Мир в ожидании рецессии

В начале июля директор-распорядитель Международного валютного фонда Кристалина Георгиева первой из глав международных экономических институтов указала на растущую вероятность рецессии в глобальной экономике. Еще в апреле МВФ прогнозировал снижение роста мирового ВВП до 3,6% − на 2,5% относительно результатов прошлого года. Однако в ближайшие недели и эта оценка должна быть пересмотрена в сторону ухудшения. Всемирный банк и ОЭСР также последовательно снижают свои прогнозы − с более чем 4% до 3%.

Самое сложное положение из числа развитых стран пока у США. В первом квартале 2022 года экономика страны сократилась на 1,6%, а ее дальнейшие перспективы остаются туманными. Агентство Bloomberg оценивает вероятность наступления рецессии в Америке в следующие два года в 75%.

Этот фон сказывается и на состоянии других крупнейших экономик планеты. В первом квартале совокупный ВВП стран G7 сократился на 0,1%, а экономика Еврозоны едва удержалась в положительной зоне, продемонстрировав лишь 0,27% роста. При этом аналитики банка ING убеждены, что в следующем году Европе уже не избежать рецессии.

Опрошенные агентством Bloomberg экономисты полагают, что риск рецессии в Еврозоне нарастает в связи с увеличивающейся вероятностью дефицита природного газа. Трудности, прежде всего, испытает Германия − наиболее уязвимая к сокращению поставок российских энергоносителей страна союза. Помимо этого угрозой является и аномальное повышение цен на сырье: с начала лета стоимость газа достигала рекордных $1900 за тыс. куб. м.

Китай, зависимый от экспорта своих товаров в США, сталкивается не только с международными, но и локальными экономическими проблемами. Шанхай, один из главных деловых центров страны, большую часть весны находился в локдауне. В том числе поэтому рост ВВП страны по итогам года может сократиться до 4,1% − второго худшего результата за последние 30 лет.

Ожидание рецессии по всему миру уже вносит вклад в волатильность цен на сырье. В прошлую среду фьючерсы на нефть марки Brent опускались до $99 за баррель, потеряв почти 10% с начала этой недели и около 30% с марта. При этом они по-прежнему находятся в отрыве от фундаментальных факторов спроса и предложения. Изменение стоимости углеводородов остается почти непредсказуемым из-за войны в Украине и санкций в отношении России. Прогнозы колеблются между аномально высоким уровнем в $380 за баррель (что возможно, если страны G7 договорятся об ограничении стоимости российской нефти, а Россия снизит производство вдвое), и довольно низкой отметкой в $65 за баррель, если спрос на нее упадет в результате мировой рецессии.

Обычно причиной надвигающейся рецессии называют растущую по всей планете инфляцию, вызванную разрывом цепочек поставок, удорожанием логистических услуг и вливаниями триллионов долларов в экономики Западных стран в период пандемии. На это наслаиваются последствия войны в Украине, подстегнувшие рост цен на энергоносители и продовольствие, особенно зерно.

Чтобы упредить эти факторы центральные банки по всему миру намерены резко повышать ключевые ставки, снижая тем самым рост ВВП, покупательную способность людей и занятость. И хотя наполнение экономик деньгами имело влияние на инфляцию, оно происходило не со стороны спроса, настаивает экономист Янис Варуфакис. Большая часть средств оседала в финансовой системе, провоцируя бумы на рынках акций, жилья, криптовалют и других активов.

Эта тенденция наметилась еще в 2008 году, когда в ответ на глобальный финансовый кризис Западные страны объявили ту же политику жесткой экономии. В течение следующих нескольких лет она обернулась низким уровнем инвестиций в производства. При этом насыщение финансовой системы ликвидностью благодаря почти нулевым ставкам оставалось высоким. Итогом такой политики стал всплеск доходности на рынках акций и недвижимости при снижающемся вводе нового жилья, постепенном сокращении рабочих мест и стагнации доходов большинства населения.

Таким образом, к удорожанию всех товаров и услуг привела не потребительская активность широких масс, а спекуляции финансовыми активами, на которые наложилось желание корпоративного сектора отыграть потери двух лет с помощью повышения цен на свою продукцию. При этом решение проблемы видится мировым центральным банкам не в регулировании финансовых рынков и налогообложении их пользователей, а в снижении реальных заработных плат среди групп с низкими и средними доходами.

В 2022 году отягчающим моментом для глобальной экономики помимо пандемии стало введение санкций против России − ведущего мирового экспортера дешевых сельхозтоваров и энергоресурсов. И если на развитые страны это окажет серьезный, но не разрушительный эффект, то на бедные государства, особенно Йемен, Афганистан, Шри-Ланку, Ливан и Сомали, куда более сильный. Они уже испытывали ослабление продовольственной безопасности из-за потери доходов от экспорта и/или туризма во время пандемии, которое вылилось в продолжительные социальные волнения. Нынешний товарный шок привел к нехватке оборудования в больницах, закрытию школ из-за отсутствия бумаги и остановке рыболовства в связи с нехваткой топлива. Это усилило и без того нараставшую угрозу голода.

Еще больше ущерба этим странам могут нанести увеличение нагрузки по внешнему долгу и затруднения с оплатой импортных потоков, 80% объемов которых приобретаются за доллары. В период спада инвесторы, ищущие безопасности на более стабильных рынках, обычно продают активы, номинированные в местной валюте, и выводят эти деньги за рубеж. К середине мая утечка капитала из развивающихся стран превысила $61 млрд. Это сократило их долларовые резервы, которые они накапливают, чтобы иметь возможность рассчитаться за потоки импорта, если их валюты сильно ослабнут.

Последние 12 лет дешевых денег, обусловленных мягкой монетарной политикой Западных стран, сделали бедные страны более уязвимыми к нынешним обстоятельствам. Когда ставки были низкими, они наращивали объемы внешних заимствований, выпуская больше долговых обязательств, номинированных в долларах. Этот долг обслуживался за счет валютных поступлений. Сейчас они столкнулись с затяжным моментом сокращения этих доходов и ужесточением денежно-кредитной политики. А с ростом процентных ставок растут и расходы по обслуживанию долга. В результате объем совокупного долга развивающихся стран оказался на 250% выше размера их доходов, что является максимальным значением последних 50 лет.

Наряду с этим обесценение собственных валют развивающихся стран по отношению к доллару негативно воздействует на их банковские балансы. По мере роста доллара растет и стоимость этих внешних обязательств в национальной валюте. На основе несоответствия активов и обязательств банковская система будет предоставлять меньше кредитов корпоративному и розничному секторам для инвестиций и потребления.

Как пишет директор исследовательского центра LSE Global Economic Governance Commission Доминик Леусдер, вполне вероятно, что в ближайшие месяцы кризис платежного баланса в развивающихся странах, спровоцированный ростом доллара и ослаблением местных валют, сменится долговым кризисом. Результатом этого сдвига могут стать широкие социальные потрясения и голод, хотя мировые запасы трех основных сельхоз продукта − риса, пшеницы и кукурузы − близки к историческому максимуму. При этом еще 10 миллионов человек, по оценкам Всемирного банка, могут оказаться за чертой экстремальной бедности.

Первой крупной жертвой долгового кризиса стала Шри-Ланка. Более 58% ее государственного долга номинировано в долларах, но с наступлением кризиса правительство лишилось возможности пролонгировать или погасить кредиты в конце марта страна объявила дефолт по внешнему долгу размером $51 млрд. Этот шаг был предпринят после многомесячных протестов, которые привели к отставке премьер-министра, но затем возобновились вновь, завершившись отставкой президента. Несмотря на это будущее страны остается непредсказуемым.