состава East Coast main line, после того как недовольство граждан качеством услуг всех операторов достигло критической отметки. Схожая ситуация наблюдалась и в Новой Зеландии.

Примеры провальных приватизаций тоже существуют. Достаточно посмотреть на опыт Украины и России 90-х годов, где продажа активов происходила в условиях непрозрачных конкурсов и неразвитых политических институтов. Согласно выводам Гуриева и Рачинского, в обеих странах это стало причиной появления олигархических групп. С одной стороны, эти группы повышают эффективность собственных предприятий и несколько разбавляют доминирующее положение государства в экономике. Но с другой - мешают развитию конкуренции, меняют регуляторную базу и работу экономических институтов исходя из собственных потребностей, нанося урон экономике на макроуровне.

Суммируя опыт

Как мы видим, результаты приватизации далеко не так однозначны, чтобы считать меру абсолютной панацеей для экономики. В большей степени её успех зависит от развитости институциональной среды и компетентности правительства. Но нельзя списывать со счетов и компетентность частных управленцев, которым предстоит управлять новыми предприятиями.

Зачастую её эффективному проведению мешают две причины – неправильный выбор отраслей экономики, чьи предприятия будут переведены в частный сектор и их номинальная демонополизация. Из-за этого уже частные игроки получают привилегированное положение и замедляют совершенствование и рост конкуренции на своих рынках. Государство при этом часто остается инертным и не стремится к дальнейшему улучшению регуляторной среды.

Согласно мировой практике, к приватизации наиболее расположены сферы экономики, где конкуренция - естественное и необходимое условие их развития. К ним относятся сельскохозяйственная и автомобильная промышленности, технологическая и финансовая отрасли, производство электроэнергии, розничная торговля, потребительские услуги и т. д. Привлекательными для приватизации могут быть и сервисные компании, которые оказывают вторичные для естественных монополий услуги – занимаются их подключением, выставлением счетов потребителям, ремонтными работами и т. д.

Низкую результативность после приватизации демонстрируют многие инфраструктурные объекты и предприятия, преимущественно автодорожные, железнодорожные, телеком- и авиакомпании. Еще хуже абсолютный переход в частные руки сказывается на сферах образования, здравоохранения, полиции, тюрем, наемных военных формирований и других. В подавляющем большинстве случаев частным владельцам не хватает средств на равномерное развитие этих активов. А для государства привлекать инвестиции и получать кредиты под инфраструктурные проекты зачастую дешевле и безопаснее.