Основная часть ваших работ посвящена исследованию политических режимов демократии, автократии и диктатуры. Что вы можете сказать о них главного?

Один из фундаментальных вопросов, которым мы, как политологи, интересуемся  - это причинно-следственная связь таких вещей, как демократия по сравнению с той же диктатурой или другими режимами. Для этого необходимо четко очертить границы того, что мы подразумеваем под тем или иным понятием, ясно понимая критерии для дифференциации демократии и «не-демократии».  И в данном контексте никакие нормативные оценки не имеют отношения к делу, поскольку критерии для определения государства как демократического или недемократического, не являются нормативными, - это чисто наблюдаемый эмпирический показатель.  Государство есть демократическое, если глава исполнительной и законодательной власти избирается путем свободных выборов. Таков критерий, чтобы назвать ту или иную страну демократией. Другой вопрос – хороша ли вообще демократия, как режим? С нормативной точки зрения я без сомнения сказал бы, что, конечно, демократия лучше диктатуры. Хотя бы потому что демократия, по определению, уважает волю большинства. В диктатуре этого нет.

Когда мы говорим о демократии, ясно, что подрыв демократии тоже имеет место. Как этот процесс происходит в современном мире?

Существует два главных, но абсолютно разных способа развала демократии. Первой и наиболее широко изученной формой демократического подрыва является военный переворот. Например, так было в Чили, когда в 1973 году правительство Сальвадора Альенде было свергнуто военным путем. Аналогичную ситуацию мы наблюдали в недалеком 2013 году, когда египетские военные свергли президента Мухаммеда Мурси. Однако, начиная с 90-х годов XX века c окончанием  Холодной Войны, наиболее распространенной формой демократического развала стал подрыв демократии действующими представителями власти.

Понятно, что основная цель военного переворота - свержение действующего правительства с применением силы и захват государственного аппарата, когда действующая конституционно-правовая база больше не действует. Но что именно вы подразумеваете, когда говорите о подрыве демократии действующими представителями власти?

Данная форма демократического распада обычно влечет за собой постепенный подрыв демократии со стороны первоначально избранного должностного лица. Глава правительства избирается на свободных демократических выборах, однако затем, пользуясь положением, он начинает манипулировать демократическим процессом в своих интересах. Во-первых, в отличие от военных переворотов,  здесь подрыв демократии полностью инициируется демократически избранным политиком и редко сопровождается очевидной угрозой или политическим насилием. Это говорит нам о том, что действующие представители власти способны подорвать демократию, используя некие  «уязвимости»  в рамках демократического процесса. Во-вторых, как правило, это все происходит постепенно, зачастую в течение нескольких избирательных циклов, под шумную критику со стороны оппозиции, прессы и иностранных наблюдателей. Поэтому в данном случае у электората есть возможность отвергнуть недемократичных должностных лиц, не прибегая к дорогостоящим мерам, таким как протест или насилие, - просто исключив их из избирательного списка при следующих выборах. В качестве примера можно привести недавний рост авторитаризма под руководством Уго Чавеса в Венесуэле, Владимира Путина в России и Реджепа Тайипа Эрдогана в Турции. Однако, интересный факт, что многие, скажем, недемократичные  представители власти, включая примеры выше, пользуются значительной и подлинной поддержкой со стороны общественности.

Но если политики играют вне правил демократии, почему люди продолжают их поддерживать?

В классических исследованиях в области демократизации, а также в базовой практике продвижения демократии, считается, что неодобрение со стороны общественности является сдерживающим фактором, обеспечивающим избранной власти не отходить от принципов демократии. Однако в поляризованных обществах данная схема не работает. И один из ответов, который я пытаюсь раскрыть в своих исследованиях, состоит в том, что в поляризованных обществах действующие представители власти умело пользуются самой поляризацией. И, что может, например, сделать действующий представитель правительства, скажем, Эрдоган в Турции? Он может сказать «Послушайте, возможно, я не совсем демократичен, но я представляю ваши взгляды и интересы. Но у вас есть выбор в лице оппозиции, которая может действовать по очень демократическим принципам, но она не будет отражать ваших взглядов». И что остается делать избирателям? Они будут поддерживать того, кто защищает их интересы,  не голосуя за какого-то другого политика с совершенно другой стороны политического спектра, который представляет совершенно незнакомые электорату взгляды, даже если он является более демократичным.

Если это происходит только в поляризованных обществах, то,  что же делает эти самые общества поляризованными?

Значительная доля населения в таких обществах фактически готова поддерживать нелиберальных, иногда явно недемократичных политиков. Возникает вопрос: из-за чего простые люди, которые вроде бы и ценят демократию, тем не менее продолжают голосовать за тех, кто отходит от демократических и либеральных принципов? У нас есть  много примеров таких поляризованных обществ - во главе с Уго Чавесом в Венесуэле, Эво Моралесом в Боливии, Реджепом Эрдоганом в Турции и так далее. Некоторые исследователи говорят, что и Польша с Венгрией идут в этом направлении, и даже некоторые страны постсоветского пространства. В высокополяризованных обществах голосование против одного означает поддержку другого. То есть, если вы не поддерживаете действующих представителей власти, значит вы голосуете за оппозицию, которая вам не нравится, даже если она демократичнее. Именно это делает поляризованные общества поляризованными. В Турции голосование против Эрдогана означает голосование за либеральную оппозицию. В Венесуэле то же самое: бедное население, нуждающееся в правительстве, которое предоставляет ему услуги, вместо того, чтобы поддержать действующую власть, может поддержать оппозиционеров. Если общество поляризованное, избиратели этого не делают. Если у вас есть кто-то, у кого есть власть, кто на самом деле хочет удерживать ее как можно больше своими авторитарными амбициями, вопрос заключается лишь в том, когда и как он сможет подорвать демократию в контексте поверхностного поддержания демократических институтов, делая их уязвимыми.