В Каракемере – красиво. Особенно в апреле. Зеленым расплескало во все стороны, солнце сверху добавило золотым, пахнет цветами и весной, шум авто стих километров 50 назад. Сад Батыра - у подножия холма. Наверху – местное кладбище. Если кладбище может быть обустроено в каком-то «удачном» месте, то это здесь. Тихо и хочется остановиться. А под холмом раскинулся аул.

«Наш фамильный склеп», - говорит Арсен Рысдаулетов, указывая на погост. Бывший банкир, ныне ди-джей и фермер везет нас в Каракемер – его 90-летний дедушка Раис-ата живет здесь со дня основания. Его дядя Казбек теперь приглядывает и за садом Шукенова.

Несколько дней назад, Наргиз Шукенова – родная племянница Батыра, основатель кинофестиваля Clique создала в Facebook мероприятие,в котором пригласила участвовать некоторых своих друзей и знакомых. «Моя семья сажает в этом году яблоки в саду дяди Батыра, в райском Каракемере», - написала она. Координировала мероприятие ее подруга - архитектор Асель Есжанова, именно она спроектирована памятник, что стоит на могиле Батыра.

Мы встречаемся возле кинотеатра «Арман». Суббота. Утро. Весна. На душе так тихо, что страшно говорить. В такие моменты особенно точно ощущаешь хрупкость красоты. Мира ли, человека или мелодии. В машине зеленоглазая Асель рассказывает: «Утром я поймала «попутку», и водитель спросил меня, куда я собралась, на субботник или нет. Сказала, что почти на субботник – сажать деревья в саду Батыра, он включил радио, а там звучала песня Батырхана. Представляете? Меня…трогают такие вещи».

Я говорю, что меня тоже трогают. И мы молчим. Пожалуй, в Казахстане еще долго не будет человека, который бы объединил совершенно разных людей. Не призывами объединил – музыкой, честностью, необъяснимым ощущением жизни, умением чувствовать другого человека. Объединил садами, нотами и людьми, что приходили год назад на площади петь его песни. Не спорить, не требовать, не ругаться. Они приходили постоять рядом.

«Он был будто бы уже не здесь, он был, будто на пути к небесам в последние дни», - скажет Еркеш Шакеев, музыкант и друг, выступая на поминальном обеде в минувшее воскресенье. И кто-то в зале снова заплачет… Им все еще больно. Даже не родственникам - тоже больно. Поэтому продолжать его садами, так же как и исполнением его песен – безусловный рефлекс, желание умножить свет, который (так кажется порою) рассеивается, оставляя лишь тени.

По дороге в Каракемер останавливаемся взять кофе на заправке. Еще дальше, там, где заканчиваются большие здания, люди из Facebook, делают фото природы и неба. Асель позвала с собой бизнес-партнеров, что прилетели из Лондона накануне. Среди остальных – фотографы, дизайнеры, люди, связанные с музыкой или кино, журналисты и просто друзья.

В Каракемере нас встречают – Шукеновы, Рысдаулетовы и Куат Шильдебаев. Бауржан – директор сети кинотеатров «Арман» - старший брат Батырхана с улыбкой оглядывает молодых людей в модных очках и кроссовках NB.

- Бауржан Камалович, у вас взгляд: «Хипстеры приехали на картошку».

Он смеется. Раис-ата, произносит бата - благословение и вместе с Бауржаном Шукеновым сажает первое дерево. Казбек-ага деловито и строго руководит посадкой. Особенно быстро находит общий язык с англичанами. Хлопает по плечу и говорит: «Жарайсын». Макс и Майк аккуратно выполняют инструкции.

Дина – жена Бауржана пытается всех накормить. Немного волнуется: «Сад примется, навес здесь построим... 18 мая у Батырхана – день рождения. Мы подумали, может быть, будем собираться здесь, ребята на гитарах поиграют, песни его вспомним»… В этом году родственники попросили никого на площадь не ходить в годовщину смерти. Надеются, что все поймут – все еще слишком свежо. И по-прежнему болит.

Асель Джабасова приехала с мужем и детьми. Ернару – 5 месяцев, он спит в коляске и улыбается во сне. Кто-то объясняет англичанину Майку: «Это если бы как Дэвид Боуи начал сажать сад, а мы бы продолжили». Нет, никто никого не сравнивает в чью-то пользу. Просто Майк впервые в Казахстане. И для него так понятнее.

- А как вы связаны с семьей Батырхана? - спрашивает меня Макс, и говорит, что деревце надо держать выше, как научил Казбек-ага. Макс в Казахстане бывает чаще, и в Каракемере не в первый раз, еще он может сказать на русско-казахском «шорный шай». Я придерживаю саженец и говорю что-то простое про знакомство, а он продолжает: «Просто интересно - не все друг друга знают, но все люди такие разные и… friendly». Я соглашаюсь, что да, дружелюбные. В этом смысле фигура Батырхана оказалась способной объединить вокруг себя много совершенно непохожих друг на друга людей и сделать их чуть лучше. Иногда они собираются и сажают деревья – от бровки до бровки, от дерева, посаженного Батырханом, до подножия зеленых холмов. И каждый, кто здесь, изнеженный городским образом жизни, сыплет землю поверх еще почти беззащитного саженца, вдруг становится немного другим. Это какой-то необъяснимый эффект Батыра – терапевтически важный для души. И вы, с еще незнакомым доселе человеком, вдруг замолкаете как со старым знакомым, с которым нет надобности поддерживать вежливый, но пустой разговор. А к моменту, когда тысяча деревьев окажется высаженной под надзором несгибаемого Казбек-ага, люди, сидящие на корпешках у казанов, что исходят ароматом плова, станут не чужими. Не друзьями, конечно, (все сложные, взрослые, замороченные) но чуть-чуть другими. Причастными к чему-то большему, чем накануне. А может быть, потому что в городе вот нельзя вот так вот лечь на траву и смотреть на небо, и вспоминать, что там «горит его душа». Кажется понятным, почему все они – творческие люди – полюбили это место.

- Знаете, к нему тянулись дети, и это – всегда так интересно было… К плохим людям дети не тянутся, - скажет Еркеш Шакеев, через неделю, во время поминального обеда. И все замолчат. А Бауржан Камалович в микрофон скажет, что было сделано, и что запланировано, и поблагодарит многих за помощь, и пригласит на большой концерт в Москве.

- Лет пять назад, они с Куатом и консерваторскими ребятами купили эти земли в Каракемере и там садик заложили, - рассказывает Бауржан Камалович и смеется, - музыканты же - особо не смотрели за ним, наняли какого-то человека, тот поглядывал, как мог. Мы еще тогда, скептики, ему говорили: «Батырхан, ну, какой из тебя колхозник, продай ты эти земли». А он мне говорит: «Да ты что, эти земли фартовые, их нельзя продавать», я запомнил, потому что он так не разговаривал обычно, а тут… Он планировал там сад разбить, а на участке, что побольше, построить дом, поставить там студию, уехать туда, там творить… Создать там фазенду, что ли. Так сейчас Куат (Шильдебаев) сделал, он там домик построил, мы перевезли к нему аппаратуру из домашней студии Батыра. Долго думали, а потом отвезли - они изначально построили студию, но она была пустая… Мало ли, вдруг он сотворит что-нибудь…

Бауржан Камалович рассказывает, что когда в прошлом году приехали - ужаснулись, сад был не в лучшем состоянии. Но Раис-ата оценил ситуацию и сказал, что такие, как Батырхан, рождаются раз в сто лет, поэтому надо сад привести в порядок, поручил это своему сыну – Казбеку.

- Не знаю, дойдут ли руки до дома когда-нибудь, но пока мы решили все засадить яблонями. А еще говорят, что когда тысяча яблоневых деревьев одновременно цветет – это безумно красиво… Надо вырастить теперь эти деревья, потому что это не быстро. Лет 5-6… Наверное, проще было по дешевке продать эти земли – тяжело, и физически, и морально, но мы приняли другое решение. И вот когда все приехали и пережили с нами этот момент, я понял, что решение было правильным. А еще убедился, что асар – это великое дело. Может, и будем здесь собираться, мы же все такие разные, но вот этот сад он нас объединяет – и молодых, и не очень, и музыкантов, и не музыкантов… А можно всех поблагодарить? - спрашивает Бауржан Камалович.

Я говорю, что да, можно. Но не понимаю, за что. Прошлой весной, пока все огорошенно пытались осмыслить утрату, колумнист Vласти Мади Мамбетов написал колонку на смерть Батыра, называлась она пророчески: «Начало бессмертия». Через три дня этому бессмертию – год. Хочется верить, что теперь каждой весной память о Батырхане в райском Каракемере будет цвести яблоневым садом.