Юрта для цифровых кочевников

Я хотел начать с вопроса о том, как прошедший год изменил отношение людей к работе в офисе? Какие изменения ты видишь как человек, который исследует эту сферу?

Пандемия вообще изменила многие процессы для большинства людей. Цифровые кочевники и те, кто работает удаленно или те же жители городов, которые сдавали квартиры или бросали свою работу и уезжали кайфовать на Бали, либо в Таиланд, либо в другие теплые страны – это не новая история вообще. Но пандемия заставила большинство людей изменить свой привычный взгляд на работу и на отдых. Им нужно было работать из дома.

Я застал там часть пандемии в Москве, когда жил и работал там, часть пандемии - здесь в Израиле. При этом мы смотрели, как в пандемию уходили какие-то крупные компании - европейские и американские и как они справлялись с этим. Некоторые компании предоставляли своим сотрудникам какую-то денежную компенсацию, чтобы сотрудник мог оформить себе рабочее пространство: купить стол, стул, может быть, покрасить стены, купить лампу – все, что угодно. И мы видели, например, как в Москве отправляли просто ребят: забирайте свои рабочие компьютеры, езжайте домой, подключайтесь, работайте. Я знаю, что компании, в которых сотрудникам покрывали расходы на еду, им говорили - вы же теперь не в офисе, вы же дома [работаете], можете сами готовить и оплатить расходы на еду. А что насчет того, что я постоянно включен в сеть и у меня есть какие-то дополнительные расходы, вроде электричества и интернета? Будете ли вы это хоть как-то частично покрывать, нет?

Но с другой стороны, например, я работаю в университете в Казахстане удаленно два года уже и первый год, когда я работал, было сложно контактировать с коллегами, потому что им легче собраться в офисе, чем включиться ради меня одного в онлайн и поговорить. Пандемия научила нас лучше пользоваться такими инструментами распределенной работы вроде Trello (сервис по организации рабочих задач - V), рабочих чатов в Telegram или WhatsApp, больше пользоваться какими-то решениями вроде Drive и так далее. Мы с командой стабильно встречаемся один раз утром и один раз вечером и обсуждаем от 5 до 30 минут повестку дня.

Я как раз хотел спросить про готовность к такой работе, потому что, мне кажется, что очень многие компании не то, что не были готовы физически к работе в таком режиме, но очень многие не предполагали, что это в принципе возможно. Несколько недель спустя стало понятно для многих, что, оказывается, так работать можно. А некоторые компании до сих пор травмированы этим процессом. То есть для многих людей это травмирующий опыт, потому что они не умеют организовать свое время, им тяжелее без взаимодействия с коллегами и какие-то вещи до сих пор, даже спустя год, им непривычны. Я хочу спросить, есть ли у тебя ощущение, что гораздо больше людей во всем мире и, в частности, на этом пространстве постсоветском, сейчас готовы в принципе к работе в таком режиме? Когда пандемия закончится, как многие люди, как ты думаешь, останутся работать в том режиме, в котором они существуют и работают сейчас?

Люди не разделяют работу и дом. Человек просыпается утром, открывает свой телефон, открывает свои рабочие чаты и начинается какой-то скроллинг ленты новостей, он начинает работать. И это с утра до вечера. Правда это очень сильно эмоционально тяжело и приводит к быстрому выгоранию, если человек не сделает организацию своего рабочего времени.

Поэтому в школе предпринимателей и инноваций, где я работаю, мы сделали несколько вебинаров для региональных преподавателей, для школьников, для наших студентов о том, как организовать свое пространство и рабочее время. Потому что люди вообще не были готовы к онлайн.

Потому что в онлайн на самом деле какие-то процессы стали гораздо быстрее происходить: те же встречи, какие-то созвоны. Конечно стало еще много ненужных вещей, ненужных коммуникаций и люди от этого устают. Мне, например, в первые несколько месяцев было очень тяжело постоянно коммуницировать в онлайн и кого-то видеть вот так, по ту сторону экрана, когда у тебя утренняя и вечерняя встреча по одному проекту, встреча с командой по другому проекту. И ты ложишься часов в 9-10 спать просто убитый, нет никаких мыслей в голове, ничего не хочется делать.

Готовы ли люди к тому чтобы продолжить работу в онлайн? Мне кажется, большинство людей не готовы. Почему я так думаю? Потому что, когда мы, например, начали разговаривать с директорами HR департаментов или с ответственными за бизнес-развитие компаний, им очень сложно понять концепцию workation или вообще удаленной распределенной работы. Они говорят – ну слушай, нам неинтересно, у нас работают сотрудники дома, ну и окей, сами организуют свое пространство.

Мне кажется, большинство казахстанских или российских компаний не считают либо не оценивает тот эффект, который им принесла пандемия. Они не гибкие, у них нет маневренности, планирования и адаптации к ситуации. Поэтому многие компании до сих пор травмированы или не могут выйти на те же обороты [что у них были до пандемии]. А есть те, кто быстренько увидел этот разрыв, потому что многие бизнесы прогорели в пандемию и закрылись - туристическая отрасль, авиабилеты, перевозки, и отели, рестораны и прочее. Но, например, очень много решений, связанных с IT, очень много решений, связанных с той же организацией распределенной работы, какими-то Zoom-коллами, встречами – многие решения наоборот выстрелили в этот период. Поэтому, если ты не адаптируешься, то ты не живешь в этом мире.

Почему в разных странах мира настолько по-разному отнеслись к работе онлайн? Почему очень многие американские компании совершенно иначе к этой возможности отнеслись и сейчас наоборот сказали своим сотрудникам, что они могут не возвращаться, а работать из дома или предусматривают для них возможность выбирать какое-то количество дней в месяц, когда они могут работать удаленно и прочее. Почему настолько разное отношение на нашем пространстве к этим процессам и там?

Мне кажется, что все дело в бюрократии и Трудовом кодексе. Как мы будем считать тебе заработную плату, пока ты будешь работать онлайн, я должен тебя видеть, что ты что-то делаешь, что ты отсиживаешь свои часы. Дело в этом отношении. Дело в том, что во главе угла не человек и его продукт, то есть то, что он сделал. Во главе угла находится объект какой-то, который должен находиться в поле зрения человека, который считает зарплату. Мне кажется, это отношение на постсоветском пространстве к сотрудникам, к команде людей, которые с тобой работают, и совсем другое отношение в той же условной Европе и Израиле, или в Штатах.

Сразу, буквально через несколько месяцев после начала пандемии в Microsoft, Dropbox сказали: ребята, вы можете работать онлайн и дальше. Интересный кейс с Aviasales (российский сервис по продаже авиабилетов - V). У них есть три офиса: один в Таиланде, один - в Москве, один - в Питере, работают разные команды. Ты можешь выбрать офис, с которым ты хочешь работать - в одном из трех. Раньше у них была возможность один месяц работать удаленно. По-моему, Aviasales – это она одна из первых российских компаний, которая сказала сотрудникам – вы можете работать в любой стране, главное - работать и делать продукт. Вот у них другое отношение к пониманию, что человек может быть вне офиса.

То есть нет гибкости, чтобы сотрудник брал на себя ответственность за то, что он делает и планировал свой рабочий день. Например, я из-за того, что работаю в Казахстане, работаю на проекте в Москве и у меня свой стартап, у меня день блоками разделен. Если я что-то не успел сделать по алматинской работе, я это сделаю вечером, я это могу сделать в выходной день. Я как-то стараюсь распределить все по своему дню. А для большинства компаний не стоит такая задача, чтобы человек развивался или был в центре этой компании, чтобы компания делала что-то на благо человека

Что должно произойти на нашем постсоветском пространстве, чтобы больше компаний поняло, что человек - это не просто трудовая единица, которую нужно зафиксировать в 9 утра и в 6 вечера, а что это профессионал, который приносит результат и он этот результат может принести, находясь где угодно, не обязательно в офисе?

Когда-нибудь это точно произойдет. Понимаешь, нет ничего в этом мире, что функционирует само по себе. Все взаимосвязано. Чтобы что-то изменилось, нужен целый ряд факторов. Мне кажется, что один из ключевых факторов - это конкуренция. Чем больше будет предложений от компаний для работников, чем больше будет квалифицированных сотрудников, готовых предлагать свои решения, готовых брать на себя ответственность и проектирующих какие-то классные продукты. Конкуренция будет менять в целом бизнес в Казахстане и сферу взаимоотношений между сотрудником и компанией.

В последние три года я работаю в сфере, связанной с предпринимательством, с развитием предпринимательского образования и предпринимательского университета. Я думаю, что если сотрудники будут иметь предпринимательское мышление и, когда мы говорим об этом, мы не имеем в виду открыть-закрыть ИП или ТОО, а мы говорим, что это какой-то набор определенных компетенций, когда ты более гибкий, у тебя другое отношение к этому миру, ты мыслишь вне этой коробки. Предпринимательское мышление в этом отношении оно другое и оно может поменять отношения работников и компаний.

Вы придумали проект, который вы назвали Workation Yurt и это проект, который предполагает, что человек на две недели или на месяц может оказаться в какой-то другой стране в интересных для себя обстоятельствах с компаньонами, например, с предпринимателями или фрилансерами - людьми интересных профессий, которые оказываются в одном пространстве на этот срок и могут взаимодействовать профессионально, потому что это люди скорее всего из каких-то сопряженных сфер. И одновременно давать возможность просто работать, находясь в этом интересном пространстве. Скажи, что вас подтолкнуло к этому проекту, кто его начинает, почему вы его начинаете? Почему вы верите в то, что этот проект должен случиться и что он будет успешным?

Почему мы начали Workation? В какой-то период времени, я был в Казахстане, мы делали, может быть, ты помнишь, Scandinavian Council (проводился в течение нескольких лет, когда алматинцы имели возможность познакомиться с культурой скандинавских стран - V), и там была идея сделать что-то вроде culture discovery (изучение культуры - V), такую школу, где скандинавы приедут в Казахстан, познакомятся с местной культурой, традициями и обычаями, что-то такое. Мы долго мусолили эту идею, но она не находила свою реализацию.

Потом я уехал в Россию, в Москву, начал делать там какой-то проект, общаться с ребятами, знакомиться. И подумал – о, прикольно, может быть опять начать что-то похожее делать, но не только для условно ребят из Дании, Норвегии, Швеции, а делать это для людей со всего мира. Мы посмотрели, помусолили опять эту тему, пообсуждали, посчитали бюджет, поняли - как-то не идет, нету драйва.

И когда я уже приехал сюда, в Израиль, я задумался о том, что я вообще хочу делать. То есть у меня каждые несколько лет начинается пересборка меня самого, потому что я междисциплинарный и мне нравятся разные вещи. Плюс-минус сферы похожие. Я начинаю углубляться, изучать что-то и мне хотелось понять, чем я хочу заниматься в ближайшие несколько лет. Я понимал, что мой бэкграунд связан с предпринимательством, у меня есть интерес к путешествиям, открытию каких-то новых стран, но при этом я хочу, чтобы это было связано с работой, чтобы это был не просто туризм и хочется, чтобы это было профессионально. Как-то сложилось все это и мы придумали Workation Yurt.

Погружение в какой-то другой локальный опыт, погружение в какую-то другую культуру. Как с точки зрения работы, так и с точки зрения окружения и места, в котором ты находишься. Почему юрта собственно? Потому что люди, которые делают работу удаленно на какую-то компанию, либо они фрилансеры, либо они решили в творческий отпуск уехать, работать с любой точки мира – их называют цифровыми кочевниками. Понятно почему. Потому что они переезжают, кочуют с одного места на другое. Ну и понятно, что кочевники живут в юрте, мы подумали - это хорошая отсылка с одной стороны, когда о кочевниках вспоминают, а с другой стороны – юрта как место, которое всегда собирает не один человек, ее собирают несколько человек. Это какое- то объединение людей по общим интересам. Собственно, мы решили все это объединить в названии.

Почему вы верите в перспективу этого проекта? Почему ты думаешь, что люди захотят такого опыта?

Опыт, который мы предлагаем - понятное дело, что можно получить его самостоятельно. Арендовать квартиру на Airbnb (сервис по аренде жилья в мире - V), забронировать экскурсию авторскую, купить себе билеты и приехать. Конечно, ты получишь какой-то опыт. Но когда это делают люди, которые в этом разбираются, они могут тебе подобрать и предложить хороший вариант твоего размещения, предложить хороший вариант для коворкинга, предложить тебе какую-то программу, которую вы с другими участниками вместе сделаете. Плюс это погружение. Ты находишься с людьми, которые плюс-минус из твоей сферы, людьми, которые работают так же удаленно. Это такое условное обучение друг у друга, когда ты обмениваешься опытом через разные фракции или задания или упражнения, вы вместе генерируете какие-то вещи. То есть, по сути, главная ценность – в людях, которые туда приезжают и в той ценности, которую они привносят.

Почему, несмотря на то, что я сказал раньше, что люди не готовы к тому, чтобы работать удаленно, мы Workation Yurt делаем не только для ребят из России, Казахстана, Украины, с постсоветского пространства, но и для всего мира? Это немножко сложно, но мы пытаемся это делать. Потому что все равно есть люди, которые работают распределенно. Я не люблю определение «удаленная работа». Чувак, который придумал Trello, он говорит, что удаленно - это как будто бы взяли и какого-то вашего коллегу удалили из офиса. Они придумали говорить распределенная работа. Где-то в сетке ты распределен в какой-то точке мира, ты включен в этот процесс, но находишься там, где тебе комфортно. Мне очень нравится это определение.

В Workation очень много новых определений появляется – «цифровой кочевник», «распределенная работа», сам «воркейшн» и иногда сложно – тебе нужно рассказать человеку о многих вещах, с которыми он не знаком, но, возможно, это ему будет интересно, это ему понадобится.

Есть разные опции, которые мы рассматриваем. Две недели - это минимум, за который ты можешь получить какой-то опыт. Месячная программа - это крутое локальное погружение. Есть, например, наши коллеги, которые давно делают такие туры, такие путешествия. Они предлагают вообще на четыре месяца. У них есть месячный тур, четырехмесячный тур и полностью на 12 месяцев, на целый год. И четырехмесячный тур у них интересный - они каждый месяц в какой-то новой локации. Соответственно, это стоит дороже, но опыт, который ты получаешь в разных локациях, там была Юго-Восточная Азия – Сеул, Токио, Вьетнам и Таиланд, что-то такое. Мне кажется, это прям уау.

Люди, которые поедут к вам за первым таким опытом - за чем они едут в это путешествие вместе с вами? Что они будут получать по ходу, помимо просто города, в который они приезжают и новых каких-то впечатлений от него.

Нельзя сказать, что Workation Yurt будут похожими. Программа формируется за счет запроса от конкретного цифрового кочевника. То есть он, например, говорит – я Илай, я могу поделиться какими-то инструментами для создания стартапов, предпринимательского образования, могу по проектам в сфере культуры, искусства и образования вас проконсультировать, и хочу обсудить тему, связанную с организацией, например, пляжного отдыха. Что думаете? Или я могу провести сессию, разминку, йогу, а взамен хочу получить что-то другое. То есть это такое, я не знаю с чем это сравнить, это такое самоорганизующееся сообщество, когда ты что-то привносишь и тебе что-то дают взамен. То есть, такое условное общество, в котором нету денег и люди вот так обмениваются. Поэтому, когда мы проектируем программу, она полностью зависит от опыта людей, которые туда едут. И это интересно. Потом что с одной стороны это очень странно, потому что очень тяжело продавать такое. Когда ты говоришь – какой у тебя запрос, ты едешь сюда с каким-то определенным запросом, который ты хочешь решить, ты едешь не просто путешествовать или не просто работать. Мы стараемся создать этот work-life balance (баланс между работой и отдыхом - V), когда у тебя есть определенное время для работы и когда у тебя есть совместные события с остальными цифровыми кочевниками и погружение в какой-то локальный опыт.

Объясни одну техническую вещь, которая мне понятна, но, очевидно, вызовет вопросы у тех людей, которые будут читать это интервью. Чтобы не было понимания, что вы натурально ставите юрту в том городе, куда едете (хотя это было бы круто на самом деле), что это будет с точки зрения пространства, организации жизни тех людей, которые отправятся в эти поездки?

Когда мы обсуждаем название с людьми из Израиля или из Европы, они говорят – это так классно звучит – «юрта», это прикольно. Когда мы говорим про юрту ребятам из Украины, России и Казахстана, они говорят - что мы будем жить в юрте? Я не хочу жить в юрте, как вообще жить в юрте? Но с точки зрения идеи - поставить юрту - крутая штука. Я надеюсь, что мы подзаработаем немножко денег и сделаем какую-то юрту, потому что это прям классно.

По поводу того, что есть на Workation Yurt. Например, у наших коллег – у ребят, которые делают похожие проекты, у них, например, это проживание совместное в доме – 10-14-20 человек вместе снимают виллу, в ней живут. У них двух, трех, четырехместные комнаты, коворкингом становится пространство гостиной либо кухни, либо летник какой-то.

Мы сказали - это прикольно, такая штука называется coliving, сейчас такого много. Это классно, но нам не подходит. Когда ты ездишь работать куда-то, ты хочешь жить нормально. Ты хочешь иметь нормальное рабочее пространство. Когда мы проводили проблемное интервью, мы разговаривали с разными людьми, спрашивали про их опыт. Поэтому workation мы сделали по-другому. Мы либо снимаем квартиру, в которой живут 2-3 человека в разных комнатах в зависимости от спального места, либо это отель, апартаменты, либо это хостел, но с отдельными апартаментами, где человек может жить либо отдельно в комнате, либо в двухместом размещения. Например, если человек едет на две недели, мы предлагаем двухместное размещение, за дополнительную плату можем сделать одноместное. Если ты едешь на месяц, конечно месяц тебе не хочется жить с кем-то еще, поэтому у тебя действительно есть отдельный номер со всеми удобствами.

Плюс мы понимаем, что работа в гостиной, либо на кухне мало отличается от того, что ты делаешь дома в Казахстане, в Алматы или здесь в Тель-Авиве. Поэтому сказали: мы будем искать в городах коворкинги, либо организовывать в конференц-залах коворкинги, где человек будет чувствовать, что это рабочая атмосфера. Он пришел сюда, он включился в работу, в нужный момент выключился. Либо крайний вариант - мы тоже используем, например гостиное пространство для работы, но стараемся в очень редких случаях это делать.

Это те компоненты, на которых стоит workation. Первое - у тебя будет отель, либо квартира, либо дом, хорошо обустроенные, где ты будешь чувствовать себя как дома. Второе – организованное рабочее пространство, где ты будешь чувствовать, что это работа. Третий компонент - это программа, которую мы формируем совместно. Какие-то части мы делаем самостоятельно, это вот то погружение в локальный опыт, какие-то совместные вылазки в город, какие-то крутые места, которые хочется показать.

У вас первая Workation Yurt должна была пройти в мае в Тбилиси, но вы ее отменили – заявки были, но их было недостаточно и понятно, что ситуация с пандемией еще влияет. Почему так произошло и что вы планируете делать дальше?

Несколько причин, почему так произошло. Первая причина, которую мы видим - это то, что люди либо боятся ехать, потому что сначала они (власти Грузии - V) сказали, что приезжающим нужна вакцинация, я говорю про СНГ, например. Потом они говорят – вы можете приехать с пцр-тестом. После этой новости много народу пришло на сайт, задали вопросы какие-то уточняющие. Но в продажу это не конвертировалось. Вторая причина – это, может быть, то, что мы не до конца «бьем» в потребность человека. Может быть, ему вообще не нужен этот workation. Может быть, ему нужно какое-то другое предложение.

Например, несколько людей мне говорили: я бы поехал, но я замужем или женат. Я хочу поехать с семьей – муж, жена. У меня есть дети, а у вас нет какого-то пространства для детей. Если вы подумаете над чем-то таким, может быть, я бы поехал. Поэтому мы решили сделать еще одну серию проблемных интервью, поговорить с цифровыми кочевниками, еще раз продумать всю целесообразность. Вот такие будни стартаперов.

Мы не расстраиваемся на самом деле.

Вот сейчас мы находимся на том этапе, когда мы с командой переосмысливаем то, что мы сделали уже сейчас и что мы сделали неправильно, где у нас был такой затык, что мы недорассказали, где мы не сняли потребность цифрового кочевника. Поэтому нам нужно идти в поле и снова разговаривать с людьми. Я сейчас читаю книгу, называется она «Спроси маму». То, что мы сейчас делаем – это называется customer development, проблемные интервью – это первый этап в любом стартапе, когда мы изучаем потребности пользователя. Я вот перечитываю эту книгу, потому что читал ее раньше и понимаю, что ошибки, которые ты делаешь, они уже сделаны миллионы раз другими стартаперами и предпринимателями, но пока ты сам не сделаешь эту ошибку, ты ничего не поймешь.

Мой финальный вопрос - про ваш план. Есть ли есть ли у вас какой то план Б, что будет дальше и с самой идеей, как она будет изменяться, трансформироваться?

Сейчас по плану мы проводим заново комплексные проблемные интервью, разговариваем с цифровыми кочевниками, у которых был опыт. И вот потом уже будет понятно - мы пересобираем заново наш продукт или мы придумываем что-то новое. Это первое. Но тем не менее мы готовим юрту в Эстонии осенью – в сентябре. Мы смотрим сейчас на Таллин и на Хаапсалу - прикольный город, очень красивый, очень офигенный, с интересной историей, с интересными локациями. Мы уже начали считать экономику, пытаться сделать ее, мы уже собрали первую версию сайта, мы уже нашли места размещения и уже даже их забронировали. Так что мы оптимистично настроены, но посмотрим, опять же, непонятно когда Эстония откроется, когда будет доступ в Евросоюз, шенгенские визы и все прочее, посмотрим.

Я не хочу делать Workation Yurt в тех местах, где делают наши конкуренты. Как правило, это места, в которые ты часто ездишь - это Турция, Египет, Марокко. Мы хотим открывать какие-то интересные места, нетуристические в том числе, когда ты не задумываешься о том, чтобы туда поехать. Потому что оно так раздражает, что все такие – Берлин, Париж, Лондон. Ну зачем? Там столько народу, зачем туда ехать, что ты хочешь там увидеть? Давайте мы посмотрим на Албанию, это интересный вариант. А что вообще происходит в Словении или в Словакии, а в Намибии или в ЮАР. Что-то такое интересное, чтобы человек с одной стороны захотел поехать, погрузиться в новый опыт, нетипичный для него, а с другой стороны - поработать.

Мы смотрим на Азию еще, но в Азии большая проблема с интернетом. Мы смотрели там разные формы рабочей юрты. В прошлый раз, когда мы с тобой разговаривали, ты говорил - посмотри на Монголию. Мы начали смотреть Монголию. Я думал, что у Монголии есть сайт вроде «Visit to Mongolia», как у нас есть. У Эстонии есть очень крутой такой сайт, чтобы посмотреть какие-то локации. Ничего. С трудом я нашел сайт министерства туризма Монголии, чтобы посмотреть, может быть, есть что-нибудь интересное, но сайт министерства туризма Монголии на монгольском языке. Благо есть Google Translate, что-то хотя бы понятно стало. Посмотрел про визы, как туда вообще добираться, что там есть, но там точно проблема с интернетом. Будет ли достаточно хороший интернет в тех же юртах? Мы смотрели на Алтай на российский, как такой первый вариант. Алтай вышел дороже, чем Грузия.

Добираться очень сложно.

Да. Мы смотрели еще Казахстан, Алматы конечно. Там у нас есть разные прикольные варианты размещения в горах. Но тоже выходит дороже, чем даже круиз.

Наша задача сейчас – не столько заработать на первых юртах, сколько протестировать модель, посмотреть, насколько она пойдет. Это наша цель сейчас, а дальше - посмотрим.

Но останавливаться вы не планируете?

Нет-нет. В Москве должен открыться акселератор для стартапов в сфере туризма, хочется туда податься, посмотреть, что это будет. Есть еще U-combinator - мы сейчас смотрим, подходим ли мы туда вообще или нет. И есть еще конкурс Big Idea Challenge. Это Британский совет. Там есть менторство от ребят из Лондон Метрополь Университет. Тоже хотим податься. Иногда нам не хватает экспертизы с точки зрения туризма, хотя я проходил курс во время пандемии, когда все начали массово проходить курсы и марафоны. Я прошел один курс по организации туров, но опять же у нас специфика другая – это не история про туризм и путешествия в чистом виде.

Мы работаем над тем, чтобы отличаться от конкурентов, выделяться и иметь то, от чего мы не будем отказываться – размещение, рабочее место и программа, в создании которой человек тоже может поучаствовать. Это три кита, на которых стоит Workation Yurt.