Текущая профилактическая работа, проводимая госорганами, напоминает стрельбу из пушки по воробьям.
Согласно бюджету Госпрограммы по противодействию религиозному экстремизму и терроризму на 2013-2017 гг., на профилактические меры выделено почти 38 млрд.тенге, что составляет более трети расходов всей программы. При этом, 95% (!) этих денег направляются на решение инфраструктурных задач таких, как возрождение в селах и малых городах кинотеатров, библиотек, спортивных клубов и т.д., а также на обеспечение населения, особенно молодежи, доступом к объектам культуры и досуга (см.инфографику).
Важность этих задач не вызывает сомнения, но возникает резонный вопрос – почему работа других ведомств, отвечающих за социальное и культурное развитие, должна выполняться в рамках профилактики экстремизма и терроризма? Ведь таргетной группой программы, по-хорошему, должна была быть не вся молодежь или жители малых городов и сел, а более конкретные социальные группы.
Если все же была задача обеспечить максимальное число жителей страны доступом к объектам досуга и спорта, то где результаты этой работы? Сколько кинотеатров, библиотек и спортклубов было восстановлено за последние годы и сколько человек получили возможность посещать эти места? Данных на этот счет в открытых источниках я не встречал.
Второе ключевое направление в рамках профилактики экстремизма и терроризма – это работа со СМИ. При бюджете в 1,4 млрд.тенге, 512 млн.тенге расходуются на «размещение в СМИ материалов, подготовленных уполномоченными государственными органами, о результатах работы...» (самая большая статья расходов в этом блоке). Другими словами, деньги уходят на освещение деятельности госорганов в СМИ о проделанной работе – это, чаще всего, краткие отчеты, сообщения о проведенных мероприятиях. Очевидно, что в данном случае скорее речь идет о формировании нужного имиджа у профильных ведомств, нежели о предотвращении радикализации граждан посредством средств массовой информации.
Еще почти полмиллиарда тенге направляются на мониторинг медиа-источников на предмет наличия экстремистской пропаганды. Если в случае СМИ вопрос с тратами понятен (размещение стоит денег), то в случае мониторинга природа расходов не совсем ясна. Закуп специального оборудования, привлечение специалистов для контент-анализа или какой-то другой, неизвестный нам способ отслеживания СМИ, требующий огромных ресурсов?
Также достаточно спорной статьей расходов в этом блоке является 205 млн.тенге на наружную информацию (билборды). Вряд ли на людей из «группы риска» можно повлиять посредством уличной вывески об опасности радикальной идеологии или призывов быть разумными, толератными и так далее. Казалось бы, с точки зрения влияния на человеческий разум более действенными являются видео-ролики, телепередачи и книги. Однако на эти виды медиа-продукций в Программе заложено гораздо меньше денег, чем на билборды – около 120 млн.тенге.
Еще меньше денег выделено на противодействие религиозному экстремизму в интернет-пространстве – 51 млн.тенге, хотя интернет и социальные сети на сегодняшний день выступают одними из главых факторов радикализации. (Кстати, здесь же можно отметить, что у госорганов не притягательные и непрофессионально сделанные паблики в социальных сетях).
Третье направление, по которому проводится профилактика экстремизма и терроризма в Казахстане связана по большей части с деятельностью так называемых информационно-пропагандистских групп (ИПГ). Эти группы формируются на местах из числа представителей профильных ведомств, теологов, имамов и общественных деятелей, которые проводят беседы с населением на религиозную тематику.
В плане денег это наименее затратное направление, однако с точки зрения кадров и времени сюда уходит очень много ресурсов. Согласно последним данным, работой ИПГ за последние годы было охвачено более 200 тыс. граждан. Если брать в расчет, что в среднем на одном мероприятии участвовали 60-70 человек, то получается, было проведено около 3 тысяч встреч по всей стране за эти годы.
Основная претензия к этим выездным встречам – это их массовая ориентированность. Даже по отчетным публикациям видно, что охват населения выставляется в качестве ключевого показателя работы ИПГ. При этом понятно, что формат таких мероприятий не предполагает тесного взаимодействия выступающих с аудиторией, не говоря уже о выявлении среди присутствующих в зале людей, склонных к радикализации.
В личной беседе представитель одного из областных управлений по делам религий как-то признался, что не знает, как оценить результативность этих встреч, и помогают ли они с точки зрения предотвращения радикализации. Даже если удается получить обратную связь от аудитории в форме вопросов-ответов, то для органов госуправления не ясен конечный результат в виде воздействия этих лекций на массовое сознание.
Таким образом, проведенный анализ показывает, что профилактическая работа религиозного экстремизма и терроризма ведется экстенсивным путем и мало эффективна с точки зрения растрачиваемых ресурсов. Не хотелось бы строить догадки насчет теневой составляющей, но, очевидно, что расходование денег в этом деле ведется недостаточно эффективно. Любой обыватель, посмотрев на статьи расходов в рамках Госпрограммы, скажет, что можно было распоряжаться бюджетными средствами с более хорошими результатами, особенно, учитывая последние события с террористической активностью в Актобе.
Другой момент, требующий переосмысления – это акцент на количественных показателях работы в виде числа людей, охваченных различными информационно-пропагандистскими мероприятиями. Радикальная идеология поражает довольно специфические группы, и поэтому очень важно сегментировать целевую аудиторию Программы и, исходя из запросов и профиля этих групп, разрабатывать медийные продукты. При этом понятно, что эта работа должна проводиться на регулярной и системной основе без кампанейщины.
Фото http://che24.ru/
* Данные, представленные в инфографике, получены из «Плана мероприятий по реализации Государственной программы по противодействию религиозному экстремизму и терроризму в Республике Казахстан на 2013 – 2017 годы» http://adilet.zan.kz/rus/docs/P1300001141