Первый город в Мангистау

«Қара шанырақ»

Дорога от Актау до Форт-Шевченко занимает порядка двух часов. Она не из самых плохих, но ночью вовсе не освещена. Из-за этого машины, боясь попасть в аварию, уходят в сторону друг от друга и накреняются в кювет. Дорога от этого проходит нервно.

На горизонте отливающие желтым степи, опаленные солнцем. Время от времени показываются каспийские волны, которые по невнимательности можно спутать с небом.

Картина прерывается аркой «Форт-Шевченко», за которой следует приморский город.

На равнинном рельефе города единственное возвышение – холм, который некогда был крепостью Российской империи, стремившейся упрочить свое влияние на Каспии и в Центральной Азии. От нее остались лишь обломки, а на ее месте возведены памятники лидерам адайского восстания 1870 года – Исе Тленбайулы и Досану Тажиулы.

«Когда-то царский режим обложил народ налогами. Требовал, чтобы они сдавали всё – хлеб, кожу, мясо, шкуры и прочее. Народ это не мог осилить. Не выдержали и подняли восстание. Было несколько крупных боев с царскими войсками», – рассказывает местный житель Усербай.

Это не последнее восстание в регионе, в ходе которого штурмовали крепость. Аналогичные выступления местного населения происходили во времена насильственной коллективизации, репрессий и в ашаршылық – тогда выступление продлилось с 1929 по 1932 год и было подавлено.

С холма открывается вид на весь город. Береговая линия Каспия на пустынном ландшафте, огороженные частные дома, мечеть, часовня, порт и буровая установка.

Отсюда же можно увидеть парк имени украинского поэта и художника Тараса Шевченко, который подарил остальному миру изображения жизни на Мангышлакском полуострове. В честь него и назван город с населением в почти 7 тысяч человек.

Город прошел долгий путь в смене собственной идентичности. В советское время крепость российского колониализма стала крупным центром рыбного промысла. Здесь были созданы рыбные и рыбоконсервные комбинаты, судоремонтный завод, также был развит тюленобойный промысел. В городе появились первые во всем регионе школы, библиотеки и театры.

После обретения независимости предприятия рыбного промысла закрылись. Город пережил тяжелые времена, пока неподалеку, в порту Баутино не была построена база для обслуживания нефтегазовых компаний. Тем не менее, они не обеспечивают людей достаточным числом рабочих мест.

Теперь новое поколение мигрирует в крупные города, потеряв надежду на светлое будущее в таких маленьких городках, а старожилы горько вспоминают прошлое, находя успокоение в историческим значении региона.

«Незапертая тюрьма» и музей под открытым небом

Улица с огороженным палисадником посередине – в нем растут низкие, коренастые и приземистые от противостояния морским ветрам тополя – упирается в музейный комплекс. Музей этнографии в виде юрты и музей Тараса Шевченко, отбывавшего здесь свою семилетнюю ссылку, расположились в парке, заложенном казахским и туркменским народами еще во второй половине XVIII века – тогда в нем росли плодовые деревья, а сейчас – карагачи.

Вход в парк открыт для посетителей. В прохладный, но солнечный осенний полдень, помимо нас, еще пара российских туристов прогуливаются по нему, рассматривая памятники украинскому поэту, мемориальную доску российских военных, участвовавших в Хивинском походе 1873 года, и памятники погибшим во время Второй мировой войны.

Свое нынешнее имя – Форт-Шевченко – город получил в 1939 году, рассказывает Айгуль Балабаева, заведующая экскурсионно-массовым отделом, проводя нас по залам музеев. Залы музея этнографии полны деталей быта жителей Мангышлака и исторических находок: ранние надгробные памятники, сакский воин, серебряные украшения, кувшины, привезенные караванами по Шелковому пути, головные уборы туркменских женщин, приспособления для охоты и рыбной ловли.

К 1850 году по царскому указу сюда добровольно переселились 15 русских семей – им выделили несколько тонн бревен для постройки домов и инвентарь для рыболовства, ставшего в последующие годы главным промыслом региона.

В тот же год на рыбацкой лодке до только основанного укрепления добрался Тарас Шевченко. Поэт и художник родился крепостным, но его выкупил будущий учитель – российский художник Карл Брюллов, который написал специально для этого портрет Николая Жуковского и разыграл его в лотерею. Вскоре после окончания учебы Шевченко отправляют в ссылку за «возмутительные произведения», критикующие самодержавие.

Проведя до этого три года в Оренбурге, он подбирает по пути и привозит с собой на Мангышлак ветку вербы. Она выросла в большое дерево, которое погибло только 1997 году. Часть ее ствола сотрудники музея перенесли в землянку, в которой Шевченко в тайне рисовал и писал, а также прятал свои рукописи.

Вход в музей Тараса Шевченко охраняют побеленные каменные морские львы – их поэт вытесал сам, научившись этому мастерству у каменотеса Каражусупа. Сам музей располагается в одноэтажном деревянном здании летней резиденции коменданта Ираклия Ускова, построенном в 1853 году. Открыл музей местный педагог Нуртлеп Несипбеков, привезя из Киева в 30-е годы первые три десятка экспонатов. Деды первого директора музея, Султангула Таджиева, работали арбакешами – извозчиками близ укрепления и были хорошо знакомы с Тарасом Шевченко.

Стены музея увешаны репродукциями картин, написанных художником за время ссылки: серия «Сюита одиночества», «Песня молодого казаха», «Молитва по умершим» (другое название – «Казашка Катя»), «Казахский мальчик, играющий с кошкой».

«Оригиналы у нас не сохранились, – поясняет Айгуль Балабаева. – Ему тогда запрещалось писать и рисовать, а комендант Усков, который ценил его талант, через писателей и путешественников, которые изучали наш регион и Каспийское море, передавал все тогда в Москву и Петербург. Оттуда все его произведения попали в Киевский государственный музей. Сейчас они находятся там. За 10 лет в Казахстане Тарасом Шевченко было написано 356 картин. До сегодняшнего дня дошли 226 работ».

Балабаева рассказывает, что Шевченко называл место своей ссылки «незапертой тюрьмой», и сильно тосковал по родной Украине, но, вернувшись в Россию из Мангышлака, прожил всего четыре года. Мы выходим из здания музея, напротив которого, глубоко задумавшись, сидит сам Кобзарь – большой памятник ему здесь поставили уже в 90-е годы.

Под его тяжелым взглядом спрашиваем у сотрудницы музея о настоящем и будущем города.

«В основном живут в городе вахтовики, бюджетные работники, учителя, врачи, культурные и музейные работники, – говорит она. – Есть иностранные компании, которые занимаются нефтяной добычей. Как и во всех регионах Казахстана, есть безработица среди молодежи. Ну, сейчас правительство выделяет какие-то программы… Надеемся, что город расцветет. Будущее есть, я думаю. Море рядом, туризм развивается хорошо».

Порт

Днём в городе малолюдно. Со школ бредут подростки. Рядом с ними выискивают пищу коровы. В такой же тишине шагают агитаторы - скоро выборы.

Улицы города широкие, по краям соседствуют небольшие частные дома. Некоторые напоминают дореволюционные жилища. Часть из них выкрашена в белый цвет.

Центральная улица объединяет между собой кинотеатр, площадь, над которой возвышаются памятники Иса-Досан, районную мечеть, парк Тараса Шевченко, столовую и закрытый супермаркет. Там же, возле автобусной остановки, сидит группа таксистов.

«Поехали, корабли посмотрим!», — кричит один из них.

Из-за того, что город маленький, а работа в нем связана с портом Баутино неподалеку, таксисты либо перевозят людей между городами, либо работают гидами для туристов. Быстро переговорив между собой, таксисты предлагают отвезти нас к Усербаю, хорошо знающему эти края.

«Здесь была школа в сороковые года. Все люди в Мангистау здесь учились. Люди впервые образовывались тут. Там была во времена Союза радио-научная станция. Сейчас ее сделали жилым домом, люди там живут в квартирах. Вон там школа-лицей имени Горького, а там техническо-гуманитарный колледж. Есть еще морская военная часть казахстанской армии», — показывает Усербай.

При первом взгляде город кажется обычным пустынным поселком. Но внезапно здесь появляется армянская часовня, дореволюционное здание - школа, о которой говорит Усербай. Горожане хорошо знают символы своего города - хоть он и стремительно теряет свою идентичность, концентрируясь вокруг привычной для региона нефтегазовой промышленности.

Усербай ведет машину в пригородные поселки - Баутино и Аташ. Фактически они неразрывно связаны своей инфраструктурой с Фортом-Шевченко, ведь часть горожан едут на работу в порт Баутино. В порту расположена база поддержки морских операций, которая находится в ведении нефтяного консорциума North Caspian Operating Company (NCOC), занимающегося освоением крупных морских нефтегазовых месторождений Каспия - Кашаган, Кайран и Актоты.

Обслуживанием порта занимается дочерняя компания «Казмунайгаз» - «ТеңізСервис». В ее объекты входит станция заправки морских судов, причал по отгрузке каменной породы, завод по производству буровых растворов и полигон по утилизации промышленных отходов в 12 километрах от Форта-Шевченко.

Порт эклектично перекликается с холмистой местностью, на ней расположены посёлки. На небольших частных участках вырастают гостиницы, вроде «Шағала», в которых живут вахтовики из других регионов и стран.

Побережье в хаотичном порядке наполнено песчаными, обмелевшими участками, огороженными сеточным забором, проселочными дорогами, производственными площадками, пирсами, кораблями на ремонте и катерами. В поселках же чаще встречаются люди в производственных формах.

«Работы нет, многие уезжают, — признается Усербай, оглядывая ухабистую дорогу — Вот есть компания, которая обслуживает Кашаган, там порядка 400 работников. Многие из местных аулов, обычные рабочие. Приезжают, загружают и выгружают груз. Потом в гостиницах работают, ну и на паромах матросами. Инженеры, управляющие – в основном иностранцы».

После этого мы едем в сторону Аташа.

«Баутино названо в честь Алексея Баутина, первого председателя поселкового совета. А вот Аташ – это не имя. Это название земли. Тут когда-то жили туркмены и они назвали его так», — говорит он.

Поднимаясь по холму, он рассказывает о том, что в свое время здесь было очень много ржавых кораблей, которые просто оставляли на причалах порта. А после смотрит на берег Каспия.

«Море уходит. Оно раньше на несколько метров ближе было, вот оно, мелеет», — говорит Усербай.

В министерстве труда и социальной защиты населения не ответили на вопрос Власти о том, сколько иностранных граждан работают в «ТеңізСервис», но отметили, что компания не имеет действующих разрешений на привлечение иностранной рабочей силы.

Всего в Тупкарганском районе, включающем Форт-Шевченко, Баутино, а также села Саина Шапагатова, Акшукур, Кызылозен и Таушык, живет 13,4 тыс человек трудоспособного возраста. Из них, по данным ведомства, занятое население – 12,9 тыс. человек, в основном это наемные рабочие.

В сфере услуг работают – 7,6 тыс человек, в промышленности и строительстве – 5,2 тысячи. В сфере сельского, лесного и рыбного хозяйства во всем районе работают только 125 человек.

Количество безработных по итогам 2021 года составило 517 человек.

Кинотеатр

Напротив стоянки таксистов стоит красивое белое здание, построенное в 1954 году, с недавним остеклением и табличкой «Jalyn 3D Cinema». В советское время тут был кинотеатр, а после здание долго простаивало. Сейчас здесь после долгого перерыва снова показывают фильмы, однако из-за проблем с местными властями новый кинотеатр может вскоре закрыться.

На пороге нас встречает помощник основателя кинотеатра, Биржан Жумагулов.

«Седьмого мая мы открывались, – вспоминает он. – Вообще планировали открывать в 2020-м, но случился карантин… Все кинотеатры заморозились. И в тот момент от государства не было, конечно, помощи. Потом мы хотели вообще отказаться от этого проекта, но возобновили процесс и открыли в этом году. Работаем уже около шести месяцев».

Цены, по словам Жумагулова, в кинотеатре держат максимально доступными – от 500 до 1000 тенге за билет. «В основном посетители приходят в выходные и праздничные дни, в будние, конечно, мало людей посещает, – говорит сотрудник кинотеатра. – Не как ожидалось. Вообще, потока людей, посещаемости мы ожидали большей. Но люди пока привыкают». При этом, по его словам, иногда зрители приезжают из других городов и поселков – это ближе, чем ехать до областного центра.

Сейчас в кинотеатре работает пять человек. «Мы через трудоустройство берем людей, и по инвалидности у нас сейчас один человек работает, он глухой. Он не всегда был глухим, в студенческие годы он потерял слух, и у нас сейчас работает оператором», – говорит Жумагулов.

В холле кинотеатра – запах попкорна, а на кассе лежит распечатанное расписание сеансов.

«Что хотите посмотреть?», – спрашивает нас Жумагулов.

Немного подумав, мы выбираем «Дос Мукасан», и управляющий дает команду киномеханику, который только для нас запускает фильм – сделать это можно и с компьютера на кассе, и из операторской будки. Затем Биржан проводит нас в зал, где рядами возвышаются кресла.

«Весь ремонт мы сами делали. Трудности были в том, что весь город находится в тупике. С рабочей силой сложности были, когда ремонт начали делать, с логистикой было сложно», – вспоминает Жумагулов. В зале выключается свет, и первые кадры фильма появляются на экране.

После просмотра Биржан рассказывает, что сейчас все кинотеатры в стране испытывают проблемы с дефицитом ламп – их нужно менять после 1500 часов работы. Раньше их закупали из России, а теперь начались проблемы с поставками. По словам Биржана, в кинотеатре планируют еще доделать ремонт в холле, расписать стены, чтобы он «не отличался от городских».

«Много планов вообще. Чтобы вот это все модернизировать, доделать, не помешала бы помощь от государства в полной мере, но пока мы на свои деньги сделали, начальник сам взял на себя все расходы при открытии, но помещение было от государства», – говорит Биржан.

Основатель кинотеатра Данияр Айса загорелся идеей открыть кинотеатры в малых городах и районах, и решил начать со своего родного региона – с запада. Первый кинотеатр он открыл в Жанаозене после событий 2011 года – хотя предлагал местному акимату сотрудничество еще в начале 2000-х. Местные власти, по его словам, тогда ринулись «залатывать дыры» и вспомнили о его письмах. Сейчас в сети – два кинотеатра в Жанаозене, два в Актау и один в Форте-Шевченко.

«Открыть кинотеатр в Форт-Шевченко – это чисто моя личная инициатива, – говорит предприниматель. – Я потратил где-то около 80 млн: 30 млн ушли на оборудование. 30 млн я взял в кредит под 18%, государство мне 17% субсидировало, и эти деньги я выплачиваю под один процент. 50 млн ушли на реконструкцию здания и ремонт. По договору это все должен был акимат сделать, но он этого не сделал».

Местные власти также должны были провести отопление, но его до сих пор нет.

«Зрители мерзнут, – говорит Данияр Айса. – Я ультиматум поставил: если вы отопление не сделаете, придется закрывать кинотеатр. Просто обидно, что оборудование может сломаться, оно же будет на холоде находиться».

По словам Айсы, несмотря на то, что в городе довольно мало культурных мероприятий, местное управление культуры не идет на сотрудничество и не предлагает никаких совместных проектов.

«Давайте совместно что-то сделаем: какие-то кинофестивали, кружки? Нет, они просто молчат. По их мнению, кинотеатры – это только коммерческая деятельность, но это социально значимый проект. И им это не надо. Это точечное мероприятие для них», – констатирует предприниматель, добавляя, что и у министерства культуры его идеи не вызвали понимания – там лишь спросили, а зачем нужны кинотеатры в районах?

«А когда министр культуры приезжал Актау, у него было желание приехать ко мне, — говорит Данияр. – Я акиму сказал: пусть не приезжает, я в кинотеатр его не запущу. Что он, помогал мне, что ли? Он же мне говорил: „Зачем ты открываешь (кинотеатр в маленьком городе – В.)“? И зачем он тогда будет приезжать и фотографировать это?».

До города Форт-Шевченко тогда министр культуры так и не доехал.

В поисках идентичности

Вечерний город становится суматошным. У супермаркетов толпятся машины для закупа продуктов. Группа подростков вышла на пробежку. Вахтовики и местные жители возвращаются по домам. Люди неохотно соглашаются на разговоры, стремясь поскорее укрыться от холодного ветра. Один из них, только сказав «ситуация плохая», разворачивается, дав понять, что не хочет делиться деталями.

Возле парка Тараса Шевченко находится ряд бутиков и магазинов - детская одежда, продукты, библиотека и так далее. В одном из них за прилавком стоит Арай Бекбайкызы. Она родилась не здесь, в ауле Акшукур, но в том же Тупкараганском районе. В 2001 году переехала в Форт-Шевченко, решив тут остаться.

«Я люблю этот город. С каждым днем он становится лучше. Появляются магазины, торговые центры, даже Sulpak открылся. Раньше мы в Актау ездили за всем этим. Есть отделения банков, теплица, пекарня. Собственный хлеб у нас», — рассказывает она.

Как и другие местные жители, Бекбайкызы особенно гордится историей города - присутствием здесь Тараса Шевченко, памятью о восстании Исы и Досана. Также она рассказывает про лечебную грязевую воду, которая есть неподалеку от Аташа.

«Раньше тут еще рыбное хозяйство было хорошо развито. Много рыболовов было. Сейчас, все взрослые люди, которые раньше были рыболовами, оставили это ремесло. Их прижали этими проверками. Но сейчас тут много иностранных предприятий. Турецкие и другие. Работа есть. Но я слышала, что местных туда не берут. Там еще после пандемии были сокращения. Но те, кто хотят работать - те найдут, в коммунальных службах, бюджетной сфере, – говорит она, и тут же добавляет – Но так, это священное место – “қара шанырақ” (отчий дом - В.). Это место ранее называлось Ақкетік (в социальных сетях обсуждается, что на месте Форта-Шевченко ранее находился средневековый городок Кетікқала. Город был торговым узлом между Европой и Центральной Азией - В.)».

В 2019 году в социальных сетях обсуждалась возможность лишения Форт-Шевченко статуса города. Тогда, по словам Бекбайкызы, аким города Осер Тлепов защитил его статус.

«Населения было мало. Хотели убрать (статус города – В.). Форт-Шевченко должен остаться городом. Он этого достоин. Такое историческое место. Конечно, есть проблемы. Некуда детей сводить - нет кружков, развлекательных центров. Летом иногда дефицит воды бывает. Потому что у многих огороды, фермы. Было раньше, что когда сильный дождь, с оврагов поток от ливневых дождей идёт. Но вроде бы все исправили», – говорит она.

О том, как город потерял свою идентичность, привязанную к рыбному промыслу, говорит Серик Кутшаганов, родившийся в Форт-Шевченко в шестидесятых годах.

«В советское время мы ничего не замечали. Были сытыми, и все было хорошо. Не думали о своем государстве и независимости. Но сейчас мы поняли. Раньше нас никто не знал, а теперь хоть на карте видны, — начинает он, — Я был водителем. После школы короткое время занимался рыбной ловлей, мариновал её. В 1981 году пришел из армии и устроился шофером. Вообще, мы тут занимались в большинстве скотоводством и рыбным хозяйством. После развала Советского Союза все закрылось. Даже скотоводство угасло. В 1990 годах очень тяжело было. Тут даже машины не ездили. Только через море приплывали. Потом пришел NCOC, турки, и мы хоть чуть-чуть на ноги встали».

Кутшаганов только вышел с вечернего намаза в Тупкараганской районной мечети. Улицы полностью покрыл сумрак и стало холодно. Он покинул мечеть практически последним, перед ним оттуда вышло несколько человек.

«Это мечеть нашего города. Тут у нас маленький джамаат (объединение мусульман для совместного совершения религиозных обрядов - В.), я здесь самый старший, аксакал. Появляется все больше верующей молодежи. Надеюсь, что они поднимут наше государство. Форт-Шевченко - это наш “қара шанырақ”, первый город в Мангистау. Помимо рыбного промысла, тут еще есть ракушечный завод. Есть NCOC. Там работает немного горожан. Но мы называем это место священным. Тут было 362 наших әулие (святых - В.). Конечно, в нашу эпоху много трудностей. Но работа делается», — говорит он.

За время разговора в город приходит ночь. Освещение на дороге вовсе пропадает, и лишь на боковой части двора мечети появляются огоньки. Кутшаганов, тяжело вздыхая, добавляет, что «молодежи очень тяжело, но наш народ – терпеливый»:

«У многих людей нет работы. У меня есть сын, идет в одно место работать – там работа заканчивается, в другое место - там тоже заканчивается. Нету стабильных рабочих мест. Очень тяжело. Живут только за счет родителей, за счет пенсионеров. Говорят: “Жан бар жерде, қаза бар” («Где есть душа, там есть смерть» – казахская поговорка)».

Он считает, что город можно было бы возродить с помощью рыбного промысла.

«Когда-то Захар Кузьмич Дубский (один из первых переселенцев - В.) наших предков научил ловить рыбу. Местные старики на лодках, без техники, кое-как вылавливали эту рыбу. Нужно дать разрешение частным предпринимателям ловить рыбу. С другой стороны, можно было бы развивать рыбную промышленность. Коптить, мариновать ее. У меня есть знакомый, вот он этим занимается. Небольшая группа людей там работает. Побольше бы таких мест. Была бы работа для молодежи, — говорит он, а после добавляет — Я много слышу, как акимат не дает разрешений на такую работу. До сих пор власти не считаются с народом. Всё там говорят, что считаются. Но ничего такого. Они должны советоваться с местными жителями. Но я пока не видел ни одного акима, который бы с нами советовался. Народ терпит, терпит нищету. Мы мечтаем, чтобы наши дяди во власти считались с народом. Чтобы уничтожили коррупцию».