Светлана Ромашкина: Почему ваш фильм не выходит в прокат?
Адильхан Ержанов: Видите ли, тут главный момент в том, что фильм не зрительский. У меня до этого было три фильма, которые тоже не выходили в прокат. Массовый зритель не готов или не интересуется таким кино. Другое дело, что возможен формат некоммерческих показов в одном кинотеатре.
Мади Мамбетов: У нас принято сетовать на зрителя…
Адильхан Ержанов: Я неправильно выразился. Зритель везде одинаков. У нас процент любящих авторское кино такой же, как и в странах Европы.
Мади Мамбетов: Я согласен, у нас просто популяция маленькая. Но получается, что у зрителей нет шанса увидеть ваши фильмы. Поясню: ваше имя я слышу уже несколько лет. Но я не видел ни одну из ваших работ. Картины ваши не выходят в прокат, не выходят на DVD, на телевидении их не найти.
Адильхан Ержанов: Конечно, здесь есть некоторая обреченность. К «Хозяевам», благодаря участию в фестивалях есть какое-то внимание и это хорошо. Тот пиар, который должен был делаться за деньги, сейчас делается благодаря фестивалям. Поэтому возник и премьерный показ в киноцентре «Арман» в рамках фестиваля Clique. Я думаю, это уже хорошо. По крайней мере, это уже общественный, а не закрытый показ. Кто его знает, если зритель примет его хорошо, может быть прокатчики решат организовать ограниченный показ. Когда я начинаю думать о создании кино, я никогда не знаю наперед, как я его буду продвигать. И в этом моя проблема. Но думаю, это задача несколько другой профессии.
Мади Мамбетов: Вот именно, у «Казахфильма» есть прокатная служба…
Адильхан Ержанов: Мне понравилось, как они устраивают премьеры многих фильмов: «Сказа о розовом зайце», «Жаужурек. Мын бала». Очень креативно, все было на мировом уровне. Но мои картины… Честно говоря, мне даже самому неудобно настаивать на прокате. Я изначально солидарен с прокатчиками - это кино не зрительское. Мне неудобно массу заставлять смотреть то, что ей не подходит.
Светлана Ромашкина: Но неужели вам как художнику не хочется, чтобы ваши картины увидели как можно больше людей?
Адильхан Ержанов: Это должны решать компетентные люди. Если они решат, что стоит вкладывать деньги в пиар моей ленты, то хорошо. Но если они решат, что это нерентабельно, мне даже как-то совестно настаивать на том, чтобы они вкладывали в это деньги.
Мади Мамбетов: Позвольте мне сделать небольшую ремарку. Ваши фильмы снимаются на студии «Казахфильм». Все правильно?
Адильхан Ержанов: Да.
Мади Мамбетов: Грубо говоря, это деньги налогоплательщиков. И на них сняты картины. Они обладают некоторой художественной ценностью и нам их не показывают ни в каком виде. Это не очень нормальная практика. У нас в городе есть интересные площадки, на которых можно показывать такие фильмы. Например, в этом году я вел киновстречи в рамках фестиваля «Art-площадка» и мы просили у «Казахфильма» фильмы для открытых показов. И нам предложили фильм «Небо моего детства», который шел в широком прокате не так давно. Я лично делал запрос на вашу картину, но мне ее не предоставили.
Адильхан Ержанов: Даже так! Интересно. Я абсолютно согласен с тем, что фильм должен демонстрироваться на таких площадках.
Светлана Ромашкина: Может быть, «Казахфильм» снимает такие фильмы и финансирует специально для фестивалей, чтобы показать, что у нас есть кино, которое может затрагивать остросоциальные темы? Но показывать это в Казахстане не нужно. Ок, во Франции, в США покажем, но дома не надо.
Адильхан Ержанов: Может быть, здесь можно увидеть какой-то популизм, но это правильная политика. Фестивали должны видеть картины из разных стран и должны видеть, что происходит в культурном контексте. Во Франции весь артхаусный кинематограф на 50-60% финансируется государственным фондом. Это та же схема что и у нас, только через киностудию, а не через фонд. И поэтому, если государство в любой стране прекратит дотировать такое кино, то оно исчезнет, как, допустим, это происходит в Голливуде. Там все кино такое, потому что там нет государственных дотаций. А европейское кино такое, потому что оно на 70% снимается на госдотации. То, что государство делает кино, которое потом можно показать на фестивалях – это самое лучшее, в чем можно его упрекнуть. Будет очень плохо, если государство перестанет это делать. Тогда произойдет окончательный коллапс.
Кстати, вам будет любопытно, что самые рентабельные картины «Казахфильма» - это авторские.
На продажах с фестивалей они приносят больше, чем так называемые коммерческие в нашем прокате. Так что многим презрительное отношение к нерентабельности авторского кино следует пересмотреть.
Мади Мамбетов: Здесь мы с вами согласны. Но мы поднимаем вопрос о том, что кино должно быть увидено. Если государство не хочет прокатывать фильмы, то ведь есть и другие люди. К примеру, Бауржан Шукенов, который возглавляет киносеть «Арман» и в прошлом году организовал у себя прокат ленты «Уроки гармонии». У всех желающих была возможность посмотреть этот фильм. И он стал для многих откровением. Такого же откровения мы ждем от «Хозяев».
Адильхан Ержанов: Мне бы хотелось примерить на себя одежду не по размеру и сказать, что я политический диссидент и мое кино не прокатывают по той причине, что я показываю реальность. Да, у меня в фильмах есть реальность, но там нет ничего реалистичного, это карикатура, и нет никаких крамольных, острополитических ситуаций. Я не могу сказать, что мой фильм не выходит в прокат по причине того, что что-то там кому-то не нравится. К сожалению, это не так. Почему к сожалению? Потому что хотелось бы быть каким-то мучеником - но фильм не выходит в широкий прокат лишь из-за того, что он, по мнению некоторых людей, не подходит для широкого проката. Мне кажется, есть другие вещи, которые более непонятны. Например, зачем «Казахфильм» организовал на кинофестивале «Евразия» рынок проектов, в котором победил я и мой друг Серик Абишев, а на следующий же день все аннулировал? Позже мой проект «Алиюшка» при поддержке «Казахфильма» отобрали на рынок проектов в Каннах.
Теперь я не знаю, как объяснить международным продюсерам, что «Казахфильм» просто «забыл» про проект.
То, что вся моя группа кормится два года обещаниями и сидит без работы - этот факт меня угнетает больше не выпуска «Хозяев» в прокат. Тут вообще нет никакой логики. Хотя, логика есть - пенталогия про президента забирает весь бюджет, рассчитанный на поддержку молодежи. Кто-то явно перестарался в служении главе государства.
Светлана Ромашкина: Что за история с тем, что «Казахфильм» убрал свое упоминание из титров «Хозяев»?
Адильхан Ержанов: Да, это была такая эмоциональная, нервная история. Что касается моих личных отношений, которые связаны с тем, что не пускают в прокат «Хозяев», я считаю, все-таки это наше личное дело. Было ошибкой ставить все в таком ракурсе.
Мади Мамбетов: Было ошибкой создавать из этого – убирание названия студии из титров - некий информационный повод или написание манифеста?
Адильхан Ержанов: Это не было ошибкой. Было ошибкой выставлять все в таком свете, где забываются другие заслуги Казахфильма.
Мади Мамбетов: Я был искренне удивлен, что вы назначали нам здесь встречу. Я думал, что после ситуации с «Хозяевами», после манифеста (молодые казахстанские режиссеры подписали манифест о том, что их работа будет базироваться на трех принципах: отсутствие бюджета, актуальный социальный аспект и предельный реализм и протестная форма – прим. редакции.), я думал, что на «Казахфильме» мы вас больше не увидим. Вы продолжаете сотрудничать? Арендуете помещение, в котором работаете?
Адильхан Ержанов: Еще с проекта «Хозяев» за нами продолжает числиться этот кабинет, в котором мы работаем. Мы здесь собираемся с ребятами. Это как двор, любимое место, где собираются друзья.
Мади Мамбетов: Несмотря на некоторое диссидентство, которое было высказано в манифесте, вас никто не гонит со студии, вам не запретили вход?
Адильхан Ержанов: Это удивительно, но ничего такого не происходит. Все остальные ребята работают, продолжают свои проекты. Что касается манифеста, то я остаюсь при том же мнении, что казахстанскому кино необходимо быть свободным по форме и по содержанию. Никакие конфликты не должны останавливать нас. К сожалению, это приводит к тому, что мои фильмы не выходят в широкий прокат. Я экспериментирую с формой, и это отпугивает зрителя, но нужно все равно двигаться в этом направлении.
Мади Мамбетов: Мне казалось, что авторы манифеста в принципе не будут работать с «Казахфильмом». Но получается, что вы продолжаете сотрудничать со студией и никакие мосты не были сожжены?
Адильхан Ержанов: Студия - единственный источник финансирования культурного кино. Люди приходят и уходят, а студия остается. Я всегда буду снимать, не важно, где и как, с деньгами или без денег… В какой-то мере это может выглядеть как некое отступничество от манифеста, он идеи – если, допустим, завтра кто-то из подписантов начнет сотрудничать со студией и запустит фильм.
Мади Мамбетов: Это будет противоречие.
Адильхан Ержанов: Настоящее предательство самого себя будет, если сам фильм по содержанию будет противоречить тем ценностям, что указаны в манифесте. Разве плохо, что «Хозяева» или «Уроки гармонии» были сняты при поддержке «Казахфильма»? Надо признать одну вещь: самостоятельно ни я, ни Байгазин не смогли бы снять фильм и получить продвижение на кинофестиваля класса А без поддержки «Казахфильма». В этом плане студия проделала незаметную для всех нас титаническую работу и поэтому мы имеем сейчас возможность чувствовать себя немного известными.
Мади Мамбетов: Вопрос в другом. Ни господин Аманшаев, ни Минкульт не выступают в роли меценатов. Они распоряжаются государственными деньгами. И ваше желание похвалить их за их труд понятно. Но будем честны – они не из своего кармана деньги выкладывают.
Адильхан Ержанов: Это правда. Но может быть другая ситуация, когда человек, принимая решения поддержать тот или иной проект, может ошибиться. И как мы видим, ни с «Хозяевами», ни с «Уроками гармонии» ошибки не было. Я думаю, ошибки происходят сейчас, когда от этих проектов отказываются, когда замораживаются новые проекты, способные дать свежую струю.
Мади Мамбетов: Когда мы со Светланой впервые услышали, что «Казхфильм» снимает свои титры с фильма, мы восприняли это как подарок для любого режиссера. Вы получили деньги, сняли фильм, получили резонанс. А тут еще и прокатывай, как хочешь. А у вас фильм не выходит и не выходит. Неужели сложно договориться с Бауржаном Шукеновым? Может быть, вам нужна какая-то помощь?
Адильхан Ержанов: Нельзя забывать о такой вещи как права. Мне они не принадлежат.
Мади Мамбетов: Свой логотип «Казахфильм» снял, но права остались за студией?
Адильхан Ержанов: Это логично. Студия поддержала фильм. Почему она должна просто так отдавать права?
Светлана Ромашкина: У ваших фильмов очень скромные бюджеты. Я не вижу особого подвига со стороны студии.
Адильхан Ержанов: Мои фильмы малобюджетны, но даже таких денег я не смог бы заработать сам.
Светлана Ромашкина: О каких суммах идет речь?
Адильхан Ержанов: «Риэлтор» был снят за 150 тысяч долларов. Бюджет «Хозяев» было около 200 тысяч.
Светлана Ромашкина: Вам предлагали сотрудничество представители казахстанского бизнеса?
Адильхан Ержанов: Когда режиссер соглашается сотрудничать с частным инвестором, он обрекает себя на еще большую цензуру, чем это было бы при государственной поддержке. При господдержке цензуры почти нет, а при работе с частниками они постоянно вмешиваются в процесс. Поэтому я никогда не буду с ними работать.
Светлана Ромашкина: У вас был опыт работы с частными инвесторами?
Адильхан Ержанов: Нет, но я сужу по общему опыту, тому, что я вижу у коллег. А так мне бизнесмены ничего не предлагали, потому что они и не видели мои работы. Они меня не знают.
Мади Мамбетов: Ну смотрите, мозги наших бизнесменов могут быть устроены так. Вот есть режиссер, который ездил в Канны, брал призы. Почему бы ему не заказать какой-нибудь промо-ролик для компании? Такие заказы есть?
Светлана Ромашкина: Пусть не для души, но для заработка.
Адильхан Ержанов: Нет, я не смогу такое снять.
Мади Мамбетов: Ну, например, музыкальные клипы.
Адильхан Ержанов: Не смогу, я не считаю себя профессионалом. Я любитель, который любит снимать свое странное кино.
Мади Мамбетов: Что значит профессионализм? Вы в Академии искусств на кого учились?
Адильхан Ержанов: На режиссера.
Мади Мамбетов: Значит, у вас есть профессиональное образование!
Адильхан Ержанов: Они выпускают профессионалов, но в моем случае я не считаю себя профессионалом. Быть профессионалом – это значит, ты готов снять любой фильм в любом жанре. Ты можешь выполнить любой аудиовизуальный продукт.
Мади Мамбетов: Профессионал может выключить «не хочется»?
Адильхан Ержанов: Когда ты можешь прийти в 6 утра, уйти в 10, выполнить все, что нужно и не слушать свои капризы.
Мади Мамбетов: Адильхан, мне кажется, вы сейчас в исключительно своей вежливой манере называете профессионалами тех, кого в вашей тусовке зовут просто ремесленниками.
Адильхан Ержанов: Я бы назвал себя так, но я не могу снять клипы. Я не пробовал и не знаю, смогу или нет. Наверное, у них есть какое-то преимущество.
Мади Мамбетов: Вы сказали, что в «Хозяевах» нет никакой политики. Но понятно, что искусство редко работает прямо и в лоб. Это метафоры, образы, в которых искусство провоцирует на какие-то мысли. В тех же «Уроках гармонии» и политики как таковой нет, но при просмотре открывается очень мощное пространство для соотношения с государственным мироустройством.
Светлана Ромашкина: И в «Риэлторах» тоже есть некоторые параллели. Не лукавите ли вы, когда говорите, что в «Хозяевах» нет политики?
Адильхан Ержанов: Я не боюсь этого слова. Политика – это хорошо, замечательно. Я не знаю, насколько я туда закладывал смысл, связанный с какими-то сиюминутными событиями, которые происходят сейчас. Скорее всего, нет. Для меня важна реальность. Мне важен реальный настоящий человек, и я это показывал в фильме. Считаю, что конкретная привязка к происходящим ныне событиям неинтересна.
Светлана Ромашкина: А нет желания снять что-нибудь легкое, например, комедию?
Адильхан Ержанов: Исключено. Я чувствую постоянное напряжение, какое-то внутреннее смятение и когда я чем-то вдохновляюсь, все чувства я могу перенести только в какое-то неспокойное кино. Только это я считаю важным в искусстве. Это мое сугубо личное мнение. Зачем снимать кино, которое гедонистично? Зачем? Для этого есть масса других режиссеров, которые сделают это хорошо.
Мади Мамбетов: Тех самых профессионалов. Очень похоже на то, что Булат Окуджава говорит: «Каждый дышит, как он пишет». В последнее время реальность вызывает у меня разные чувства. Например, желание бухать.
Адильхан Ержанов: Я не умею это делать!
Мади Мамбетов: У вас есть какие-то способы разрядки?
Адильхан Ержанов: В этом-то и проблема! Если бы я пил, я бы снимал комедии!
Светлана Ромашкина: У меня больше жизненный вопрос. У вас единственный источник работы – «Казахфильм», вы не занимаетесь съемками коммерческих проектов. Как выжить художнику в такой ситуации? На что вы живете?
Адильхан Ержанов: Для меня этого самого загадка. Я как-то живу. Я знаю, что многие мои сверстники всегда думали только о деньгах и это им помогло. Сейчас у них их полно.
Я никогда не думал о деньгах. Не думаю о них и сейчас. У меня их нет.
Но меня в принципе это не заботит. Потому что трудности, конфликты только стимулируют воображение, только вызывают страдание, которое в итоге лишь обогащает творчество. А без страдания невозможно искусство.
Мади Мамбетов: С этим сложно не согласиться. Может быть, вы еще занимаетесь чем-то? Рисуете? Пишете?
Адильхан Ержанов: Кинематограф – это даже не искусство, это составляющее из искусств и каждый в нем выбирает то, что ему нравится. Кто-то любит живопись и находит ее в кино, кто-то любит драматургию, он находит ее в кино. Для меня настоящее творчество – это когда я отыскиваю образы и у меня получается запечатлеть их в этом аудио-визуальном продукте. Когда у меня получается найти драматургическую линию и выразить ее визуально, я счастлив. Это творчество. Когда-то я рисовал комиксы, так я самовыражался. Я лепил по-дилетантски. И сейчас это плавно перенес в кино.
Светлана Ромашкина: Читала в одном интервью насчет идеи «партизанского кино». Вы не могли бы рассказать поподробнее?
Адильхан Ержанов: Там есть одна такая закавыка, которую многие не прощают. Это то, что партизанское кино должно быть безбюджетным. И сам ты как бы обязан до конца своих дней снимать бюджетное кино. Вот это не подразумевалось именно так, но все так решили.
Мади Мамбетов: Вы же, согласно манифесту, обязались снять один «социальный и критичный» фильм?
Адильхан Ержанов: Да, я свой уже снял, это маленькое кино, и сейчас свои работы снимают другие режиссеры, подписавшие манифест.
Светлана Ромашкина: Где его можно увидеть?
Адильхан Ержанов: Я надеюсь, что когда все другие снимут свое кино, мы покажем все работы. Я надеюсь, что они успеют закончить к концу года. Надеюсь, будет устроен показ.
Мади Мамбетов: Как вы пришли в кино? Через комиксы? Почему поступили на режиссера?
Адильхан Ержанов: В 13 лет я понял, что всю свою жизнь буду стремиться к режиссуре. Потом я начал писать сценарии для того, чтобы как-то подобраться к кинематографу и мне повезло: мой сценарий отобрали на конкурсе, мне помог Арман Карабаев, он был одним из тех, кто заметил меня. Это был такой первый учитель. И 17-18 лет я чуть ли не поймал звезду, мне стало невероятно гордостно от того, что мой сценарий выбрали и сделали 10-серийный мультик «Козы Корпеш и Баян Сулу», с анимацией В. Кадырбаева (для телеагентства «Хабар», в 1999 году. – прим. редакции). Там мало что осталось от сценария, там сделали лучше, чем было в сценарии. Но потом произошло затишье. Без образования никому не нужны были мои вещи, мои сценарии.
В итоге я работал во многих местах, перепробовал все профессии. От шашлычника до продавца кукурузы.
И в 23 года я поступил в академию, там я начал снимать короткометражки, которым повезло участвовать на фестивалях. И после этого мне позвонил Ермек Амирханович Аманшаев. Это было где-то на 5 курсе и он предложил посотрудничать. То же самое было с Эмиром Байгазиным и Талгатом Байтурсуновым. Благодаря этому в 2005 году мы все запустились и продолжаем работать сейчас.
Светлана Ромашкина: В 90-х в казахстанском кино случилось явление, которое назвали «Новой волной». Возможна ли она сейчас? Может быть, вы и есть новая волна?
Адильхан Ержанов: В 90-х это было появление таких «монстров», как Дарежан Омирбаев, Серик Апрымов, только они одни оправдывают существование всего казахстанского кинематографа. И мне трудно вообще как-то включить туда себя. Мне трудно представить, чтобы такие монстры существовали сейчас. Как бы я не любил себя, я не могу сказать, что мы достойны той новой волны. Объективно нужно понимать, что они классики, что у них есть свой киноязык. У Омирбаева безусловный киноязык, о котором пишут монографии за рубежом. Тот стиль, который он разработал, сейчас влияет на всех молодых киношников, которые его копируют. У меня таких эпигонов нет. Если я буду иметь хоть одного эпигона, я буду счастлив.
Мади Мамбетов: Сколько вам лет?
Адильхан Ержанов: 32.
Мади Мамбетов: По сути, еще и рано, вот лет через десять…
Светлана Ромашкина: А есть ощущение, что у вас в казахстанском кино есть единомышленники?
Адильхан Ержанов: У меня есть группа, с которой я всегда работаю. Они, безусловно, единомышленники. В плане режиссеров, конечно, на уровне каких-то взглядов, что кино должно быть новое, что кино должно что-то поменять о обществе, есть единомышленники. Но на этом все и заканчивается.
Светлана Ромашкина: Это вы о подписантах манифеста?
Адильхан Ержанов: Да, и это нормально. У каждого свои взгляды на форму, на то, каким должно быть кино. Но единомышленников в плане формы я не вижу.
Мади Мамбетов: Ну, наверное, это и правильно. Зачем нам три Адильхана Ержанова?
Светлана Ромашкина: Вы ходите в кинотеатры?
Адильхан Ержанов: Только на фестивалях.
Светлана Ромашкина: А в Алматы? Чтобы взять и пойти в кинотеатр?
Адильхан Ержанов: Я мало зарабатываю денег и не хочу их тратить (смеется – прим. редакции). Но в принципе когда-то я ходил. Вы хотите спросить, что мне из последнего больше понравилось? Мне понравился фильм Томми Ли Джонса «Местный». Это стандартный реализм, но в нем есть личность и какая-то боль. Можно сказать, что Томми Ли Джонс - это их агашка, и вот он снимает очень честное кино, которое поражает в том плане, что это бунтарское кино. Если бы наш агашка смог бы вот так переломить что-то в себе и показать что-то нелицеприятное, это было бы здорово.
Мади Мамбетов: Наши агашки по-другому устроены.
Адильхан Ержанов: Чуть-чуть самоиронии не помешало бы. Мне нравится самоирония Сатыбалды Нарымбетова. Наверное, он один из умнейших людей в нашем кинематографе.
Светлана Ромашкина: Вы бы могли снять исторический фильм?
Адильхан Ержанов: Нет. Я бы не стал снимать, потому что историческое кино предполагает наличие реальности. А я не люблю реальность. Мне больше нравится искаженная реальность. Если историческое кино не совсем историческое, а эти атрибуты нужны только для атмосферы, тогда да, возможно. А так это обязывает: исторические факты, бюджет, тяжеловесное все. А где большой бюджет, там будут люди, которые захотят оттяпать. Лучше не связываться.
Мади Мамбетов: Вы всегда снимаете только по своим сценариям?
Адильхан Ержанов: Я не люблю кино, где иллюстрируется сценарий. Когда я начинаю снимать, то начинают действовать какие-то законы, которые даже я не могу изменить. Это законы искусства, творчества и когда это происходит, то меня уже не существует. Уже не до амбиций, уже не хочется внимания. Я считаю, что так должен работать каждый режиссер. Что касается чужого сценария, то меня смущает железный сценарий, где все настолько прочно, что попробуй убрать какую-то сцену, все развалится. Так должно быть, я согласен. Но 90% картин – это просто иллюстрация к сценариям, где в принципе нет визуальных образов, киноязыка, а я хочу снимать настоящие фильмы. Поэтому приходится нивелировать сюжет. К сожалению, настоящая режиссура это всегда схватка со сценарием, сюжетом. Форма должна выражать содержание. А когда фильм иллюстрирует сценарий, это катастрофа. Такое кино мне неинтересно. «Исчезнувшая» отличный фильм, но это просто сюжет, лучше прочитать книгу, по которой он снят. Взять Тарковского, там нет сюжета, но есть набор образов и это работает. Я считаю, что только такое кино и нужно снимать.
Мади Мамбетов: Вас не звали на телевидение?
Адильхан Ержанов: Нет, но меня оттуда уволят на второй день. За непрофессионализм.
Мади Мамбетов: Ну вот тот же Дэвид Линч, он снимал «Твин Пикс». И это же сложно назвать сериалом. Это же такой сюр, как раз то, о чем вы говорите. Вот если предложат такое снять?
Адильхан Ержанов: Это было бы здорово!
Мади Мамбетов: Вот если бы вам дали деньги и свободу, о чем был бы сериал?
Адильхан Ержанов: Там было бы много абсурда и сатиры. Потому что если это телевидение, значит, люди должны узнавать себя и общие для всех ситуации. Но мне не нравится логика обыденности - и она будет нарушена. Это будет абсурд. И неважно, какой сюжет.
Мади Мамбетов: Как бы мне хотелось это увидеть!
Светлана Ромашкина: И мне тоже.
P.S. Мади Мамбетов все же посмотрел фильм "Хозяева" на кинофестивале и написал рецензию на эту картину.
Фото Айнур Оспановой