Питчинг – слово, от которого в дрожь бросает и начинающего режиссера, и большого продюсера, и вообще кого угодно. Даже существует какая-то статистика, что нравится это дело исключительно 2% людей на всем земном шаре, остальные же боятся питчинга панически.
Термин звучит загадочно, но на самом деле это банальное представление со сцены своего проекта. Выходишь, коленки трясутся, а напротив тебя – зал и там сидят много-много людей. Липкой от пота ладошкой сжимаешь микрофон и дрожащим голосом за пять минут рассказываешь, чем же твой фильм так прекрасен и почему все сидящие в зале должны дать вам на него денег или еще как поспособствовать. А в зале люди тоже по-разному бывают настроены – кто в сотке копается, кто друг с другом болтает. Это не значит, что им неинтересно, но такое случается.

Как мое умение задорно и лаконично говорить со сцены связано с тем, как хорошо я могу снять фильм или насколько сильно хочу этого – загадка. Однако каждый режиссер многократно в своей жизни проходит через это суровое испытание. Питчинг.

Замечу, что в Европе индустрия все же более человеколюбива и в рамках Берлинале Тэлентс в этом году, например, питчинг проходил в формате интервью – три режиссера болтают друг с другом на диване, обсуждая проекты и перспективы, а продюсеры запоминают и записываются в очередь на индивидуальные встречи. Легко и приятно. Поскорее бы до нас дошло это нововведение.

Мне очень повезло со всеми школами и лабораториями, где довелось учиться (низкий поклон преподавателям и организаторам). Из каждой удалось вынести что-то бесценное. Вот и в плане питчинга - на Культбюро нас подковали очень хорошо. Но, конкурс – есть конкурс. Мы в десятке (о проекте Мила рассказывала в своей колонке). А значит, нужно лететь в Москву «питчинговаться». Нужно заметить, что с аэрофобией я с разным успехом борюсь уже лет шесть. Но в этот раз высокий уровень стресса и общая измотанность организма не дала возможности мозгу взять в руки тело и с самолета я сбежала. Три раза. Думали, что уже никакого питчинга нам не светит, но с последней попытки каким-то чудом удалось все же запихнуть меня в эту летающую железяку. Поэтому подготовительные занятия я пропустила, а прилетела аккурат к моменту начала выступлений конкурсантов.

Зал небольшой, душно, напряжение растет. Слишком много народа, и жюри еще человек десять. Камеры, свет – брррр! Первый парень выступил, мужик какой-то следом, девушка миловидная. И всех комиссия ругает, вопросы странные задает. Стою и думаю: «Из стольких человек выбрали и то недовольны. Что ж там за другие несколько сотен работ были, что и десятка не нравится?». Атмосфера вокруг все хуже и хуже.
На пятом выступающем председатель жюри взрывается и вдруг орет, что есть духу: «Что вы нам сюжеты пересказываете? Мы все ваши сценарии читали! Говорите больше о концепции, об авторском видении!». Тут зрители подключаются, в основном, те самые продюсеры, кто на такие мероприятия приходят подыскивать себе новые дарования и интересные проекты: «Это вы читали, а нам непонятно без пересказа сюжета! Вы им сейчас за первое место книжки подарите, а мы, может, проекты в производство запустим! Для кого участники, по-вашему, стараться больше должны?». Начинается склока, уже и выступающие кричат во всю: «Вы же сами вели предварительные занятия! И там нас учили – пересказывать! Мы подготовились! А теперь что, переделывать на ходу?!». Шум, гам.
А я на подготовительных занятиях не была, потому что в самолет не села тогда, когда надо было. В общем, стою-помалкиваю, надеюсь, что зрители-продюсеры тут верх одержат. Но нет, жюри важнее оказалось. Конечно, последние пять выступающих после такого растерялись, а мы под номером девять были. И настроение уже не то у всех, и вроде речь все подготовили, а теперь совсем другого требуют. Что делать – неясно. Спотыкаются на каждом слове. Ерунду говорят, а жюри только еще больше злорадствует и вопросы странные задает.

Настала наша очередь. Выступать прилюдно - вообще не моя сильная сторона. Но хорошо подумав, решила – книжку не хочу, лучше продюсерам пусть понятно будет. Отчего непослушанием своим совсем жюри из себя вывела.

Гуру российской режиссуры встал и прям так сурово на меня: «Драматургии нет, в вашем фильме – целых пять фильмов разных. Это не кино, а литература большая! Вот идите и книжки пишите!».

Расстроиться или порадоваться – я сразу и не нашлась. Вроде обругал, а так посмотришь – и на комплимент похоже. И вообще сценарий же наш в десятку попал. А с другой стороны – вон как ругают. Зачем тогда звали?

Пока размышляла, последний кто-то выступил, начался перерыв. И тут как пошел продюсер косяком. «У вас тут, - говорят, - «Алиса в стране чудес», ничего краше не слышал!». «Нет-нет, никакой Алисы – Уэс Андерсон чистой воды!». «Да это же русская Амели, прелестно-прелестно!». Тут я еще больше растерялась и даже сама не заметила, как некая дама ото всех меня отбила и в угол загнала. «Деточка, сценарий – чудо! Вот Вам моя визитка! Мы только чуть-чуть подправим и сразу снимать начнем!». «Спасибо! Мы вот в Алматы хотели… И все так неожиданно… А что подправим?». «Сущие пустяки – все останется, только действие будет происходить в автокомпании N». «Так там же не про это совсем! Это только два слова, что героиня принимает заявки на поставку машин в офисе, а так-то – это же про любовь, про город, про приключения!» «Все останется – и лямур, и тужур. Только в автокомпании N». «И бабушка пирожки продавать в автокомпании будет?» «Конечно! В офисах люди кушают!». «А аптека? А метро? А озеро?» «Знаете, деточка, в автокомпании N все по современным стандартам – там и душевые для гигиены рабочих – озеро туда перенесем, смысл же не поменяется!»
Волосы на голове у меня зашевелились и было решено ретироваться. Тут нас всех как раз в зал пригласили – выслушать решение жюри. То, что наш сценарий ничего не взял, даже как-то обрадовало меня. Потому как в измученном перелетом теле и напуганном дамой-продюсером мозге крутилось только одно: «Бежать!».

Прилетела домой, рассказываю ребятам. «Ну и зачем это вообще надо было? Уж короткий метр мы и сами снять в состоянии. Без автокомпании N».
А дама эта потом меня нашла и еще пару раз расписывала, как же круто, если вот так – бац-бац и автопром, а не бабочки-цветочки.
Предложение ее отвергла, но может оно и напрасно. Потому что на деле все оказалось совсем не так легко, как нам тогда виделось.

Как делается кино. Часть I