— Я приехал в Алма-Ату из Санкт-Петербурга почти 50 лет назад. В 1967 году правительство Казахстана пригласило группу художников сделать экспозицию к пятидесятилетию советской власти в Центральном государственном музее Казахстана. Тогда директором музея была очень известный общественный деятель – Есова Сара Сатпаевна. После того, как мы закончили работу над выставкой, нам поступило предложение остаться в Казахстане. Мне здесь нравилось, и я согласился.

Когда я столкнулся с материалами для подготовки экспозиции, то меня заинтересовал звериный стиль в искусстве древних народов: саков, усуней, скифов. Тогда у меня возник такой замысел – сделать фонтан в Алма-Ате, потому что в Питере было ежегодное открытие фонтанов Петергофа, и для города это событие было большим праздником. Фонтанов в Казахстане практически не было, а те, что были, находились в неухоженном состоянии, даже фонтанной службы не существовала.

Мы, художники, всегда работали в паре с архитекторами. Хочу сказать хорошие слова о Владимире Кацеве – известном архитекторе, можно даже сказать художнике. Мы жили с ним в одном доме, познакомились ближе. Я показал ему маленький макет фонтана, который я придумал - восточный календарь. Я полностью отрисовал его, создал макет. Причем у меня было несколько вариантов Солнца в центре. У Владимира Зеликовича имелись хорошие связи. Мы взяли макет и пошли его показывать, потому что такие художественные работы утверждались на самом высоком уровне: их рассматривало все политбюро во главе с Динмухамедом Кунаевым. Когда они эту работу утвердили, я стал разрабатывать эскизы в десятом масштабе, было открыто финансирование фонтана. Вся техническая часть разрабатывалась в мастерской Владимира Зеликовича. Фигуры мы лепили со скульптором Татариновым. Потом эти фигуры по частям отливали в металле на электромеханическом заводе в Алма-Аты. На создание фонтана потребовалось лет 7, это начиная от эскизов, заканчивая установкой. К Олимпиаде-80 в городе было открыто несколько объектов, в том числе и фонтан Зодиак.

Почему именно Восточный календарь? Раньше не все люди были грамотными, поэтому на Востоке для определения года своего рождения использовали этот самый гороскоп. Например, если спросить человека, сколько ему лет, то он отвечал, что родился в год улитки. Тогда уже глядя на него, можно понять в каком именно году он появился на свет.

Годы начинаются с мышки, она первая. Согласно легенде, хитрая мышка забралась на горб верблюда и первая увидела восходящее солнце, поэтому гороскоп начинается с нее. Этот фонтан уникальный, потому что нигде в мире такого нет.

Когда мы начали работу над фонтаном, то многие художники и скульпторы удивились тому, что мой проект прошел. Они всячески препятствовали тому, чтобы идея воплотилась в жизнь. Сами художники не хотели работать бесплатно, ведь за эту работу никто не платил, а когда появились желающие создать что-то в Алма-Ате, то они стали мешать. Так происходит во всей творческой среде. Когда я говорил о скифских мотивах, которые я использовал при создании фонтана, то некоторые ссылались на то, что они лучше меня знают как воплотить их. Ну, ничего, все замечания мы учли, к тому же я около двух лет работал с музейными материалами, изучал звериный стиль, консультировался у Алькея Маргулана.

Главная моя работа – это фонтан, ведь его создание было сопряжено с большими трудностями, взять хотя бы отливку.

Фонтан в этом году ни разу не был запущен, воды не было, никто за ним не ухаживал.

Раньше был праздник фонтанов, было интересно. А сейчас это как будто предано забвению. Надо обязательно вновь проводить эти праздники, это ведь радость людям, это эстетично.

Сейчас за фонтаны отвечает экологическая служба, а раньше Горводоканал. Я звонил в экологическую службу, спрашивал, почему не функционирует фонтан. Они ответили, что воды нет. Вода в фонтане оборотная, надо один раз включить и он будет работать какое-то время. Ни разу фонтан не промыли, хотя это надо делать раз в год.

Кроме фонтана я работал над многими проектами. Например, над мозаикой и витражами в Доме ученых. Шесть мозаик посвящены выдающимся деятелям культуры и науки Казахстана: аль-Фараби, Абаю и другим. В этом году меня впервые за многие годы пригласили в Дом ученых на празднование семидесятилетия Мурата Айтхожина, бывшего президента Академии наук Казахстана. А с тех пор, как Дом ученых был построен, меня туда практически никогда не приглашали, даже во время реконструкций близко не подпускали. Не знаю с чем это связано, хотя я мог выступить в качестве консультанта на бесплатной основе во время реконструкции.

Во Дворце культуры АХБК тоже есть рельеф с моей мозаикой. Тогда я выступал в качестве главного художника, кроме меня в создании рельефа участвовали еще два известных художника: Функоренео и Татаринов. В доме ученых после реконструкции некоторые работы были просто уничтожены, например, на пятом этаже витраж остался в сохранности, а все росписи на стенах уничтожили.

Я уже больше 20 лет мало что делаю по профессии, даже не знаю к кому обратиться, чтобы получить работу. Одни из последних моих работ – Христос Спаситель и Троица для Храма Христа Спасителя. Я оформлял дракончика для тайского ресторана на пересечении улиц Достык и Курмангазы, они ко мне обратились. Также ко мне обращаются друзья, я делаю надгробия.

Все художники работали с надгробием, в этом нет ничего зазорного.

Сейчас как художники работают? Например, метро. На оформление станций художники каким-то образом получили заказы, но никакой конкуренции нет. Хотя можно было собрать хорошие силы и оформить станции более качественно. Меня к оформлению не привлекали, хотя я хотел. Я бы сделал хотя бы одну станцию, и не хуже, чем в Питере. Например, станцию Абая. Можно было показать землю, которая вырастила Абая, там ведь красивая природа. Показать более глубоко, по-другому. Я не выступаю против художников, нет.

Когда началась перестройка, то работы не было, заказов не было и художники были брошены на произвол. Не только художники, а все творческие люди. Дело понятное, каждый варился в своем котле.

Некоторые художники объединились. Объединение казахстанских и киргизских художников под названием «Тенгри», мы путешествовали по Семиречью, казахстанским степям, Иссык-куль, Хива, Бухара; делали зарисовки, рисовали маслом. Потом мы поехали в небольшой городок для художников со всего мира рядом с Парижем, где мы прожили два месяца. Оттуда мы привезли картины, они хранятся здесь, в мастерской. Вообще, выставки я не провожу. Моя постоянная выставка – это мои монументальные работы.

Я не беру учеников, в моем возрасте тяжеловато с большой группой работать. У меня было двое учеников: девушка и парень. Я обучал их около 5 лет. Учил рисовать маслом, работать с мозаикой и гобеленами.

Когда-то Алма-Ата была таким красивым городом. Если взять такие города, как Париж и Лондон, то строительство выводят загород, а старые архитектурные сооружения сохраняют как памятники истории.

Сейчас просто какие-то стройки и коммерция. Театральное кафе у сквера возле ГАТОБа расширяется, хозяева кафе отняли часть парка для своих коммерческих нужд и никто об этом не заботится. Сейчас площадь даже у пешеходов отнимают, приватизируют земли каким-то непонятным образом. Раньше стройку так не форсировали.

Конечно, душа болит за город, но сейчас от художника или архитектора мало что зависит. Очень важно как застраивается город. Уничтожаются хорошие дома. Недавно проезжал мимо здания, где базировался Союз архитекторов и Союз дизайнеров, напротив Дома кино. Это историческое здание, его, по-моему, строил Зенков. Конечно, кто-то выкупил эту землю и построит там, что ему в голову взбредет. Разрушается общий ансамбль и конструкция застройки. Происходит так, как того хочет застройщик, который купил землю. Нельзя так застраивать город. Город сейсмоопасный и непродуваемый. В свое время было грамотное отношение к застройке. Когда я приехал, мне это так импонировало, потому что отношение было правильное, серьезное, на мой взгляд. Было такое правило - строить только перпендикулярно горам, чтобы создать сквозняки, чтобы Алма-Ата продувалась. Сейчас никто не следует правилу. Городу можно расти с запада, с востока, с севера. Ни в коем случае нельзя было делать плотную застройку центра. Когда хорошо тряханет, балов на девять, то представляю, что останется от этого стекла.